— Позвольте предложить вам пару Руди, — обратилась к Горацио Пиппа.

— Ах, оставьте! У нас нет времени. — Дюси едва не стянула сама брюки с дрожащих коленей Горацио. Влезла в штаны и затолкала старика обратно в «бентли». Они уехали.

Ли наклонилась над перилами верхней площадки:

— Неужели Дюси действительно подумала, что у меня что-то есть с этим скользким жиголо?

— Вы отлично справились с ситуацией, сеньора. Браво.

Ли заметила мусор в холле:

— Что там произошло? Эту вазу нужно заменить до возвращения Мосса. Немедленно поезжайте в «Антиките-де-Наполеон». В прошлый раз я видела у них в витрине две такие же.

— У нас есть там кредит?

Ли уронила вниз бумажник:

— Найдите карту, на которой еще что-нибудь осталось. — И она вернулась к примерке.

В холл ввалилась Керри, с лицом, вымазанным чистящим порошком:

— Что тут был за шум? Похоже на выстрел.

— Вы имеете в виду, десять минут назад? Спасибо, что поспешили на помощь.

Пиппа на миг задумалась:

— Кстати, Харлан сегодня не заглядывал?

— Хар… что?

— Любовник Дюси. Слизняк с похотливым взглядом.

— Никогда о нем не слышала. — Керри заметила разбитую вазу. — Ого.

— Подметите здесь, хорошо? Я должен найти замену до возвращения Мосса. И наведите порядок наверху. Мадам Деймон устроила там небольшой погром.

Пиппа посетила «Антиките-де-Наполеон». Опустошив шесть кредиток Ли, она наскребла четырнадцать тысяч баксов на императорскую вазу с изображением дроздов. Уже уходя, она заметила в одном из антикварных сосудов крошечное чучело птички. Ее ярко-красное оперение чудесно подходило к рубиновому украшению, купленному Тейн.

— Сколько это стоит? — спросила она, отряхивая пыль с перышек.

— Тысяча долларов.

Пиппа пересчитала наличные в своем кошельке и заказала доставку подарка в «Кастилио-Деймониа»:

— Приложите открытку «Если бы я был птичкой, я полетел бы к вам».

«Если бы я был птичкой»? Парень похож на старую сову.

— Очень романтично, сэр.

К возвращению Пиппы рабочие в «Каса-Боус» уже заканчивали, на дорожке стоял одинокий белый «лексус». Пиппа поставила на место новую вазу, и под ногами хрустнули крошечные осколки фарфора, застрявшие в ворсе ковра: типичная для Керри тщательность уборки.

Позвонили в дверь.

— Где Ли? — прорыдала дама, которую можно было бы назвать прелестной, если бы не липкие струи, текущие из ее глаз, носа и рта. Тойтерьер в руках дамы печально тявкнул. — Я должна с ней повидаться.

Пиппа провела несчастную к бару, где застала Ли с еще одной отвергнутой «Кантри-клубом» Лас-Вегаса, бившейся в истерике.

— Вивиан!

— Кристель! Ты тоже? Уаааааа!

Пиппа приготовила несколько кварт мартини, поскольку в течение следующего часа число посетителей возросло до восьми, не считая собак. Заседание членского комитета едва закончилось, но письма с отказом доставлялись так стремительно, что можно было заподозрить, будто их составили еще до начала заседания. Все письма подписала лично Дюси, ручкой, ранее принадлежавшей Глории Свенсон. Каждое письмо заканчивалось припиской от руки ярко-красными чернилами: «P.S. Прости, дорогая!» Каждая дама немедленно звонила Дюси, которая в какие-нибудь тридцать секунд объясняла: поступило анонимное письмо с возражениями, исключавшее дальнейшее обсуждение кандидатуры. Причины возражений? Сын Кристель был владельцем винного бутика, только что получившего награду (возможный алкоголизм в семье). Вивиан продала своего Матисса египтянину (непатриотично, возможна поддержка терроризма). Джина, доктор астрофизики, заказала материалы для домашнего обучения детей вместо брошюры школы «Чоут»[69] (опасный консерватизм). У Джослин всего тридцать пар обуви (автоматическое изгнание из общества). Никто не мог понять, каким образом прорвалась Пегги Стаутмейер. Она ходила, говорила и одевалась, как Розин Барр[70]. И была даже не слишком богата.

— Если вам от этого станет легче, вероятно, я следующая, на кого падет топор, — сообщила Ли после четвертого мартини. — Мое заявление на рассмотрении.

— Но Дюси обожает тебя, дорогая!

— Она обожает Космо. Я просто гарнир.

— Что ты будешь делать, если не попадешь в клуб, Ли?

— Вернусь в «Рокитс». — Ли отставила бокал с мартини. — Позвольте пригласить вас на обед, девочки. Поплачемся друг другу в плечико…

— Я подам машину, сеньора.

В холле Пиппа столкнулась с Моссом и Коулом. За болтовней в баре она не услышала, что они вернулись. Мосс разглядывал новую вазу, а Коул, стоя на коленях, собирал с ковра кусочки фарфора.

— Очередной сбор курятника, Космо? — осведомился Мосс.

— Еще восьмерым дамам отказали во вступлении в «Кантри-клуб». Они уже уходят.

— Мне нравятся вазы с иволгами, — ровным голосом заметил Мосс. — А эти с дроздами.

— Так обсудите это с курицей, которая, видимо, любит стрелять по тарелочкам, — фыркнула Пиппа. — Возможно, вы с ней знакомы. Родинка на правой щеке, красный виниловый плащ, черные виниловые сапоги, слишком много духов. — Он понял, о ком речь. — Кажется, у нее «смит-вессон» тридцать восьмого калибра. Пуля еще в стене. Вон там.

Лицо Мосса приобрело цвет фарфора:

— Она была здесь?

— О, она оставила сообщение: следующая пуля ваша.

Мосс ухватил Пиппу за рукав:

— Ли знает?

— Я не видел смысла информировать ее, сеньор.

— Хороший мальчик. — Мосс и Коул рванулись прочь, как два молодых лося. И пока Пиппа не уложила Ли, пьяную и отчаявшуюся, спать, они благоразумно не показывались.

Этого стука в дверь Пиппа ждала:

— Войдите.

Коул не удивился, застав ее полностью одетой: взгляд, который она бросила на прощание, определенно означал «зайди ко мне в кабинет, сынок». Он присел не на кровать, а в кресло. Она осталась стоять, скрестив руки на груди.

— Я должен объясниться, — начал он. Пиппа молчала. — Это не то, что вы думаете. Эта женщина контролирует крупнейший азиатский синдикат по экспорту перьев. Мосс вынужден ублажать ее.

— Насколько?

— Очень. — Коул предпочел не развивать тему.

— В таком случае, я бы сказал, он ведет себя отвратительно. — Пиппа отхлебнула скотча из бокала на туалетном столике. — Я видел ее с Моссом вчера у отеля «Трамп». Когда мы ездили по магазинам.

Как аккуратно она пьет, с восхищением заметил он:

— Ее зовут Бинг-Бинг.

— Спасибо за трогательные подробности.

— Откуда вы узнали, какой у нее пистолет?

— У моей матери был такой же.

— Расскажите, что произошло.

— Позвонили в дверь. На пороге стояла Бинг Бинг и требовала встречи с Моссом. Я сказал, что его нет дома, и предложил подождать.

— Вы, разумеется, не знали, что у нее оружие.

— Разумеется, знал. Она им размахивала. Наверное, даже на кнопку звонка нажала пистолетом.

— И вы впустили ее в дом? — Он был поражен.

Пиппа испепелила его взглядом:

— А что я, по-вашему, должен был делать? Захлопнуть дверь перед ее носом и вызвать полицию?

«Вообще-то да. Будь ты нормальным человеком».

— Но почему вы этого не сделали?

— Бинг-Бинг не интересовал никто, кроме Мосса, в котором она собиралась проделать несколько дырок! — «Чтобы это понять, надо быть женщиной», — чуть не добавила Пиппа. — Поняв, что его нет дома, она пальнула в вазу и удалилась. На все ушло пятнадцать секунд.

Коул разглядывал свои ладони.

— Да вы мужественный парень, Космо, — произнес он наконец. — Все могло завершиться совсем иначе.

— Это может относиться к чему угодно.

Что это значит? И она все еще злится на него, черт побери!

— На всякий случай, я вовсе не одобряю действий Мосса. Но у меня нет возможности повлиять на него.

— Конечно. Вы всего лишь невинный шофер.

Коул понял: она видела его с рыжеволосой, — но в этом он был не властен.

— Я просто делаю свою работу. Доброй ночи.

Глава 21

Ли почти ничего не помнила о вечере с подружками, кроме того, что Космо уложил ее в постель, а счет за ужин составил две тысячи долларов. Открыв глаза в десять утра, она с удивлением увидела огромный букет роз на столике у кровати. «Сегодня наш бал. Давай потанцуем. Мосс».

Мосс ненавидел танцы. «Наш бал»?

Страдая от похмелья, Ли поплелась вниз. Десятки людей носились туда-сюда с салфетками, бутылками и букетами. В центре этого потока стоял Космо с блокнотом и полицейским свистком.

— Доброе утро, сеньора. Готовы к большому дню?

Ли потерла гудящую голову:

— Не знаю.

— Термос с кофе в вашем кабинете. От кухни лучше держаться подальше.

Рядом с термосом нашелся пузырек с аспирином. Просматривая счета, Ли проглотила восемь таблеток. На сегодня «Маскарадиа-дюсиана» обошлась немногим более двухсот тысяч долларов. Это сущая чепуха, подумала Ли, припоминая подробности вчерашней вечеринки. Кристель потратила почти четыреста штук на две партии в бридж с Омаром Шарифом. Беверли спустила шестьсот, бронируя Дюси билет на рейс нового лайнера. Джослин подарила клубу гигантскую скульптуру, которую установили на поле для гольфа у восемнадцатой лунки.

Ни один муж не пришел в восторг от бессмысленных разорительных трат. Вивиан заставила своего супруга замолчать, получив кредит по Интернету. Отличная стратегия, решила Ли, включая компьютер. Она запросила суперспециальный кредит на пятьдесят баксов и ждала результата, когда вошла Пиппа с маленькой изящной коробочкой.

— Для вас. Из «Курьякина». — Пиппа смотрела, как Ли достает бриллиантовое колье. — Невероятно, сеньора!

— Я же говорила, что все его брюзжание просто от жары! — Ли распечатала конверт. Улыбка ее растаяла. — «Моей обожаемой Бинг-Бинг. Люблю навеки. Мосс».