Он вздохнул, вспомнив, какими глазами она смотрела на Марка сразу после операции. Хотелось верить, что их брак переживет этот нелегкий период. С другой стороны, как долго оба способны терпеть свалившиеся на них испытания?

Лично он не стремился разрывать отношения лишь из-за того, что они охладели друг к другу. Он способен побороться за их любовь. Но как ему воспринимать ее дружбу с другим мужчиной – этого он не знал. Может, и впрямь смешно чересчур переживать по этому поводу? Или же он слепец и дурак, который отказывается замечать то, что происходит буквально у него под носом?

Джо тряхнул головой и вышел из машины. Первое, что нужно сделать, – это уговорить Рейчел вернуться домой.

Когда он вошел в палату, Рейчел сидела рядом с постелью Марка и смотрела телевизор. Звук был почти выключен. Марк дремал. Увидев мужа, Рейчел выключила телевизор и, заметив, что Джо собрался что-то сказать, поднялась ему навстречу и прижала палец к губам. Вместе они вышли в коридор, где их не мог услышать охранник.

– Ты выяснил, кто это сделал? – спросила она.

Под глазами Рейчел залегли темные круги. Было видно, что она измучена ожиданием, взвинчена и пылает жаждой мести. Она ждала, что муж сейчас назовет ей имя злоумышленника. С каким удовольствием он бы это сделал, но увы.

– Пока нет, – ответил Джо, чувствуя себя едва ли не предателем.

– Но ведь кто-то наверняка видел, как это случилось.

– Сейчас все наше управление брошено на расследование этого дела. Я попросил администрацию больницы выставить в палате Марка круглосуточную охрану.

– Ты думаешь, кто-то попытается его убить?

– Скажем так, осторожность не помешает. Кстати, как он? Он тебе что-нибудь сказал? Он видел машину, которая его сбила?

– Марк помнит лишь, как вышел из бара. Он там говорил с некоторыми людьми, но он уже встречался с ними и раньше. На ноги он встанет не скоро. Ему лучше вернуться в Лос-Анджелес и дождаться полного выздоровления.

– Что ж, разумно, – согласился Джо как можно более равнодушно.

– Только не притворяйся. Я вижу, что ты рад, – сердито сказала Рейчел. – Ты с самого начала не мог дождаться, когда он уедет отсюда.

– Но только не так. Давай я отвезу тебя домой. Ты здесь уже с самой ночи. Мы можем где-нибудь поужинать и выпить вина и постараемся прийти в себя. А рано утром ты снова вернешься сюда.

Она посмотрела на него так, будто он предложил ей слетать на Луну.

– Я останусь здесь, пока Марк не уснет.

– Но ведь он и так спит.

– Я имею в виду ближе к вечеру. Пойми, Джо, он мой друг. Кроме меня, у него никого нет. Я не хочу оставлять его одного.

Джо на миг задумался, не зная, решиться ли на шаг, который, возможно, ему не стоит делать. С другой стороны, как же он устал слышать, что Марк ей не более чем друг!

– Рейчел, Марк для тебя нечто большее, чем просто друг. Ты ведь смотришь на него так, как когда-то смотрела на меня.

Она сглотнула комок.

– Не смеши. Между мной и Марком ничего не было и нет.

– Пока нет. Я хочу, чтобы мы вместе вернулись домой.

Молчание. Джо ждал затаив дыхание.

– Не могу, – произнесла она через несколько секунд.

Джо наконец выдохнул. Он не знал, что она имеет в виду: сейчас или вообще. Смелости спросить об этом у него не нашлось.

* * *

Когда Шейн подошел к палате Кары, он увидел мать. Та стояла рядом со смотровым окошком и как зачарованная смотрела на внучку, лежащую в своей первой, крохотной кроватке. В больницу она примчалась через считаные минуты. Впрочем, Шейн отлично ее понимал. Ребенок был просто прелесть – ангельское личико и такие же рыжие волосы, как и у Кары.

Мойра повернулась к нему, и он заметил в ее глазах слезы.

– Мне сказали, ты помог нашей красавице появиться на свет.

– Кара все сделала сама.

– Даже не верится, что она родила рядом с кроватью Колина. Впрочем, ничего удивительного. Она уперлась и не желает без него даже сдвинуться с места. Я предложила ей после выписки временно переехать ко мне. В ответ она выгнала меня из палаты.

Шейн пожалел, что не видел этой сцены. Если кто-то из его братьев и сестер и пошел характером в мать, так это Кара.

– Даже не знаю, откуда в ней столько веры, – растерянно добавила Мойра. – Нет, я тоже хочу, чтобы Колин поскорее проснулся. Но я реалистка. Каре это тоже не помешало бы, тем более сейчас, когда у нее ребенок. Со временем ей придется вернуться на работу. Нет, мы с твоим отцом, конечно же, ей поможем, но впереди ее ждет не одно испытание. Ей же будет лучше, если она посмотрит правде в лицо. Поговори с ней, Шейн. Она прислушается к тебе.

– Пока Колин дышит, Кара от него не откажется. Она его любит. И хочет, чтобы вся их семья была вместе. – Он посмотрел в смотровое окошко на новорожденную племянницу и внезапно со всей ясностью осознал: пусть сам он привык считать любовь красивой иллюзией слабых людей, эта малышка стала живым воплощением любви ее родителей. – Кара уже дала ей имя?

– Пока нет. Отложила этот момент до тех пор, пока Колин не проснется.

– Что ж, спешить некуда. Можно и подождать.

– Не удивлюсь, если она не возьмет малышку на руки. Она заявила, что хочет, чтобы от нее все отстали.

– Просто она устала, – сказал Шейн, зная, что это далеко не вся правда. Он уже стал свидетелем того, как Кара отвернулась от дочери, поняв, что Колин так и не открыл глаза. Ничего, пара дней, и она станет заботливой матерью. Главное – дать ей время прийти в себя.

– Думаю, дело не только в этом. Она сильно расстроена и не отдает отчета в своих действиях. Я желаю им всем только добра. Колин мне как родной сын. Я просто обожаю его.

– Поэтому не надо на нее давить. Она сама решит, как ей жить дальше.

– Наверно, ты прав. – Мойра наклонила голову и вновь посмотрела на внучку. – Ты родился с такими темными волосиками и сразу принялся все рассматривать, как будто хотел понять, где оказался. Я с самого начала знала, что ты будешь страшным неслухом. Так и случилось. – Мойра устало вздохнула и повернулась к сыну. – А теперь я хочу для тебя свободы. Мне не следовало взваливать на тебя бремя моих забот. Я была не права, я давно об этом жалею. Откуда мне было знать, что это скажется на твоей жизни? Так что теперь делай все, что, по-твоему, принесет тебе счастье.

Шейн не поверил собственным ушам. Он ждал этих слов вот уже много лет. Почему мать произнесла их именно сейчас? Она действительно дарит ему свободу или же пытается взвалить на него еще больший груз проблем?

Шейн молчал.

– Я думала, ты воспримешь это с большей радостью, – наконец не выдержала мать.

– Я тебе не верю.

Мать шумно вздохнула.

– Наверно, я это заслужила. Но я говорю от всего сердца, Шейн. За свое прошлое я заплатила слишком дорогую цену. Я притворялась, что у тебя все хорошо, что ты странствуешь по всему миру, воплощаешь в жизнь свои мечты. На самом же деле я лишь пыталась успокоить себя. Ты мой сын, я люблю тебя. Знаю, для тебя эти слова мало что значат, но это так. Эта малышка напомнила мне о том, что и ты когда-то был точно таким же невинным младенцем. Прости меня, Шейн. – Она положила ему на плечо руку. – Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня.

Он не мог ей этого пообещать.

* * *

Взгляд Кары был устремлен в потолок больничной палаты. Было девять вечера. Она чувствовала себя совершенно разбитой, но сон не шел к ней. Теперь она мать. У нее есть ребенок. И она одна.

Нет, не совсем одна. Ей было слышно, как в коридоре разговаривают родственники. Они уже побывали у нее, одарили нескончаемыми улыбками. Но никто не упомянул Колина. Все разговоры были только о ребенке.

Ей хотелось, чтобы они поскорее ушли. У нее не было сил разговаривать, плакать и даже думать. Хотелось одного – спать. Увы, стоило ей закрыть глаза, как перед мысленным взором возникало неподвижное тело Колина. А ведь как она была уверена, что первый крик ребенка разбудит его. И вот теперь она лишилась даже этой надежды.

Все кончилось. Колин потерян для нее навсегда.

В палату, приветливо улыбаясь, вошла медсестра.

– Ваша малышка проснулась. Принести ее? Может, попробуете кормить грудью?

– Только не сейчас. Я устала, – безвольно произнесла Кара.

Медсестра слегка удивилась такому ответу. Странно. Как известно, все мамы хотят поскорее увидеть и начать кормить своих младенцев.

Кара ощущала себя преступницей, что еще больше погружало ее в депрессию. Но сил действительно не было.

– Ну хорошо, – согласилась медсестра. – Мы дадим ей бутылочку. У вас самой есть какие-нибудь жалобы или просьбы? Ничего не болит?

Считается ли болью сердечная боль?

– Нет, со мной все в порядке. Передайте моим родным, что я хочу спать и они могут вернуться домой.

– Конечно. – Выходя, медсестра выключила свет и закрыла за собой дверь.

В щель между шторами проникал лунный свет. Гроза прошла мимо. Но не для нее. Нижняя губа задрожала, и она подумала, что сейчас вновь заплачет, но слез не было. Она их все выплакала. Их с Колином разделяло лишь несколько миль, но никогда еще это расстояние не казалось ей столь огромным. Разве так она все представляла себе?

Вскоре дверь открылась снова. Кара вся напряглась, готовая крикнуть вошедшему, чтобы ее оставили одну. Увы, это в палату с решительным видом вошла Шарлотта. В следующий миг Кара с ужасом увидела в ее руках сверток – своего ребенка. Больше никто не осмелился принести ей дочь. Буквально все ходили вокруг нее на цыпочках, лишь бы только она не сорвалась и не накричала на них.

Шарлотта включила лампу на прикроватном столике и села рядом с Карой. Той хорошо был знаком стальной блеск в ее глазах, но и она сама не собиралась сдаваться без боя.

– Я спала, – сказала она.

– Неправда. Ты лежала и думала, какую свинью подложила тебе жизнь. Даже если и так, посмотри, какая у тебя чудесная дочь. Ты нужна ей, Кара, а она нужна тебе.