О, Боже, если бы она ему все рассказала, он бы понял, что ей не нужны ни Париж, ни Лондон, ни Рим.

— Разве ты не знаешь, что я не отдам два дня с тобой в Лас-Вегасе взамен на миллион дней с кем-нибудь другим в любой части света? Кроме того, мы ведь почти не выходили из своего номера. А если бы мы знали, что за окнами Париж…


Она не пробыла в его кабинете и пяти минут, когда — без малейшего предисловия — он вскрикнул:

— Лас-Вегас!

— Что? Что Лас-Вегас?

— Мы можем пожениться там вечером! Никакого срока ожидания, ничего.

Она собралась было возразить, что не готова… что им надо сначала серьезно подумать… что она одета не для свадьбы и что на ней все черное, но Джонатан не слушал никаких протестов.

Приказав испуганному Патти подогнать его машину, он вытащил Андрианну из кабинета и потащил ее за руку по коридорам. Она едва успевала за ним.

Даже в лифте Джонатан не дал ей возможности возразить или даже заговорить, прижав к стене своим телом так сильно, закрыв ее рот своими губами так плотно, что она едва могла вздохнуть. Даже в машине… в самолете не оказалось времени, чтобы сказать ему то, что ей хотелось сказать. Там было время лишь для голодных губ, пьянящих, как шампанское, поцелуев, томящихся тел, мягкого шепота любви.


Когда они приземлились, уже стемнело. Вместо того чтобы поймать такси, на что ушло бы слишком много времени, Джонатан с Андрианной забрались в первую попавшуюся машину, стоявшую возле тротуара. Джонатан попросил шофера отвезти их в ближайшую к Цезарь Палас церковь.

Наконец ей предоставился хоть какой-то выбор. Выбор мелодий, сопровождающих церемонию, и цветов — венок из орхидей или букет гвоздик.

Она никак не могла сообразить сама.

— Как ты думаешь, Джонатан?

Она приложила венок из орхидей к своему черному костюму.

— Гм… Попробуй гвоздики.

Она положила венок и взяла двумя руками букет гвоздик.

Джонатан склонил голову в одну сторону, затем в другую.

— Вот. Трудная штука. Будь я проклят, если что-нибудь понимаю. А если и то, и другое? Я бы взял оба…

— Ты уверен?

Она положила гвоздики, приколола орхидеи к плечу и снова взяла в руки букет.

— Тебе не кажется, что это немного слишком…

— Черт, не знаю. Что вы скажете?

Джонатан повернулся к судье и его жене, которые торжественно наблюдали за происходящим, воспринимая пару совершенно всерьез.

— Очень мило, — произнесла жена, и ее супруг согласился.

— Правда, очень мило.

— Гм… Все равно не знаю. Может быть, и то, и другое — перебор. Выбери что-нибудь одно, дорогая.

— Хорошо.

Она опять положила букет и отколола орхидеи.

— Возьму гвоздики. Розовый цвет больше подходит для свадьбы, как по-твоему?

— Абсолютно точно, — воскликнул Джонатан.

Она на мгновение заколебалась, расписываясь как Энн Соммер. Наблюдая за ней, Джонатан, казалось, смутился.

— Что? — спросила она. — Что? Я же говорила тебе. Андрианна де Арте — мое сценическое имя.

— Но ты никогда не говорила, что твое настоящее имя Энн Соммер.

— Оно тебе не нравится?

— Оно чудесное. Прекрасное имя, но…

— Но что? — Она отвела в сторону глаза, вдруг посиневшие от ужаса, боясь того, что он собирался сказать, боясь, что его ответ разрушит оболочку неописуемого очарования, покрывающую воздух.

— Просто ты не похожа на Энн Соммер.

— О? А на кого же я похожа?

— На Андрианну де Арте Вест. Боюсь, для меня ты всегда будешь Андрианной. Это тебя не беспокоит?

Было ли это подходящим моментом сказать ему, что на самом деле Энн Соммер не существует, а есть только Андрианна? Но она раздумывала лишь секунду, перед тем как ответить:

— Андрианна де Арте Вест мне нравится.

— Отлично, — сказал он. — Прекрасно. И если бы это не выглядело сейчас некорректным, я бы тебя поцеловал. Но думаю, стоит подождать юридического разрешения.

— Это необходимо?

— О, да. Мы же не хотим нарушать законы литературы, правда?

— Совершенная правда. Точно, как в книгах.

Потом она глубоко вздохнула, взяла свои благоухающие гвоздики, зазвучал орган, заговорил судья, Джонатан надел ей на палец кольцо из фальшивого золота, и их объявили мужем и женой.

— Можете поцеловать свою невесту.

И Джонатан последовал совету. Во время поцелуя судья успел несколько раз откашляться.

Затем она прижала к себе букет, и они рука об руку побежали в отель.

— Они дадут нам номер? У нас нет никакого багажа?

— У тебя есть гвоздики.

— Да, но мы не зарезервировали…

— Может, вы перестанете беспокоиться и предоставите все остальные хлопоты мне, леди? Вы не понимаете, за кого вышли замуж?

— За кого?

— За человека, который… В общем, «Который»…

О да, человек, который…

И Джонатан все устроил. Им показали безусловно самый роскошный номер отеля. Здесь были две ванные, отделанные мрамором и позолотой, гостиная в стиле рококо и спальня в шелке, сатине и бархате с огромной кроватью.

Андрианна села на кровать и, глядя на Джонатана, покачалась на пружинах.

— Прелесть, — сказала она. — Отличная вещь.

Он сел рядом с ней и тоже покачался.

— Очень здорово. Упругая.

— Что мы будем теперь делать? — спросила она невинным голосом. — Спустимся в казино и поиграем? Люблю автоматы.

— Не думаю. Не хочется. Можно поискать настоящее обручальное кольцо, — Джонатан поцеловал ее палец. — Не нужно даже выходить из отеля. Внизу есть хорошие магазинчики.

— С этим можно подождать. Мне понравилось это кольцо. Знаешь, с ним я вышла замуж. Но мне нужно купить новую сорочку. Я с собой ничего не взяла.

Джонатан обнял ее за плечи.

— Это важно? Наверное, да. Но тебе не нужна ночная сорочка. Можешь провести ночь без нее, правда?

— Думаю, да. Мы можем принять ванну. Здесь две, и такие красивые. Даже страшно ими пользоваться. Все эти золотые штучки…

Джонатан поцеловал ее в шею.

— Но у нас нет пены, а я отказываюсь принимать ванну без пены.

— Здесь все должно быть. Я видела флаконы в ванной на полочке.

— Правда? Ты очень наблюдательна, — он начал расстегивать ее жакет. — Но я не чувствую себя грязным. А ты?

— Грязной? Нет, не грязной, но…

Джонатан снял жакет с ее плеч, оставив их обнаженными.

— Здесь должно быть какое-то развлечение, — пробормотала она, когда его губы прижались к ее груди. — Я знаю. Мы можем посмотреть телевизор.

— Нет, не стоит, — он осторожно отпустил ее плечи, и она легла на спину. — Я смотрел программу. Там нет ничего интересного.

— Но я слышала, что в таких отелях есть кабельное телевидение… Сексуальное кино, — сказала Андрианна, тяжело дыша, когда Джонатан снимал с нее юбку, а затем осталась в одних чулках и туфлях, и его губы стали двигаться вдоль ее тела, начиная от шеи и дальше вниз. — Говорят, очень, очень сексуальное…

— Скучное…

Он снял ее туфли и начал медленно и осторожно стягивать с ее ног чулки.

— Что скучное?

— То грязное кино. Вот это секс.

Его губы вновь стали двигаться вдоль тела Андрианны, но теперь начиная от ступней и вверх.

— Что это?

— То, что мы сейчас делаем… Ты и я.

Джонатан стал очень серьезным, и она поняла, что игра кончилась.

— Твой дневной секс… Солнечный, золотой сюрприз…

Он встал, чтобы сбросить свою одежду, и она наблюдала за его движениями. Затем обнаженное тело Джонатана прильнуло к ней, голова склонилась к ее голове, их губы встретились. Сквозь поцелуй он прошептал:

— Я люблю тебя.

А потом Андрианна почувствовала, что не в силах больше ждать.

— Пожалуйста, Джонатан, займись со мною любовью… сейчас.

Но он вдруг встал с кровати.

— Нет, — запротестовала она, удерживая его за руки. — Не надо больше ждать, пожалуйста.

— Не надо ждать, но сначала…

Джонатан подошел к окну, раздвинул шторы, и комната внезапно заполнилась неоновым светом от уличной рекламной вывески. Затем он стал кружить, щелкая выключателями и зажигая свет.

— Нет, Джонатан, не нужно. Не нужно света. И солнечного тоже. Не важно, день сейчас или вечер. То, чем мы занимаемся — уже дневной секс… такой же золотой как всегда.


— И все-таки нам нужно было устроить более продолжительный медовый месяц. Я все испортил.

— О, глупый, я с большим удовольствием занимаюсь покупками для этого дома. Это гораздо лучше, чем потягивать бренди на Елисейских Полях. А раз я здесь, ничто не сдвинет меня с места, пока я не закончу обустройство комнат. И еще я хочу научиться готовить. Настоящая домашняя хозяйка.

Джонатан засмеялся почти спокойно.

— Держу пари, твой приятель Гай Форенци повезет свою супругу в Париж…

— Поверь мне, Пенни тоже равнодушна к Европе. Несмотря на проведенное ею за рубежом время и кричащую внешность, она остается обычной техасской девушкой.

Андрианна захихикала.

— В медовый месяц, как я слышала, Пенни планирует поехать с Гаем в самое сердце Техаса. Думаю, она намеревается соблазнить его перспективой хороших покупок. Ты же знаешь, коровы, лошади, даже, может быть, нефтяные вышки. Кто знает? Они могут даже некоторое время пожить в Лос-Анджелесе. Пенни говорила, что ее отец собирается приобрести отель «Бел-Эйр» и подарить его им в качестве свадебного подарка. Я забыла, кому он принадлежит сейчас. Какой-то женщине из Далласа. Кэрол…

— Каролина Хант Ноелкопф.

— Правильно. Ее так зовут. А откуда ты знаешь?