– А кто работает над этим одеялом? – с опаской поинтересовалась у Шарлотты Лорен. – Надеюсь, что не мы с тобой.

– Не мы, а ты, – с лукавой улыбкой ответила Шарлотта. – Я не вхожу в число первоначальных двадцати четырех мастериц.

– Но я уже много лет не шила никаких одеял. Я ничего не помню.

– Неправда.

Сказав это, Шарлотта направилась к столу, возле которого уже собрались около десятка женщин. На самом столе были разложены лоскуты ткани разной степени готовности – все как один точные копии оригинального одеяла на тему истории Бухты Ангелов.

– Даже не верится, что Шарлотта привела тебя сюда! – изумленно воскликнула Кара. – Я была уверена, что ты откажешься прийти.

– Она не сказала мне, куда мы идем и что мы будем шить, – ответила Лорен.

Кара жестом пригласила ее сесть рядом с собой.

– Садись. Мы можем поработать над частью Джемисонов, – пояснила она и подтолкнула к Лорен кусок ткани.

Лора посмотрела на рисунок. Она уже делала его раньше не одну сотню раз, помогая матери: мотылек, устремившийся вверх через два золотых кольца, и переплетенные буквы Л и Т – Леонора и Томми – и их вечная любовь. Раньше это занятие ей нравилось. Вышивая буквы, она живо представляла себе роман между Леонорой и Томми.

Она питала слабость к романтическим историям. Да и вообще, кому, как не ей, продолжать семейную традицию. В отличие от нее Эбби работала над лоскутным одеялом всего несколько раз, и то под нажимом матери.

– Вот увидишь, Лорен, тебе понравится, – сказала Шарлотта, чтобы ее подбодрить.

Кара одарила ее сочувственной улыбкой.

– В принципе, если тебе не нравится, никто тебя не заставляет.

– Что значит «не нравится»? Конечно, нравится, – встряла в их разговор Фиона. Матриарх семейства Мюрреев обладала железной волей, и ей никто не смел перечить. Она посмотрел на Лорен, и ее голубые глаза блеснули сталью. – Это твой долг, дорогая моя. Ты должна продолжать семейную традицию. Твой отец был бы только горд.

– Я не совсем хорошо помню, как это делается, – сказала в свое оправдание Лорен, хотя и понимала, что все отговорки бессмысленны.

– Главное, бери в руки иглу, и навык вернется сам, – сказала Фиона, и на миг ее взгляд смягчился. – Кстати, как поживает твоя мать? Мы все по ней скучаем.

– У нее все хорошо, – ответила Лорен.

– Она счастлива?

– Да.

– Что ж, я за нее рада. После той ужасной трагедии, что обрушилась на вашу семью, она это заслужила. И как хорошо, что ты вернулась к нам. Твой отец все эти годы был страшно одинок.

– Это был его собственный выбор, – довольно резко ответила Лорен, не желая, чтобы ее отца воспринимали как жертву.

– И что-то подсказывает мне, что о нем сожалели, – сказала Фиона.

– Не знаю, не уверена. Но он его сделал.

– Да, нужно смотреть только вперед, а не назад. – Сказав это, Фиона посмотрела на собравшихся женщин. – Итак, мои хорошие, давайте за работу.

– Что ты намерена делать? – спросила Лорен у Шарлотты. Та стояла, облокотившись на соседний прилавок.

– Пожалуй, я выпью, – сказала Шарлотта, извлекая из сумки бутылку красного вина. – И посмотрю, как вы работаете.

– Немедленно убери вино, Шарлотта! – рявкнула на нее Фиона. От ее орлиного глаза не ускользала никакая мелочь. – Никаких жидкостей рядом с одеялом. Лучше помоги Дженне с ее куском. Нам здесь не нужны бездельники.

Шарлотта послушно убрала вино.

– Слушаюсь, мэм, – покорно сказала она.

Лорен улыбнулась. Им уже за тридцать, а Фиона по-прежнему обращается с ними как с малолетними девчонками. Шарлотта послушно села рядом с Дженной Дэвис, и вскоре работа уже кипела вовсю.

Лорен не ожидала, что навык вернется к ней так быстро. Правда, ей пришлось повозиться с новой швейной машинкой, чтобы вставить нитку в иголку, но через пару минут она уже трудилась, как заправская мастерица. Вместе с работой пришло и удивительное умиротворение. Вокруг шли какие-то разговоры, но Лорен сосредоточилась на шитье – с каждой минутой оно приносило ей все большее удовольствие. Ей было приятно осознавать, что она вносит свой, пусть даже скромный, вклад в общее дело.

Одеяло, над которым они трудились, в свое время свело вместе тех, кто выжил в кораблекрушении. Оно дало им возможность погоревать, начать новую жизнь и посредством картинок поведать истории своих близких, своих разбитых семей. Ловкие пальцы помогли им обрести вторую жизнь, перенестись в сегодняшний день, преодолев более ста пятидесяти лет с того момента, когда в Бухте Ангелов было изготовлено первое лоскутное одеяло. Что касается Лорен, то ей одеяло помогало залечить старые раны. Когда-то она уехала из города, стараясь забыть всех и все, что было связано с ним. В ее душе было столько ненависти, столько ярости, что она не видела в городе ничего хорошего. А ведь хорошего в нем так много! Было и есть.

Работу она закончила последней.

– Это не слишком ужасно? – спросила она у Кары. – Наверное, я опозорила всех женщин семьи Джемисон.

Кара придирчиво рассмотрела ее квадрат.

– Да нет, все прекрасно. Строчка ровная. Ты молодчина. Ничего не забыла.

– Главное, чтобы понравилось твоей бабуле. Той требуется только совершенство, – пошутила Лорен.

– Вообще-то, в том, что касается лоскутных одеял, бабушка предпочитает швейной машинке ручную работу и кропотливый труд. Современные технологии она привлекает лишь для роста производства. Но то, что ты, представительница семьи Джемисон, сама сшила свой квадрат, многое для нее значит.

– Думаю, это дело нужно отпраздновать, – сказала Шарлотта, наливая Лорен стакан вина. К этому времени все уже ушли, включая Фиону. Уходя, бабушка сказала Каре, чтобы они не забыли замкнуть дверь.

– Как я вам завидую, – честно призналась Кара. – Боюсь, яблочного сидра сегодня мне было бы мало. Кстати, Шарлотта, я на тебя сердита.

– А что я такого наделала? – удивилась та.

– Ты не сказала мне, какая это ужасная вещь – роды. Я сегодня ходила в школу будущей матери, и там нам показали фильм. Это просто жуть какая-то. Мне даже расхотелось иметь ребенка.

– Боюсь, уже поздно, моя дорогая, – улыбнулась Шарлотта.

– На это невозможно было смотреть. Я испугалась, что Джейсон грохнется в обморок, – добавила Кара.

– Джейсон? – не удержалась от вопроса Лорен, вновь услышав его имя. – Джейсон Марлоу?

– Да, он пошел со мной вместо моей матери. Она не смогла, потому что приболела. Вообще-то я сама не хотела туда идти, но Джейсон меня заставил, – пояснила Кара. – Думаю, теперь он сам не рад. Роды довольно противная вещь, скажу я вам.

– Послушаем, что ты скажешь, когда тебе дадут в руки твою прелестную малышку, – возразила Шарлотта. – Поверь, оно того стоит.

– Ты так говоришь, потому что ты врач.

– Насколько я понимаю, вы с Джейсоном старые друзья? – уточнила Лорен.

Кара кивнула.

– Он с Колином росли вместе. И я с ними, – ответила она и нахмурилась. – Джейсон сказал, что про него и Эбби ходят какие-то слухи.

– Ты хочешь сказать, у него с моей сестрой были отношения? – спросила Лорен.

– По его словам, это была лишь дружба. И вообще, разве Эбби не сказала бы тебе, если бы он ей нравился? Вы ведь сестры. Вы жили в одной комнате.

– Боюсь, мы были не слишком откровенны друг с дружкой, особенно в последние месяцы. Я больше думала о том, что мне делать после окончания школы. К тому же у меня был свой собственный роман. Так что мне было не до сестры. Она вечно пропадала где-то с Лизой, да и вообще была на пару лет меня младше. У них была своя компания, – покачала головой Лорен. – Ты даже не представляешь, сколь многое я теперь бы сделала не так, как в тот год.

– Не надо корить себя, – тихо сказала Кара. – В этой жизни вещи порой случаются сами собой.

Лорен поняла: Кара имеет в виду не только Эбби, но и Колина, и тотчас устыдилась, что думает только о своих проблемах.

– Пожалуй, ты права. Кстати, как ты себя чувствуешь?

– Устала, – со вздохом призналась Кара, – зато счастлива снова встретить старых друзей. Я едва вынесла эту школу будущей матери, причем не только из-за фильма. Все-таки со мной был Джейсон, а не Колин. Впрочем, это всего лишь репетиция, а не настоящие роды. К тому времени он наверняка выйдет из комы. Иначе просто быть не может. – Кара прочистила горло. – Кстати, о Джейсоне. Думаю, он сказал бы мне, если бы между ним и Эбби что-то было. Хотя, если честно, тогда все мои мысли были заняты исключительно Колином.

– Это точно. Вы двое были как голубки, – пошутила Шарлотта с лукавым блеском в глазах и вновь наполнила бокалы, свой и Лорен. – Кара, у меня к тебе вопрос, коль мы тут ударились в воспоминания. Признайся честно, в школе у вас с Колином был секс?

– Эй, так нечестно, – запротестовала Кара. – Это вторжение в личную жизнь.

– А я слегка пьяна. Так что давай отвечай.

Кара огляделась по сторонам, как будто где-то в темном уголке ее подслушивали мать или бабушка. Но нет, в мастерской они были одни.

– Неужели теперь это такой большой секрет? – не унималась Шарлотта. – Тебе уже под тридцать, и ты за ним замужем.

– Давай ты первая, Шарли, – сказала Кара. – Между тобой и Эндрю ведь тоже что-то было?

Шарлотта расплылась в улыбке.

– Было, но только раз. Через три дня Эндрю повторил свой подвиг с потаскушкой Памелой, на пляже, во время вечеринки, на которой была и я.

– Надеюсь, ты не застукала их за этим делом?! – воскликнула Лорен.

– Нет, но удостоилась просмотра предварительных кадров.

– Как некрасиво, – сказала Кара. – Не знала, что он такой гаденыш.

– Он был всего лишь сексуально озабоченный подросток, я же была в него по уши влюблена, – возразила Шарлотта.

– А теперь он пастор, – вставила слово Лорен. – Ну кто бы мог подумать.

– Только не я, – ответила Шарлотта. – Но он неплох. Думаю, он нашел свое место в жизни.

Интересно, оказывается, она по-прежнему к нему неравнодушна, подумала Лорен. Первая любовь – вещь цепкая. Она знала это по собственному опыту.