Девчонки засмеялись

— Ты точно что-то об этом знаешь, — сказала Скарлетт. Будучи моей ближайшей соседкой в городе, она выслушивает большинство пугающих историй сразу же, после того, как они произошли.

— Говоря о плаценте, — аккуратно говорит Джулия, оглядевшись вокруг, чтобы удостовериться, что нас никто не слышит. — Я беременна. — Она говорит так мягко, как будто сглазит, если произнесет это громче.

Я знаю, насколько сильно они с Мэттом мечтают о детях, мои глаза мгновенно наполняются слезами счастья. — Это лучшая новость в мире. — Я обнимаю ее, и когда я ее отпускаю, вижу слезы и в ее глазах.

— Я умирала от желания рассказать вам, — говорит она, пока Лорэн и Скарлетт обнимают ее, — но Мэтт и я хотели подождать, пока пройдет первый триместр, прежде чем говорить кому-либо.

— Мы ничего не скажем, — уверяю ее я.

Она улыбается и вытирает слезы. — Спасибо за преданность. Мы решили рассказать только членам семьи и самым близким друзьям. Я думаю, что Мэтт сейчас как раз рассказывает Блэйку.

Я НЕ МОГУ отвернуться, наплевав на то, что разум велит мне не вступать с ним в контакт. Конечно, я не слушаю голос разума, помните «я хочу, чтобы ты меня трахнул» с прошлой ночи?

За секунду на меня накатывает давящая необходимость посмотреть на него, он смотрит в мою сторону, и наши взгляды пересекаются над толпой. В следующее мгновенье он идет в моем направлении, проходя одну за другой группы людей, пока не останавливается передо мной.

И, как будто узнав мужчину, что заставил их петь прошлой ночью, мои женские частички сходят с ума, танцуя вокруг в попытках привлечь его внимание.

— Ты в порядке? — спрашивает он низким интимным тоном, от которого частички поют аллилуйю.

— Конечно в порядке. Почему ты спрашиваешь?

— Ты кажешься…Я не знаю…Загнанной или типа того.

Я возненавидела, что он сказал мне это посреди комнаты, полной людей.

— Совсем нет, — говорю я на выдохе. — С чего бы?

Не ответив, он просто таращится на меня. Его голубоглазый взгляд такой проникновенный, мне кажется, что он смотрит сквозь мою фальшивую беззаботность.

Игра взглядами заканчивается, когда Мэтт просит больше льда.

— Я принесу. — Я направилась к холодильнику в гараже, и выкладывала пакеты со льдом на гаражный пол, когда Блэйк появился рядом со мной.

Несмотря мне в глаза, и огромное за это спасибо, он говорит:

— Оставь свою входную дверь открытой сегодня. — Он поднимает пакеты со льдом, закидывает их на плечо и возвращается в дом, пока я стою с отвисшей челюстью. Только холодный воздух из холодильника, окутывающий мое лицо, спасает меня от перегрева.

Он что и вправду только что это выпалил? «Раз-и-только-раз» Блэйк Дэмпси желает второго раунда? Разве это не беспрецедентное событие…


Блэйк


Я понятия не имею, зачем я сказал Хани оставить ее дверь открытой для меня. Окей, это не совсем, правда. Это потому, что она выглядела загнанной, и я переживал за нее. Да, вы правильно меня поняли. Я действительно беспокоюсь, возможно, что-то из того, чем мы занимались прошлой ночью, доставило ей неудобства, и мне нужно знать наверняка. Поэтому я и произнес необычную для себя просьбу, чтобы она не запирала дверь.

Умм, что я делаю? Я не вступаю в отношения. Я не «беспокоюсь» о своих сексуальных партнершах после того, как мы закончим. Я никогда не даю обещаний, которые не смогу выполнить, и никогда, никогда, не вступаю в компрометирующую связь с женщинами.

Я не планирую менять свои правила ради Хани. Просто под ее напористой и «трахни меня» внешностью она хрупкая. И, боже мой, она бы возненавидела бы меня, если бы знала, что я так о ней думаю. Хани не хотела бы, чтобы думали, что она хрупкая, но я знаю ее достаточно хорошо, чтобы осознавать, что дерзкое поведение в баре — это не настоящая Хани Кармайкл. Даже близко не она.

Нет, настоящая Хани пытается преодолеть свой тяжелый старт всю свою жизнь, компенсируя это многими мужчинами, всегда в поисках неуловимого «чего-то», чего у нее никогда не было. Я как то слышал, как какой-то парень сплетничал на тему, что у нее «комплекс папочки». Что бы это ни значило, я быстро заткнул его, предупредив, чтобы больше никогда не слышал, как он несет всякую ересь или вообще что-либо о ней. Я почти подрался с парнем, которому не понравились мои слова. Похер. Никто не будет так говорить о Хани передо мной и спокойно уходить от ответа за свои слова.

Воспоминание о том инциденте в контексте произошедшего вчера ночью заставляет меня задуматься о моем поведении. Конечно, я буду ее защищать. Я щипал ее на детской площадке. Вот как давно я ее знаю. Я бы поступил так же для Лорэн и Джулии, и Скарлетт, и любой другой девушки, с которой я вырос.

Острая боль, которая обычно щипает меня по центру груди, говорит, что я лгу. Если бы я был предельно честен, то сказал бы, что Хани отличается от остальных. Она всегда отличалась, со времен, когда я ее щипал до последней ночи, когда я наконец-то получил возможность прикоснуться к ней так, как хотел с тех пор, как себя помню…Она была другой.

Давно, в классе шестом или седьмом, я думал, что Хани станет моей девушкой, но этого не произошло. Джордан переехала в наш город летом между восьмым и девятым классом, и я больше не смотрел на других девушек годами, пока я был с ней. У нас были планы. Множество планов. Я перестал планировать с тех пор, как потерял ее. В чем теперь смысл? Жизнь трахнет тебя, несмотря на твои планы, так зачем напрягаться?

По крайней мере, я в курсе, что я испорченное нечто из мужчины, которое очень хорошо функционирует вне себя. Мой успешный бизнес и есть доказательство моей способности, прикидываясь добиваться успеха. Я делаю все, что в моих силах. Для людей, которые работают на меня. Для моих родителей, для моих братьев и сестер, которые все женаты и с детьми. Для родителей Джордан, и для друзей, которых я умудрился не растерять за те двенадцать лет, когда мое сердце перестало нормально биться.

Но внутри, где я остаюсь сам с собой, с воспоминаниями, приносящими такую боль, что я не хочу их помнить, я руина. Нехорошее, сломанное нечто, и это все, что я имею. Вот почему я не подпускаю женщин к себе близко. Вот почему я не вступаю в отношения. Я отказываюсь рисковать больше, чем я могу позволить себе потерять. Я выучил на горьком опыте, что это не стоит той агонии, когда что-то пойдет не по плану. А все всегда идет не по плану.

Как еще объяснить то, что моя умная, красивая, счастливая, всегда улыбчивая Джордан лежит в дыре под землей, когда столько ужасных людей имеют возможноть жить? Сначала я мирился с тем, что ее потерял, только постоянно напиваясь до полной отключки. Я быстро понял, что мне все равно придется просыпаться на следующий день и вспоминать о потере, чувствуя себя при этом, как в аду. Я остановился до того, как мои родители и братья с сестрами воплотили свои угрозы насильно отправить меня на реабилитацию. Теперь я выпиваю одно-два-три пива субботним вечером, и очень редко выпиваю больше и что-либо покрепче.

Не смотря на то, что я делаю, боль не ослабляет хватку, и не дает мне забыть. Я несу смерть Джордан, как крест. Она умерла. Я выжил. Боль — это наименьшее, что я ей должен.

На протяжении первых невыносимых лет все в моей жизни двинулись дальше. Они говорили мне, что это то, чего бы она хотела, и я знаю, что они были правы. Я всегда знал, что этого она хотела для меня, но я никогда не был на это способен. После пяти лет мои семья и друзья перестали попытки свести меня с их одинокими подругами, и коллегами, и сестрами, «которые идеально мне подошли бы».

Я уверен, что все они были хорошими девушками, но я отказывался выпускать моих демонов перед кем либо. Это было бы нечестно. Вот он я, идущий по жизни один, когда Хани Кармайкл пронеслась по моему любимому бару и огорошила меня предложением, от которого я не смог отказаться, хотя осознавал, что должен был.

У меня было много бессмысленного, «получи-оргазм-и-двигайся-дальше» секса, с тех пор, как мне удалось завершить тот ужасный раз с кем-нибудь другим. Я осведомлен о своей репутации в городе, меня называют «машиной» в мешке, и все женщины, с которыми я был, всегда отмечают размер моего оборудования. Похер.

Конечно, они всегда возвращаются за добавкой.

Я всегда отвечаю отказом. Раз покрутили и забыли. Вот так я и живу. Так какого же хера я делаю, говоря Хани не запирать дверь?

Покручивая бутылку, я отпиваю большой глоток пива, наблюдая, как она пересекает комнату, смеясь и разговаривая с Джулией, Лорэн и Скарлетт, и другими женщинами, которых мы знаем всю жизнь. Почему я не могу оторвать от нее глаз? Почему я замечаю, что ее губы все еще опухшие от прошлой ночи, у что у нее «ожог бритвой», оставленный мной на ее шее, когда к средине ночи моя борода начала отрастать? Почему знание того, что я оставил свой след на ней, вызывает во мне множественный развратный трепет?

Почему мне не все равно, что она выглядит разбитой?

— Хорошо проводишь время?

Я смотрю на Мэтта, моего лучшего друга с первого класса, человека, который собственными руками спас мою жизнь всеми возможными способами После того, как Джордан умерла, он оставался рядом со мной целых два месяца. — Отлично провожу время. Ты хорошо постарался. Джулия, кажется, в восторге.

— Так хорошо снова видеть ее улыбку.

Я был одним из немногих людей, кто знал, что она снова беременна после разбивающего сердце выкидыша прошлой зимой. Видите, что я имел в виду? Жизнь трахает вас в задницу, не смотря на то, как счастливы вы можете быть. Их выкидыш — классический пример. Чем они заслужили такую угнетающую потерю? Ничем. Абсолютно ничем. Вот почему легче не заводить отношения, чем рисковать, испытать такую боль.

— Хорошо, — ответил я, скрыв от него свои внутренние опасения, что развивались во мне годами.