— Хизер, у нас возникли вопросы по поводу твоих достижений, — сказала она, вперив в меня тяжелый взгляд.

Я постаралась не дрожать.

— Вот как? — пискнула я.

— Да, мы предоставили тебе все преимущества нашего агентства, дав возможность получить лучшие контракты, которые только может предложить индустрия моды. — Она помолчала. — Признаться, мы разочарованы тем, как несерьезно ты отнеслась к подаренному тебе шансу.

Она, словно особа королевских кровей, использовала «мы». Вот наглость.

Я начала хвататься за соломинку.


— Да, я знаю, в последнее время работы у меня было немного, но все-таки я участвовала в показе во время Недели моды и…

Она не дала мне договорить.

— Ты по чистому везению получила тот контракт, это была счастливая случайность, — заявила Рейчел. — Думаю, ты не ценишь нашей заботы, а ведь мы тебя опекаем, предоставляем кров, пока ты не начала карьеру.

— Нет-нет, я ценю, Рейчел, по-настоящему ценю, — залепетала я. — Я очень стараюсь, правда. Хожу на все кастинги…

— Стараешься? — переспросила она, глядя мне прямо в глаза. — Тогда почему ты до сих пор не сбросила пять фунтов, почему не ходишь в тренажерный зал?

— Нет, хожу, правда хожу, — солгала я просто из желания выбраться на волю живой и здоровой.

— Хизер, нам известно, что ни в какой зал ты не ходишь, поэтому прекрати молоть чепуху, ладно?

Это «нам известно» она произнесла как-то по- особому, словно у двери спортивного зала общаги висела скрытая камера, которая записывала всех, кто туда входил. Откуда все-таки ей известно? Не по моему же виду она так решила.

— Возможно, если бы ты проводила чуть меньше времени на побочной работе, то у тебя бы нашлось время для чего-то действительно важного.

Выходит, она знает и о работе у Виллема? Крот после нескольких месяцев перерыва, видимо, вновь поднялся на поверхность и нашептал всякие гадости на ухо Рейчел.

— Ты думаешь, я добилась всего благодаря тому, что просто сидела, отвечая на звонки, и ждала, пока успех придет сам по себе?! Нет, каждое утро в шесть часов я была в тренажерном зале, работала до седьмого пота, чтобы следующая рекламная кампания досталась мне, а не какой-то со- плюшке из Италии.

— Я все поняла, Рейчел, правда. Очень сожалею и отныне буду работать в два раза больше, — сказала я, еще раз осознав, что не разработала никакого плана на случай непредвиденных обстоятельств, если вдруг под влиянием каприза она решит меня уволить. Сейчас нужно было только одно — продемонстрировать полную покорность. — Большое спасибо за совет. Вы меня по- настоящему вдохновили. Я теперь буду очень следить за своей фигурой.

Рейчел кивнула. «Победа», — вероятно, подумала она. Ей удалось нагнать на меня страху.

— Считай, что получила последнее предупреждение, — произнесла она, прежде чем меня отпустить.

На улице шел дождь. А я не взяла зонтик. По моему лицу стекали капли дождя вперемешку с солеными слезами.

Чтобы поймать дождливым днем такси в Сохо, нужна целая вечность, но мне в конце концов повезло, однако я успела здорово промокнуть. Такси доставило меня к галерее Клюстера. Последнее


предупреждение. Именно его получила Лора перед тем, как ее уволили.

Я зашла в зал, промокшая, жалкая, хлюпающая носом. Биллем лишь взглянул на меня и сразу понял: случилось что-то ужасное.

— Даниель! Даниель! Хизер нужен чай!

Выпив чаю в служебном помещении, я рассказала Виллему о том, что случилось: в агентстве мне сделали последнее предупреждение, а потому я на волоске от того, что меня вышвырнут из общаги, и тогда прощай карьера модели.

Биллем на минуту задумался, потом извинился, сказав, что ему нужно отлучиться, чтобы позвонить. Он отсутствовал минут десять, пока я прихлебывала вторую чашку зеленого чая, стараясь согреться после холодного мартовского дождя.

— Хорошая новость. Кажется, мне есть чем тебя порадовать, — сказал он, когда вернулся.

Хмурую озабоченность сменила его милая улыбка.

Оказалось, что неделю назад он обедал с одним своим другом, искусствоведом, который преподавал в Нью-Йоркском университете. Биллем вспомнил, что я как-то упоминала о желании там учиться, и между прочим поинтересовался у этого преподавателя, как он оценивает учебную программу по искусству. Тот сказал, что программа превосходна.

— Я только что позвонил своему другу, и он сказал, что прием на осенний семестр еще идет, — сообщил мне Биллем. — Хотя не могу гарантировать тебе поступления — окончательное решение принимает комиссия, — но мой друг пообещал проследить, чтобы твое заявление не затерялось в груде бумаг. Ты уже опоздала подать заявление с основным потоком, но если там остались места, можно попытаться со второй очередью.

— Не знаю, — сказал я, все еще не придя в себя после беседы с Рейчел, которая прожевала и выплюнула меня. — Что, если я не поступлю? У меня ведь есть только аттестат. А если я все-таки поступлю, то как оплачивать обучение, учебники, на что жить? Все так дорого.

— Хизер, — сказал Биллем, серьезно глядя мне в глаза. — Всегда есть способы — ссуды, например, разные кредиты. Если ты по-настоящему чего-то хочешь, то всегда сможешь этого добиться. Ты умная девочка, из тебя получится отличная студентка. Я так и сказал своему другу-преподавателю. Я напишу тебе рекомендацию, хотя кто знает, поможет ли она вообще. Но ты должна попытаться, если считаешь, что хочешь заниматься в жизни искусством. Ты заслуживаешь лучшего, чем терпеть нападки только из-за того, что до сих пор не заморила себя голодом до смерти.

Биллем был прав.

Я вытерла слезы, и Биллем помог мне заполнить заявление абитуриента на сайте университета. В графе «предполагаемая специальность» я быстро щелкнула мышкой напротив пункта «история искусства». Впервые я ощутила, что способна хотя бы за что-то отвечать.

Мы сохранили анкету, не отправив ее, так как у меня не было всех необходимых материалов. В течение следующих нескольких дней во время работы в галерее я написала вступительное эссе. Посвящено оно было Баския. Я также написала дополнительное эссе, которое требовалось от абитуриентов, прошедших тест на аттестат. Биллем, как и обещал, отослал в приемную комиссию рекомендательное письмо. Он позволил мне взглянуть на него — оно было такое хвалебное, что я даже покраснела.

В конце недели, когда все материалы были готовы, я нажала на зловещую кнопку «Отправить» за день до окончания приема заявлений. Теперь я ни на что не могла повлиять.


17


Мало того что я не находила себе места из-за последнего предупреждения, так мне еще прибавилось волнений из-за поступления в университет. Я знала, что придется немного подождать, но каждый день с внутренним трепетом проверяла наш почтовый ящик в надежде увидеть там пухлый конверт, означавший, что я студентка.

Я не сказала ни Кайли, ни Светлане, что получила последнее предупреждение, но мне показалось, что они все равно каким-то образом об этом пронюхали. В последнее время Светлана вела себя со мной как-то странно и почти перестала приглашать с собой в клубы по вечерам — хотя я не особенно переживала, очень уж не хотелось столкнуться где-нибудь с Робером. Русская поглядывала на меня с подозрением, которое усиливалось с каждым днем, а ее замечания становились все более едкими. Я припомнила, как Рейчел утверждала с полной уверенностью, что я не хожу в спортзал. А еще она упомянула о моей работе у Виллема, хотя о ней знали лишь несколько девушек из агентства. Так неужели крот — это Светлана? Как она могла? Она симпатизировала Лоре, сносно относилась к Люции, а что касается меня, то мы с ней прожили бок о бок уже много месяцев. Неужели она способна так подло навредить мне?

В один прекрасный день все прояснилось: занавес открылся, выставив напоказ злодеев нашей маленькой драмы.

Я прогуливалась по Сохо после того, как заглянула в компьютерный магазин полюбоваться новенькими ноутбуками. Такая покупка все еще оставалась за пределами моих возможностей. Впервые за долгое время выдался теплый день, и на улицах было полно прохожих. Я свернула за угол на боковую улочку, впитывая теплое солнце, которое так долго не выглядывало во время зимы. Проходя мимо кафе, я случайно заглянула внутрь и чуть не упала — там, за одним столиком напротив друг друга, сидели Светлана и Рейчел и болтали как старые приятельницы. Судя по жестам, разговор проходил дружеский… Какого черта? Рейчел ведь была заклятым врагом всех нас, злой королевой, а не доброй приятельницей.


Я метнулась за небольшое деревце. Оно скрывало меня, в то же время позволяя видеть все происходящее. Они продолжали разговор, и хотя я не мастерски читаю по губам, готова поклясться, они часто произносили одно слово: «МАРГО». Я подумала о нашей новой соседке-ленивице, быстро набиравшей килограммы, «сброшенные» во время липосакции, на которую ее мать угрохала весь бюджет, поставив на карту будущее семьи.

Пока меня не заметили, я нырнула в сторону, а потом бродила целый час, пытаясь понять, что же все это значит.

Тем же вечером, когда Светлана вернулась, я поинтересовалась, где она была.

— Светлана ходить кастинги весь день, — ответила она, даже словом не обмолвившись о встрече с Рейчел.

— В самом деле?.. — переспросила я.

— Йес, Светлана устал, — сказала она и скрылась в ванной.

Лживая сучка.

Через два дня я окончательно убедилась, что Светлана и есть тот самый крот. Люк вызвал в агентство Марго, пообещав сообщить «важную новость», совсем как в случае с Лорой перед самым ее увольнением. Марго распирало радостное ожидание. Так получилось, что, когда она вернулась со встречи, мы все оказались дома, чему я была рада. Пусть Светлана посмотрит результаты своего двурушничества. Я ожидала, что Марго вернется вся в слезах и соплях, получив под зад коленом, но она буквально светилась от счастья!