Я промолчала, подумав, что, судя по репутации клуба, скучно мне точно не будет.

Мы подкатили к «Бунгало», расположенному среди целой череды клубов на Двадцать седьмой улице и выделявшемуся высокомерной красотой. Снаружи ждала целая толпа жаждущих проникнуть внутрь: они ныли, упрашивали, даже угрожали мрачного вида охранникам. У бархатного каната разворачивались восвояси маленькие стайки красивых нарядных девушек, тогда как в любом другом заведении мира их принимали бы как важных персон. Сегодня, видимо, был особенный наплыв гостей.

Перед входом вышагивал какой-то мужчина в костюме и орал в свой мобильник:

— Черт возьми, Сьюзи, выйди и проведи меня. Меня не пускает охрана! Что? Что? Говори громче. Что значит «гостям не разрешается приводить кого-то с улицы»? Разве там не знают, кто я?

Робер хладнокровно подвел меня к краю неспокойной толпы, и я на секунду засомневалась, сможем ли мы пройти.

Швейцар, прозванный Диско, сразу разглядел Робера.

— Разойдитесь! Разойдитесь! Дайте им пройти! — гаркнул он в толпу, указывая на нас с Робером.

Толпа простолюдинов расступилась, и Робер подвел меня ко входу.

— Робер, дружище, что происходит? — спросил Диско, снимая с крюка канат, чтобы нас пропустить. — Эми давно здесь, пойди поздоровайся.

Когда за нами закрывалась дверь, до меня донесся вопль человека в костюме:

— Эй! А их почему пропустили?! Вы же сказали, что в зале нет мест! Я партнер «Саутолл, Клири и Уильямс»!

Я заулыбалась.

Попав в клуб, я поняла, почему на входе сегодня такой сволочной контроль. Казалось, этим вечером здесь собрались сплошные знаменитости. Пока мы шли мимо диванчиков, расставленных вдоль стен, и пробирались по узкой дорожке в центре зала, я практически за каждым столиком узнавала какое-нибудь лицо. За те два раза, что мы были здесь со Светланой, я видела всего одну или две знаменитости — вероятно, потому нас тогда и пропустили, решив, что в отсутствие звезд сойдет и парочка моделей.

Клуб был заполнен, но не настолько, чтобы люди постоянно задевали друг друга (богатым и знаменитым требуется пространство). Пока мы шли в другой конец зала, я с опаской поглядывала по сторонам, не выскочит ли из-за какой-нибудь пальмы Светлана на одной шпильке, а второй грозно размахивая над головой. Хотя я, конечно, понимала, что сюда ей никак не пробраться.

Робер подвел меня к последнему столику перед баром.

— Извини, я на минутку, — сказал он. — Нужно поздороваться с Эми.

Он имел в виду Эми Сакко, создательницу знаменитого в 90-е годы клуба «Лот 61», а теперь и «Бунгало 8». Она восседала за лучшим столиком в окружении избранной касты ослепительных друзей. Слева от нее я увидела двадцатилетнюю актрису, уроженку Нью-Йорка, о которой сейчас писала вся пресса: она сыграла в кино американку, пытающуюся пробиться в высшее общество Британии. На ней были джинсы и плотно облегающая футболка, а еще я с ужасом увидела у нее в носу бычье кольцо (некоторые девушки, сделав пирсинг в ноздре, носили сбоку маленький гвоздик, но не так же!). Справа от Эми сидела другая молодая актриса, которая, хоть и не ловила критические взгляды в отличие от первой, все-таки перешпонула ее в количестве внимания — вся пресса раструбила, что у нее якобы проблема с питанием и наркотиками, а потому журналисты следили за каждым ее шагом, словно она баллотировалась в президенты. Судя по количеству выстроившихся перед ней пустых стаканов, она успела поглотить чересчур много коктейлей при теперешней ее худобе.

Эми расцвела, заметив Робера, и поднялась, чтобы расцеловать его в обе щеки. Робер наскоро поздоровался с ее друзьями и тут же отошел от их столика.

— А это ведь?.. — спросила я Робера, когда он вернулся ко мне.

— Да, — с улыбкой ответил он. — Я представлю тебя обеим чуть позже. Они любят заглядывать в бар «Шива», когда приезжают в Париж. Давай закажем выпить.

Он ушел к бару и поздоровался за руку с барменом, который принял у него заказ, несмотря на очередь, — Робер, казалось, знаком абсолютно со всеми. Мой кавалер представил меня Микаэлю, своему коллеге из бара «Шива». Мы, однако, не слишком долго злоупотребляли его вниманием. Микаэль был занят: тот вечер красивый менеджер проводил с двумя эстонскими моделями.

Мы прошли обратно к столику, и я потихоньку потягивала свой мохито, стараясь не очень пялиться на завсегдатаев клуба. Внезапно публика в зале всколыхнулась — на пороге появилась безукоризненно выглядящая наследница семейства Донован. Она была королевой светских сплетен «Page Six» почти ежедневно освещал любую мелочь, связанную с ней. Чуть позади нее вышагивал гигантского роста чернокожий охранник, он нес перед собой на атласной подушечке крошечную собачку. Я даже собачку узнала по фотографиям из раздела светских сплетен. Кажется, ее звали Генрих фон Дозенфлигер Восьмой. Или Седьмой?.. Не помню. Бойфренда девушки, наследника нефтяного бизнеса из Венесуэлы, нигде не было видно — не зря по Интернету разнеслись слухи об их размолвке. Поздоровавшись с Эми, она уселась за столик, где ее ждали друзья. Девушка небрежно протянула руку в сторону охранника, даже не глядя на него, и он поднес ей собачку, которую она погладила, прежде чем снова отдать охраннику-собаконосилыцику. Он положил изнеженную шавку обратно на подушку и подозрительно оглядел толпу.

— Робер! — позвала моего кавалера высоченная блондинка с британским акцентом.

Она заметила Робера, пока танцевала, мотая распущенными волосами и раскачиваясь с бокалом шампанского в руке, к которому не забывала прикладываться. Она была похожа на модель, хотя в свои двадцать пять уже приближалась к «пенсионному» возрасту. В душе у меня шевельнулась ревность.

Сияя улыбкой, блондинка подошла к нам, ведя за собой высокого мужчину.

— Трина, дорогая, сколько лет, сколько зим! — весело поприветствовал ее Робер, чмокнув в щеку.

Ее широкоплечий спутник шагнул вперед и обменялся с Робером рукопожатием. На вид ему было самое большее лет двадцать пять, а прическа сильно напоминала прическу Робера. Клевый парень.

— Марк, как дела? — поинтересовался Робер.

— Да сам знаешь… — ответил красавец, подмигивая Роберу и отхлебывая из стакана, в котором, скорее всего, была водка со льдом.

Мне казалось, прошла целая вечность, прежде чем Робер представил меня своим знакомым.

— Хизер, это Трина Раниски, талантливый менеджер и непревзойденный продюсер. Это Марк Пауэре, глава «той самой» фирмы.

Пауэрс взглянул на меня.

— Симпатичная, — игриво сказал он.

— Они мои очень старые друзья. В этом году мы часть лета провели вместе в Хэмптоне.

Пауэре хмыкнул.

— Это точно. Знаешь, меня удивило, почему Чарльз так и не рассказал, чем для него закончилась прошлая вечеринка. Но он был настолько пьян, что, скорее всего, решил, что сделал это с ковром.

Они дружно рассмеялись, а я почувствовала себя здесь лишней. Разумеется, я понятия не имела, кто такой этот Чарльз и что там случилось с его ковром — то ли он воткнул в него шприц с героином, то ли… Сами понимаете.

— Хизер, а чем ты занимаешься? — высокомерно поинтересовалась Трина.

— А я, знаете ли, работаю в мире моды, — сказала я.

И внезапно почувствовала себя на ступеньку ниже, чем двое молодых друзей Робера, которые, казалось, держат мир в своих ладонях. Кроме того, быть обычной моделью, когда вокруг носятся столько других девушек, словно клонированные жирафы, означало… не знаю даже как выразиться… быть просто моделью. Я не хотела, чтобы разговор сосредоточился на том, что я пытаюсь заработать, примеряя разные тряпки. Я живо представила, что они начнут обращаться со мной как с двухлетней, если я вдруг заговорю о чем-то другом, кроме стилистов и диет.

— Не будь такой скромницей! — вмешался Робер. — Хизер скоро станет топ-моделью. Она работает в очень хорошем агентстве.

Робер, как видно, стремился всех оповестить, что я модель. Я постаралась не обращать на это внимания, а сосредоточиться на том, что он рад представить меня своим друзьям.

— О, это замечательно, — сказала Трина, одновременно отсылая на своем мобильнике e-mail.

— Там, где Робер, там и модели, — заметил Марк, слегка ткнув его в ребра.

Интересно, что он имел в виду? Пауэрс повернулся и оглядел меня с ног до головы.

— В каком последнем проекте вы участвовали?

Я начала краснеть, прекрасно сознавая, что в Нью-Йорке я до сих пор не сделала абсолютно ничего. Но прежде чем я успела что-то пролепетать в ответ, на выручку мне пришел Робер.

— Ее отобрали для съемок у Пола Смита, и я уверен, что у нее все получится. Она только недавно приехала, а уже кое-чего добилась. Ее ждет славное будущее, — сказал Робер.

Мне понравилось, что он так уверен в моей карьере, что расхваливает меня перед друзьями. Но с другой стороны, мне не хотелось углубляться в подробности съемок для Пола Смита. Я вся сжалась, стараясь казаться меньше ростом, в надежде, что дальше разговор не пойдет и они вновь примутся вспоминать время, проведенное в Хэмптоне.

— Мне нравится их зимняя коллекция. Ты уже ее видел, Робер? На тебе отлично бы смотрелся кашемировый свитер в полоску, который они продвигают, — сказал Пауэре и, не переводя дыхания, обратился ко мне: — Вы живете где-то поблизости?

Вот черт! Я живо представила его реакцию, если бы шикарный интерьер «Бунгало» превратился в жалкую вонючую гостиную нашей общаги. Хорошо хоть мы больше не обсуждаем модельера, о котором я приврала.

— Я… живу в центре… то есть в самом центре, — сбивчиво ответила я.

— В Финансовом квартале, что ли? — угадал Пауэрс. — Мне там нравится. Попадаются удивительные мансарды, — добавил он, явно решив, что я живу в каких-нибудь просторных апартаментах, а вовсе не в обувной коробке, уставленной двухъярусными кроватями, бок о бок со вздорной австралийкой-алкоголичкой, неразборчивой в связях русской и множеством незнакомок, постоянно сменяющих одна другую.