— Грейс передает тебе приветы, — проговорил Майкл. — И благодарит за помощь одной из подруг вдовствующей герцогини.

Элизабет ощутила холодок молчания Роуленда, удивленная тем, что он не обнародовал секрет, который она только что открыла ему.

— Все в порядке, мистер Мэннинг, граф знает правду. Майкл несколько раз перевел взгляд с Роуленда на нее.

— Я сожалею, Элизабет, о том, что вы перенесли. Но мы полны решимости, помочь вам. Я решил приехать сюда, потому что офицеры приглядывают за Портман-сквер и за всеми нами. В самом деле, есть два выхода, но…

Она вздрогнула.

— Нет-нет! Не беспокойтесь. По всей вероятности, они считают, что я приехал повидать своего брата по поводу лошади. И я до отъезда посещу выгон.

— Это так любезно с твоей стороны. Возможно, ты сможешь подковать пару лошадей, пока будешь здесь? — мрачно сказал Роуленд. Элизабет, как и остальные ее подруги, когда-то была изумлена, узнав, что в детстве Майкл был учеником кузнеца у Роуленда.

Майкл снова проигнорировал укол. Между братьями чувствовалась враждебность — каждый норовил уколоть другого в наиболее уязвимое место.

— Роуленд, ты должен принять участие в помощи мисс Ашбертон и миссис Уинтерс, им нужно покинуть Лондон.

На лице Роуленда появилась полуулыбка, он вскинул бровь.

— Мисс Ашбертон? Стало быть, нет никакого тайного жестокого мужа? Всего лишь вымышленный супруг? Гм… Очень плохо. Я так рассчитывал на еще одну порцию готической драмы. Значит, если вы не шпионка и не сбежавшая невеста, я полагаю, что вы просто леди, зависящая от богатого высокопоставленного лица, который должен заплатить ваши игорные долги. Удивлен, что ваши кулинарные способности не привлекли большего количества кандидатов.

— Я знала, что вы любите рыбу, — самодовольно улыбнулась Элизабет.

Майкл бросил на Элизабет быстрый взгляд.

— Простите, Элиза, я думал, что он знает…

— Ничего, все в порядке.

— Я надеюсь, Ашбертон — ваше настоящее имя? — не без яда спросил Роуленд.

Ее лицо потеплело.

— Я не столь изобретательна, мистер Мэннинг. Разумеется, Ашбертон — мое подлинное имя.

— Ну, каждый дурак изменил бы имя, если бы прятался от кого-то.

— Я сожалею, что мои способности к обману не отвечают всем вашим требованиям, — насмешливо возразила она, но утаила причину, почему сохранила свою фамилию. Когда она, почти совершенно опустошенная, появилась с Сарой в Лондоне, они нанесли визит единственному человеку, который знал о них, — крестной матери Сары, вдовствующей герцогине Хелстон. Естественно, они были вынуждены использовать подлинное имя Сары, и поэтому Элизабет показалось бессмысленным менять имя.

Майкл посерьезнел и вмешался в разговор:

— Роуленд, послезавтра ты должен снабдить мисс Ашбертон обычной каретой, а также выделить подходящего человека, который будет играть роль ее мужа. А это, — он вынул из портфеля парик с заплетенными черными косами, — для вас.

Она втянула воздух.

— А куда я должна ехать… — начала она.

— На свадьбу герцога Бофора к нашему общему другу, Виктории Гиван, — пояснил граф.

— Но я меньше всего хотела бы ехать туда. Там будут все. Они считают, что это свадьба века! От ужаса у нее заныло под ложечкой.

— Кого или чего она пытается избежать, черт возьми? — Голос Роуленда был холоден словно ледяная глыба, которую можно разбить только ледорубом.

Ледяная тишина повисла в воздухе. Граф медленно достал из портфеля кошелек и высыпал все его золотое содержимое на сверкающий деревянный стол.

— Это за карету… и за все остальное.

Глава 5

Это была очень большая сумма. Элизабет стало не по себе. Она никогда не сможет расплатиться со своими друзьями. Она не сомневалась, что коллективную взятку и оплату организовали ее подруги по клубу вдов — Грейс, Джорджина, Розамунда или сама Эйта.

— Нет, — прошептала она графу, — я не могу позволить этого…

— О нет, вы позволите, мисс Ашбертон. Я настаиваю. — Одним движением руки Роуленд смахнул все гинеи в карман. — И знаешь, Майкл, я хочу получить в том же количестве вторую выплату, если этот фарс обойдется без неприятностей.

— Твоя галантность не знает границ, — проскрипел Майкл. — А сейчас, если позволите, мне необходимо переговорить с мисс Ашбертон. Наедине.

Фальшивая улыбка Роуленда не коснулась его таинственных глаз. Наконец он поднялся.

— Конечно. Но не занимайся болтовней с мисс Ашбертон дольше десяти минут. Как Абигайль, — он слегка скривил в улыбке губы, — я не могу этого позволить. — В его холодном смехе было нечто большее, нежели простое поддразнивание. Могло показаться, что его тщательно скрываемые чувства были задеты тем, что его не попросили остаться.

Каблуки блестящих ботинок застучали по паркету, когда он направился к двери. В последний момент он обернулся.

— Как заживает твоя рука, Майкл?

Граф выпрямился.

— Примерно так же хорошо, как и твое самоуважение. Ты всегда был плохим стрелком. Лучше бы ты воспользовался кнутом.

Элизабет закусила губу, почувствовав в комнате возникшую напряженность.

Роуленд прищурился:

— Семь минут.

Лакей закрыл за Роулендом дверь.

Майкл повернулся к Элизабет и схватил ее за руки. На его лице явно читалась тревога.

— На каждой дороге и тропке, ведущей из Лондона, стоят солдаты. Это единственный способ. Наш друг герцог Бофор для свадьбы с Викторией располагает большим выездом, и он согласился помочь вам. Виктория остается в Эллсмир-Хаусе. По пути на свадьбу Сара попытается незаметно проскользнуть в карету жениха и невесты.

Тысяча вопросов гнездилась в ее голове, но она позволила Майклу закончить.

— Когда вы прибудете в церковь Святого Георгия, вы и переодетый лакей должны будете пройти к карете герцога, сесть в нее и воссоединиться с Сарой. Это единственный опасный момент. Сомнительно, чтобы солдаты Пимма осмелились обыскивать карету герцога, поскольку они выезжают из Лондона по главной северной дороге. Вы и Сара останетесь в Бринлоу, моем маленьком поместье, затерявшимся в глубине Йоркшира.

—Я… я даже не знаю, что сказать. Я никогда не смогу…

— Элизабет, не забывайте, с кем вы разговариваете. Еще не так давно я находился в вашем положении. Мы найдем выход, не бойтесь. Хотя должен признать, что наши друзья, в особенности Хелстон и Эллсмир, обеспокоены отсутствием у вас доказательств.

— Они сомневаются во мне, — тихо сказала она. — Я не виню их в этом.

Он провел рукой по растрепавшимся каштановым волосам.

— Я прошу прощения, Элизабет, но, как вы знаете, в глазах большинства англичан генерал является кандидатом на причисление его к лику святых.

Она некоторое время изучала свои потрескавшиеся руки.

— Я знаю.

Почувствовав себя неловко, он сменил тему разговора.

— Я очень сожалею, что вы были вынуждены выносить упрямство Роуленда и, вероятно, его весьма нелюбезную опеку.

— Нет, это не так.

— Вы ничего не скрываете от меня? Он досаждал вам? Здесь есть, по крайней мере, еще одна женщина?

Она кивнула.

— Я знаю его. Ему нельзя доверять.

— Нет, я вас уверяю, он не причинил мне никакого вреда, если не считать того, что он отказывается есть ту еду, которую я готовлю. — Когда Майкл взглянул на нее с интересом, она продолжила: — Этим я заплатила ему за то, что он укрыл меня.

— Элизабет, будьте осторожны… Он родился в трущобах, воспитывался в среде воров и… гм… обиженных судьбой женщин. Он исповедует самые крайние принципы, если это вообще принципы, в особенности если цель можно достигнуть шантажом.

Она догадывалась об этом.

— Но его речь — если, конечно, не принимать во внимание ругань — не свидетельствует о признаках бедности.

Майкл посмотрел на нее в упор.

— Должно быть, вы заметили, что он опытный хамелеон — умеет приспосабливаться, меняться в соответствии со своими нуждами. Он будет чувствовать себя как дома и в притоне, и во дворце Принни. Его талант по части обмана не имеет себе равных.

— Не будет ли слишком дерзким с моей стороны спросить, за что он стрелял в вас? Это случилось тогда, когда вы получили наследство Грейс?

— Да, но были и другие причины. Он хотел отомстить за смерть одного родственника. — Граф, похоже, чувствовал себя неловко, чтобы добавить к этому что-нибудь еще. Элизабет усомнилась в том, что он станет продолжать. — Мало кто знал, что его мать была горничной в Уоллес-Эбби. Мой отец в пятнадцатилетием возрасте, задолго до получения титула, наградил мать Роуленда ребенком, ей самой было в то время лишь шестнадцать. Мои дед и бабушка выставили Мауру Мэннинг без гроша. Я не знаю, как она выжила в Лондоне, но мне известно, что она работала белошвейкой, а также, вполне вероятно, подрабатывала…

— Я понимаю, — прошептала Элизабет.

Граф Уоллес покраснел.

— Говард Мэннинг родился после Роуленда. Именно его я случайно убил, когда пытался спасти лошадь, которую он избивал. — Майкл стиснул ее руки. — Насколько я смог заметить, Элизабет, Мэннинги имеют только одно хорошее качество. Речь идет о простых родственных чувствах, а спустя десять лет Роуленду пришлось понять, что Говард не был родственником, заслуживающим его верности, и что-то, я думаю, умерло в нем.

— Но как же ваше кровное родство? Почему он не защищает вас?

— Он видел меня таким, каким меня нарисовал Говард — слюнтяем и юным поджигателем, который виновен в том, что сгорел Уоллес-Эбби. Он видел во мне убийцу и труса, который скрывается.

— Я так рада, что вы выяснили, что виновником этого был Говард, — пробормотала она.

— Элизабет, никогда не забывайте, что там, где я выигрываю, Роуленд проигрывает. Я перенял у него только одно достойное уважения качество — способность никому не доверять. Он поистине человек, у которого нет сердца, моя дорогая. Вы ведь знаете это?