Николас отступил в сторону и скрестил руки на груди.

– А я думаю, знаешь. Почему бы тебе не рассказать все, и мы вместе попытаемся прояснить правду?

Ее глаза обиженно вспыхнули.

– Я тебя не обманывала.

Он в это верил до определенной степени.

– Ты не извращала фактов и не перевирала их, но, думаю, удобства ради, опустила некоторые детали.

Он поймал ее. Плечи Анноры поникли, она закрыла лицо руками, потирая переносицу.

– Пожалуйста, поверь мне, все совсем не так.

– Нет, так. Именно так. – Он подступил к ней ближе, бережно отводя ее руки от лица, нежно поцеловал в лоб и опустил вниз ее судорожно сжатые ладошки, его голос звучал мягко и успокаивающе. – Не позволяй им заметить, что ты расстроена. Они подумают, что мы ссоримся. Вряд ли ты добиваешься этого. – Ему пришла в голову мысль. – Мне бы очень не хотелось, чтобы они решили, что нас так просто развести и натравить друг на друга.

Аннора подняла голову, в глазах стояли слезы, и его сердце дрогнуло. Он смешивает бизнес с удовольствием, как его и предупреждал Вестмор.

– Им бы это понравилось.

– Тогда расскажи, что я делаю здесь на самом деле? Я не смогу тебе помочь, если не буду знать правду. Кто тебе Реддинг? Ты же была с ним и раньше знакома? Твоя тетя спросила вчера: «Помнишь ли ты Реддинга?», когда представляла его.

Взявшись за руки, они возобновили неспешную прогулку. Ник пытался не думать, насколько хорошо она чувствует себя подле него или привык ли он к ее присутствию. Ему необходимо полностью сосредоточиться, внимательно следить за ее рассказом.

– Реддинг ухаживал за мной много лет назад. Его выбрала тетушка. Они, вероятно, заключили между собой соглашение. Она помогает ему за мной ухаживать, а он в награду за ее старания поделится с ней частью семейного состояния, которое перейдет в его полную собственность, после того как брак будет заключен. – Аннора пожала плечами. – Достаточно сказать, что Реддинг был более чем серьезен.

Николас почувствовал, как в нем закипает гнев. Он очень хорошо себе представлял, что в данном контексте означало «был серьезен».

– Он пытался взять тебя силой?

Очевидно, Реддингу это не удалось, поскольку Николас определенно был ее первым любовником. Сознавая это, Ник ощутил особую гордость за то, что ее выбор остановился именно на нем, и он приложил все усилия, сделав тот первый раз незабываемым, значительно превосходящим все, что могло бы у нее случиться с Реддингом.

– Самое ужасное то, что это была моя ошибка. – Аннора покачала головой. – Я ему поверила. Решила, что его чувства искренни и я ему нравлюсь. Он был не похож на других джентльменов, добивавшихся моей руки, незнакомцев, которых я впервые в жизни увидела в бальном зале. И он казался мне достаточно привлекательным. Однажды мы вместе отправились на прогулку. Реддинг ухаживал за мной почти все лето, и тетя полагала, что подобного рода приватные беседы между нами вполне приемлемы и респектабельны. Когда мы оказались вне пределов видимости, он меня поцеловал. Я ему позволила. Признаюсь, мне было любопытно. Однако он не хотел останавливаться на поцелуе. Ему было нужно нечто большее.

Николас видел, что воспоминания пробуждают в ней глубоко спрятанную боль. Он глубоко презирал мужчин, которые способны преступить пределы дозволенного. С какой радостью он вызвал бы ублюдка на дуэль.

– Ты не должна мне больше ничего рассказывать.

Аннора остановилась и посмотрела ему в глаза.

– Нет, должна. С его стороны это не пустые угрозы, Реддинг очень мстительный. Тебе следует понять, насколько он безжалостен. Он угрожал разрушить твою репутацию, если я не выйду за него замуж.

– Аннора, я могу о себе позаботиться. Вряд ли он окажется хуже любого разгневанного ревнивого супруга, с которыми мне часто приходится иметь дело.

– Я не могу этого позволить. – Ее прелестное лицо побледнело, в глазах отчетливо читалась тревога. – Снимаю с тебя все обязательства. Не могу допустить, чтобы ты оказался замешанным в это дело. Мне следовало все рассказать тебе о Реддинге, чтобы ты сам принял справедливое решение. Я не предполагала, что он так ополчится на тебя. Думала, это наша с ним война.

– А вот этого уже не допущу я, – решительно возразил Николас. – Я согласился принять участие в этом предприятии, и теперь нет пути назад. – Он не мог оставить Аннору лицом к лицу с призраками прошлого, прекрасно представляя, насколько страшны эти призраки, а тени еще и обрели вполне реальную плоть.

Они начали карабкаться по склону к крепости.

– Тебе не следует со мной связываться, Николас. Ты думаешь, я не виновата, но это не так. Реддинг был не единственным поклонником, которому я отказала, просто последним. Мои дядя и тетя это просто так не оставили бы. Когда я рассказала им о его поведении, они попытались убедить меня, что со мной случилось именно то, чего я заслужила, поскольку делала ему определенные авансы. Он всего лишь следовал своим инстинктам.

Ник был готов застрелить подлеца, а потом сотворить то же самое с Джорджиной и ее загребущими ручками. Теперь он лучше понимал Аннору, представлял, что именно заставило ее написать письмо в агентство, подвигло на отшельничество в глухом провинциальном поместье. Бартоломью Реддинг был не первым кавалером, оскорбившим ее лучшие чувства, однако именно он переполнил чашу терпения, став последним доказательством, что мужчинам интересен лишь ее банковский счет.

– И ты решила удалиться в Хартшейвен?

Все фрагменты мозаики совпали. Тогда Анноре было двадцать один, возможно двадцать два года. Слишком молодая, чтобы самостоятельно управлять обширным поместьем. Слишком юная, чтобы закрыться от мира.

– Да, и с каждым годом я все больше и больше удалялась от общества, представляя для него все меньшую значимость. Тетя и дядя чувствовали, что состояние Прайс-Эллисов от них уплывает.

Николас понимал, о чем речь.

– Тогда они придумали приглашения на домашние приемы.

Аннора сорвала цветок.

– Именно.

Они уже достигли вершины холма. Она едва заметно улыбнулась и залюбовалась открывающимися видами. Они взобрались достаточно высоко, чтобы в подробностях рассмотреть живописные окрестности. Где-то далеко внизу занятые устройством пикника гости казались совсем маленькими.

– Издалека все выглядит так безобидно. Никогда и не подумаешь, какое гадючье гнездо ожидает внизу. И я даже не беру в расчет мистера Вестмора.

Николас пожал плечами:

– Вестмор нам не помеха. – Конечно, та еще заноза, однако вряд ли причинит вред задуманной комбинации. – Он тоже из агентства, однако здесь не по работе. Грэхем не выдаст. – Ник заметил, как Аннора облегченно вздохнула. Он и сам ощущал некоторое облегчение. Гели возникнут неприятности с Реддингом, Вестмор надежно прикроет тыл.

– Ну, слава богу, одним беспокойством меньше, тетя и мистер Реддинг способны доставить достаточно проблем и без вмешательства третьей стороны.

Николас хотел прояснить ее заблуждение на этот счет. Он не утверждал, что Вестмор не будет вмешиваться. Парень задал ему вчера великое множество вопросов, отнюдь не отстраненных. Некоторые из них сегодня прояснились. У каждой медали две стороны, Николас ознакомился с той, что ближе Анноре. Теперь он мог составить для себя более полное представление об ее характере. Ей не повезло быть женщиной, которую пытались использовать ради состояния. Чтобы защитить свои идеалы, пришлось удалиться из приличествующего ей общества, решение, навлекшее на нее негодование родного семейства. Выбор дался нелегко, однако не мог не вызывать восхищения, и его уважение к ней значительно возросло. Она всегда следовала велению совести, чего бы ей это ни стоило. Он же свернул с прямого пути, и назад пути не предвиделось.

– Думаю, нам следует спускаться. Они уже готовы приступить к трапезе.

Аннора резко обернулась, и Ник едва успел отступить в сторону, чтобы не быть сраженным широкими полями ее шляпы. Эта новомодная итальянская соломка весьма изящна, но, как выяснилось, опасна. Кстати, широкие поля шляпы могли сослужить и хорошую службу, если он захочет похитить у дамы сердца поцелуй-другой. А он очень хотел. Николасу Д'Арси пришлось перецеловать в жизни множество женщин. Они этого от него ожидали, однако очень редко это имело отношение к его собственным желаниям.

– Подожди. – Николас потянул ее за руку, привлекая к себе. – Мы не уйдем отсюда, пока я этого не сделаю. – Он припал к ее губам в сладком долгом поцелуе. – Прошло слишком много времени с тех пор, когда я последний раз этим занимался.

Откровенно говоря, всего лишь день, однако казалось, что пролетели миллионы лет с того ленивого утра в постели в Хартшейвене, или долгих совместных вечеров, или страстных ночей. Столь же ошеломляюще неожиданной, как желание поцеловать ее, оказалась внезапная тоска по Хартшейвену. Он хотел вернуться туда вместе с ней. Хотел, чтобы они вновь оказались вдвоем в своем собственном мире, без коварных тетушек и заносчивых негодяев-женихов.

– Как скоро нам удастся отсюда уехать? – Слова вылетели прежде, чем в голову пришли их подлинный смысл и значение, весьма важное, подразумевающее, что они вернутся вместе.

– После бала. Он будет завтра ночью. На следующий день мы сможем покинуть этот дом. – Ее слова быстро привели в чувства обоих. Беззаботная беседа загнала в угол, в котором пришлось бы говорить о будущем, о том, что делать дальше с фиктивной помолвкой.

Аннора резко выпрямилась и отстранилась от него, нервозно расправляя несуществующую складку на юбке.

– Ты сможешь вернуться назад?

Ник подумал о беспокойстве Ченнинга по поводу ревнивого неистовства Берроуза.

– На какое-то время я предоставлен сам себе. Возможно, удастся найти себе подходящее жилье в деревне, чтобы нам не жить под одной крышей.

Аннора облегченно улыбнулась:

– Томасу это понравится.

– О да, несомненно. – Не стоит задумываться о будущем. Все как-нибудь устроится, пока же надо сосредоточиться на настоящем. Он взял ее за руку.