— Отец вам разрешает это делать? — изумленно спросила Рена.

— Он и не подозревает, — созналась Матильда. — Я жду, пока отец уедет охотиться или командовать какими-нибудь несчастными созданиями, а к его возвращению всегда оказываюсь у себя в комнате одетая, как подобает леди.

Рена рассмеялась.

— По-моему, очень благоразумно с вашей стороны, — сказала она, — если только он вас не поймает.

— Да, он очень разозлится, если узнает, что я веду себя не как истинная леди. А когда он говорит «леди», то имеет в виду «леди с титулом».

— Вы этого хотите?

Матильда удрученно покачала головой.

— Мне двадцать четыре года, — устало произнесла она, — и я хочу, чтобы меня перестали таскать по свету, пока папа ищет титул, который, на его взгляд, будет достаточно высоким для меня или, скорее, для него самого. Я хочу полюбить и выйти замуж за мужчину, который полюбит меня. Наша любовь должна быть независима от того, есть ли у папы деньги и большой дом или нет. Без любимого человека самый великолепный дом будет пустым и холодным.

— Значит, для вас важнее всего любовь, — тихим голосом произнесла Рена.

На миг наступило молчание, а потом Матильда сказала:

— Я скажу вам правду, если пообещаете ничего не говорить папе.

— Конечно, обещаю, — ответила Рена. — Если это тайна, я вообще никому не расскажу.

— Хорошо, — Матильда сделала глубокий вдох. — Я влюблена. В человека, который любит меня так же сильно, как я его.

Говоря это, девушка оглянулась, как будто боялась, что ее могут услышать.

Понизив голос почти до шепота, Рена спросила:

— Ваш отец об этом знает?

— Нет, конечно нет! — с жаром сказала Матильда. — И вы пообещали не говорить ему.

— Не волнуйтесь. Я сдержу слово. Но что вы намерены делать?

— Не знаю. Мы здесь только потому, что он хочет добыть для меня титул. В прошлом месяце он попытался женить на мне герцога. Но тот сбежал, и папа пришел в ярость. Я думала, он кого-нибудь убьет. Знаете, он на это способен.

— Хотите сказать, он уже кого-то убил?

— Нет… не знаю. Это всего лишь подозрение, и я могу ошибаться. Один человек причинял папе неприятности и вдруг исчез как-то уж очень вовремя.

— Боже правый! Что же произошло?

— Не знаю. Он просто исчез, и никто его больше не видел. Папа хотел получить контроль над одной железной дорогой в Америке, а тот человек пытался помешать ему. Может, это и не папа. У того было много врагов. Просто я уверена, что он способен на такое. Это сидит у него внутри. Я видела, как он сжимает пальцы, вот так… — Матильда показала этот жест. — Как будто у него в руках чья-то шея и он с радостью ее пережимает.

Рена кивнула. Мистер Уингейт произвел на нее точно такое же впечатление.

— Но такое обычно продолжается недолго, понимаете? — сказала Матильда. — Его захлестывает волна страшного гнева, но потом он все оставляет и принимается за новое дело.

— И сейчас «новое дело» — это лорд Лэнсдейл?

— Да. Папа прочел в газете, что тот унаследовал титул, и заявил: «Ладно, этот должен подойти». Он сказал, что лорд Лэнсдейл, несомненно, в меня влюблен. Я с трудом сдержала смех. Мы с Джоном познакомились на балу, который устраивал отец. Он дважды танцевал со мной, и мы поболтали за бокалом вина. У него все разговоры были о своем корабле, но, если верить папе, он бросал в мою сторону томные взгляды и признался бы в «любви», да только ему нечего было предложить мне тогда.

— Вы поверили этому? — нахмурившись, спросила Рена.

— Ни на секунду, — с чувством сказала Матильда. — Я могу различить, любит меня мужчина или нет.

— Неужели? — удивленно спросила Рена. — То есть, даже если он ничего не говорит?

— Боже правый, разве он обязательно должен что-то говорить? — усмехнувшись, сказала Матильда. — Это видно по взглядам, которые он на тебя бросает, по интонациям и… ах, ну вы понимаете.

Рена не понимала, но признаться в этом было нельзя.

— Во всяком случае папа начал «напоминать», как мне тогда понравился Джон. Откровенно говоря, я едва помнила его, но когда попыталась об этом сказать, папа разозлился. Он хочет этот титул и не желает слушать, если кто-то говорит, что он может его не получить.

— Если у него столько денег, почему он не купит собственный? — спросила Рена.

— Он пытался, но больше, чем рыцарское звание, получить нельзя. А этого, видите ли, мало. Титул графа — меньшее, на что он согласен.

— У человека, которого вы любите, есть титул?

— Нет, он всего лишь мистер Сесил Дженкинс. Но если только я смогу быть рядом с ним, то буду счастлива носить имя миссис Сесил Дженкинс.

Девушка говорила смело, но при этом постоянно оглядывалась.

— Все это очень хорошо, — сказала Рена, — но боюсь, что ваши мечты могут никогда не осуществиться.

— Я приложу все силы, чтобы они осуществились, — возразила Матильда. — Только нужно немного подождать. Если сбежать сейчас, папа оставит меня без копейки.

— Разве это когда-нибудь изменится?

— Нет, но мы откладываем деньги. Я беру у папы столько, сколько можно получить, не вызывая подозрений. Потом, когда мы сможем себе это позволить, мы поженимся и спрячемся, пока отец нас не простит, что ему рано или поздно придется сделать.

— Если только он не решит вычеркнуть вас из завещания, жениться во второй раз и завести других детей, — заметила Рена.

— Боже мой, вы правы! Нужно немедленно заставить его вдвое увеличить расходы на мое содержание.

С одной стороны, Рену восхищала отвага девушки, но с другой немного коробила беспринципность, с которой та выманивала деньги у отца, чтобы направить их против него самого.

— Вы шокированы, не так ли? — сказала Матильда, словно читая по лицу Рены. — Но я его дочь и могу быть такой же предприимчивой, как он. Да и как иначе я могу защитить себя от него?

— Никак, — согласилась Рена. — Когда опасность велика, нужно использовать любую возможную защиту. И если я смогу чем-нибудь вам помочь, быть может, спрятать вас или помешать вашему отцу догадаться обо всем, можете мне доверять.

— Я уверилась в этом, как только увидела вас, — радостно отозвалась Матильда. — Мне так долго не с кем было поговорить. Едва переступив порог, я поняла, что граф ни капельки меня не любит, что бы папа ни говорил. — Она лукаво улыбнулась Рене. — Честно говоря, я думаю, что он скорее женится на вас.

Рена уставилась на собеседницу. Сердце глухо заколотилось у нее в груди, и внезапно стало тяжело дышать, но она постаралась взять себя в руки.

— Вы забываете, что я замужняя женщина.

— Ах, оставьте, никакая вы не замужняя. Эти сказки могут быть хороши для папы, но не для меня. Не волнуйтесь. Храните мою тайну, и я сохраню вашу.

— В любом случае, я уверена, что вы ошибаетесь, — спешно сказала Рена. — Я не интересую его сиятельство… в этом смысле.

— Вы обращаетесь к нему «ваше сиятельство», когда остаетесь наедине? — лукаво поинтересовалась Матильда.

— Право же, я не понимаю… И потом, вы видели нас вдвоем не больше пяти минут…

— И все эти пять минут его взгляд неотрывно следовал за вами. Я знаю, что он чувствует к вам, но что чувствуете к нему вы? Он когда-нибудь заключал вас в объятия и прижимал к себе? Это вас волновало?

Рена вспомнила, как Джон обнимал ее сегодня днем. Но это было по-доброму, по-дружески, не более того. Однако ей припомнился и тот, другой раз, когда они вместе упали на ковер, потому что Джон принял ее за привидение. Ей не удавалось изгнать из памяти ощущение тяжести сильного тела Джона на своем теле, мощи, которую она почувствовала в нем. Матильда права. Это было волнующе.

Но то была случайность, ничего общего с любовью. Хотя…

— Надеюсь, вы найдете способ быть с мужчиной, которого любите, — сказала Рена, искренне пожелав ей этого.

На мгновение храбрый настрой Матильды иссяк, и девушка вздохнула.

— Если он когда-нибудь узнает, что я люблю Сесила и Сесил любит меня, он найдет способ выдворить его из страны или даже убить. Папа всегда добивается того, чего хочет, и временами мне кажется, что так будет всегда.

— Могу представить. Вам придется действовать очень осторожно и очень умно.

Лукавая улыбка вернулась к Матильде.

— Разумеется, я умна. Недаром же я дочь Джереми Уингейта.


— Послушайте, Лэнсдейл, если вы откажетесь от моего предложения, будете сожалеть об этом до конца своих дней. Нужно научиться реально оценивать свои шансы и брать от жизни то, что нужно.

— Вы очень любезны, но…

— К черту все это! Я предлагаю вам отличную сделку. Вы приведете дом в идеальный порядок. К вашим услугам будет все, что можно купить за деньги. Чего еще желать?

— Может быть, жену, которую я люблю и которая любит меня? — шутливым тоном предложил граф.

— Сентиментальный вздор! Кроме того, моя дочь всегда находила вас привлекательным. Она призналась мне в этом после вашей встречи.

— Насколько мне помнится, я говорил в основном о своем корабле. Думаю, ей было ужасно скучно.

— Что же, она, разумеется, не показывала своих чувств. Таковы девушки. Но я-то знаю. Теперь настала пора действовать.

— Вы слишком торопитесь, — сказал Джон. — Даже если я поверю, что у вашей дочери возникли ко мне какие-то чувства на том балу, с тех пор прошло немало времени. Сейчас ее взгляды могут оказаться другими. Женщины любят сами выбирать себе мужей, а не принимать чье-то готовое решение.

— Моя дочь не такая, — отрезал мистер Уингейт. — Она делает то, чего хочу я, и хорошо знает, с какой стороны ее хлеб намазан маслом!

Граф поморщился от жесткости этих слов.

— Вы не узнаете этот дом, когда мои люди закончат работу, — сказал Уингейт.