– Я никогда не желал сделать больно тебе и Дэвиду, – продолжил Нед. – Я не мог уехать с вами, а твоя мать не могла оставаться здесь. Могу сказать частично в свое оправдание, что я не мог сражаться за вас и убедить ее остаться здесь, так как не был уверен, что смогу быть вам хорошим отцом. Я не смог защитить Эбби, сохранить ей жизнь. Я решил, что вам будет лучше с вашей матерью.

– А почему ты ни разу не проверил, действительно ли так было лучше? По крайней мере, ты мог навещать нас, писать мне письма и звонить. Ты же ничего этого не сделал, разве что пару раз поздравил с днем рождения.

– Ты права. Все могло быть по-другому. – Нед на миг умолк и пристально посмотрел на нее. – Так чего ты хочешь от меня сейчас?

Это был трудный вопрос. Чего же ей хочется? Чтобы у них была нормальная семья. Чтобы была жива Эбби. Чтобы время повернулось вспять. Но все это абсолютно невозможно.

– Я хочу, чтобы ты был счастлив. Я хочу, чтобы ты был жив и здоров, – сказала она. – Если ты отказываешься ехать в Сан-Франциско, что ты намерен делать?

– Можешь за меня не беспокоиться, Лорен. Я не стану для тебя обузой.

– Но я не могу закрыть глаза на состояние твоего здоровья. Ты – мой отец. Я – твоя дочь. Только так и не иначе. Так что давай что-то решать.

– Знаю, что мой разум медленно угасает, – медленно проговорил Нед. – Это меня пугает. Я не всегда понимаю, что делаю. Иногда я оказываюсь в странных местах и не знаю, что привело меня туда.

Лорен ужаснулась этому признанию. Он отмахивался от своей болезни с первого дня, как она приехала к нему.

– Но здесь, в Бухте Ангелов, у меня есть ориентиры, – продолжал Нед. – Я знаю, где нахожусь, и в состоянии найти дорогу домой. Не то что в чужом городе. Там я быстро заблужусь. Мне нужно видеть вокруг себя знакомые вещи.

Лорен видела, что ему страшно, и этот страх передался и ей самой.

– Ну хорошо, пап. Что же нам делать? Может, найти кого-то, кто жил бы вместе с тобой?

– Я не смогу жить с чужим человеком.

– А если кто-то будет лишь приходить каждый день? Убирать в доме, готовить для тебя еду?

– Помощь была бы кстати, но у меня мало денег.

– Я могла бы оплачивать такие услуги.

– У тебя много денег? – усмехнулся Нед.

– Не скажу, что много, но на это хватило бы.

Нед повернул голову и задумчиво посмотрел на дочь.

– Зачем тебе это? Мы ведь только что установили, что я дрянной отец. Я не хочу быть тебе обузой.

– Я тоже не хочу, но так уж получается.

– По крайней мере, ты готова честно это признать.

– Давно пора, тебе не кажется?

– Если хочешь знать, что я действительно думаю… Я думаю, что тебе стоит вернуться сюда, в Бухту Ангелов. После того как пару лет назад Марта удалилась от дел, у нас нет кондитерской. Сэм у себя в кафе печет пироги и печенье. Вот, пожалуй, и все. В наш супермаркет привозят фабричную выпечку бог весть откуда. Бухте Ангелов нужна хорошая пекарня. Ты могла бы открыть ее здесь. Разве не об этом ты когда-то мечтала?

Лорен удивилась этому предложению: похоже, отец и впрямь над этим размышлял. И, главное, он прав. Пекарня действительно когда-то была ее мечтой, но ведь как давно это было!

– Сейчас мне этого не хочется. Моя жизнь изменилась.

– А ты вернись к своей старой мечте.

– Нет.

– Это было бы хорошо для тебя.

– Вряд ли.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, – раздраженно ответила она, чувствуя себя так, будто оказалась на потерявшем управление поезде. Раньше отец не проявлял интереса к ее увлечениям. Неудивительно, что его слова немного ее встревожили.

– Ты подумай на досуге, – продолжал Нед. – Поживи здесь недельку, привыкни к здешней жизни. Глядишь, найдешь что-то интересное.

– Например?

– Например, поймешь, что нет ничего лучше родного дома, – улыбнулся Нед.

* * *

Шейн вырос в двухэтажном доме в конце тупика в одном из старых кварталов Бухты Ангелов. В семье было пятеро детей, а если прибавить к ним многочисленных домашних питомцев, то нетрудно предположить, что этот дом никогда не знал тишины. Сегодняшний вечер не был исключением. Остановив мотоцикл на тротуаре, Шейн увидел, что в гостиной уже полно людей. Мать явно постаралась с размахом отпраздновать день рождения отца, которому сегодня стукнуло шестьдесят пять лет.

С трудом верилось, что его отец и Нед Джемисон почти ровесники: состояние их здоровья отличалось как небо и земля. Джон Мюррей был бодр, крепок, носил на себе несколько фунтов лишнего веса, отличался прекрасным аппетитом, заразительным смехом и неиссякаемой энергией. Этакое ходячее воплощение жизнелюбия. В детстве Шейн был очень близок с отцом, однако в конце школы все изменилось.

Не успел Шейн слезть с мотоцикла, как рядом с домом остановилась машина его сестры Кары. Она с театральным стоном выбралась наружу. Кстати, причиной тому был не столько ее огромный живот, сколько немалых размеров коробка у нее в руках.

Шейн подошел к ней и взял коробку.

– Что это? Пытаешься затмить меня?

– Ну, это несложно! Гляжу, ты пришел с пустыми руками.

– Тогда пусть это будет наш общий подарок, – усмехнулся Шейн.

– Не возражаю, если ты раскошелишься на сорок долларов.

– Ты купила подарок за восемьдесят долларов? Какая щедрость! Что это, если не секрет?

– Новый радиоприемник. Да и не восемьдесят, а сто двадцать. Мы с Ди купили его в складчину, но я с радостью возьму у тебя деньги и скажу, что ты был третьим. И еще я рада тебя видеть. Я не думала, что ты приедешь.

– Как можно! Это ведь день рождения нашего старика, – ответил Шейн.

– Но последние двенадцать ты пропустил. Что ты стоишь здесь и не заходишь? Боишься, что тебе станут задавать вопросы про Эбби и Лорен?

– И это тоже.

Кара задумчиво посмотрела на брата.

– Что у тебя не так с родителями? Ты всегда сама вежливость, но я чувствую, что на самом деле вы все какие-то скованные. Сначала я думала, что это потому, что тебя долго не было и ты отвык от дома. Но ведь ты в городе уже несколько недель.

– Все в порядке, – заверил ее Шейн. – Обо мне не беспокойся.

Кара посмотрела на дом.

– Мне тоже туда не особенно хочется. Завтра подруги устраивают вечеринку в честь моего будущего ребенка. Так что придется увидеть одни и те же лица дважды. Дело даже не в вопросах, а в том, как на меня будут смотреть – сочувственно, с жалостью, думая про себя: «Бедняжка, она делает вид, что все хорошо». – С этими словами Кара снова повернулась к брату. – Я знаю, люди именно так и думают. Я же не дура.

– Никто этого не говорит.

– Нет, именно так и говорят у меня за спиной. Но они еще посмотрят… они еще увидят, как Колин проснется. – Кара вздохнула. – Знаешь, чем раньше мы войдем внутрь, тем быстрее сможем уйти.

С этим словами Кара расправила плечи и зашагала к дому.

Друзья и родственники приветствовали их объятиями и поцелуями. Шейн выскользнул из них по возможности быстро. Поставив подарок на столик, он отправился в кухню, где был устроен бар. Там он щедро плеснул себе виски «Джек Дэниэльс» и одним глотком осушил стакан. Нет, он, конечно, рад вернуться в родной город, но приход в родительский дом – совершенно другое дело. Каждый раз, входя в его двери, он получал очередную порцию неприятных воспоминаний.

Он по-прежнему помнил тот день, когда его жизнь переменилась раз и навсегда. Ему тогда было пятнадцать. Он рано вернулся домой после игры в американский футбол. Виной тому была травма – вывихнул коленный сустав. Проковыляв в кухню, чтобы взять льда для компресса, он невольно подслушал малоприятный разговор.

Шейн снова налил себе виски и только-только опрокинул в себя новую порцию, как на кухню вошел отец.

Джон Мюррей просиял от радости.

– Шейн, рад видеть тебя, сынок, – сказал он и хлопнул сына по спине. – Молодец, что пришел.

– С днем рождения, пап, – ответил Шейн, пытаясь сохранить бесстрастное выражение. По-другому он общаться с родителями не умел.

– Иди поешь что-нибудь. Твоя мать сегодня постаралась, превзошла себя.

– Обязательно, – пообещал он, но, как только отец отвернулся, налил себе новую порцию виски. Он заметил, что с другого конца комнаты за ним наблюдают две женщины. На лицах подруг матери, Нэнси Уиттейкер и Мишель Холмс, было написано явное осуждение. Он приветственно поднял стакан, как будто поднимал тост за их здоровье. Гримаса Мишель сделалась еще более неприязненной, она что-то шепнула на ухо Нэнси, после чего обе вышли.

Поставив стакан на стол, Шейн прошел через весь дом на заднее крыльцо, где было темно и тихо. Его взору открылась просторная лужайка с несколькими высокими деревьями, высаженными по краям участка. На одном из них виднелся все тот же домик, который когда-то построили он, отец и старший брат Патрик. Им с братом требовалось место, в котором они могли бы прятаться от малышни, особенно от надоедливой Кары, которая вечно хотела принимать участие в играх старших братьев. В то время этот домик стал любимым местом всех ребятишек из соседних домов.

Шейн пересек лужайку и, подойдя к дереву, проверил на прочность прибитые к нему доски. Интересно, выдержат ли они его вес? Неплохо бы проверить. Шейн залез на дерево и с трудом протиснулся внутрь – дверь почему-то оказалась лилипутских размеров. На полу валялось несколько новых на вид игрушек. По всей видимости, забыты здесь детьми Патрика. Подумать только, в этом крошечном домике теперь играет новое поколение!

Он сел на пол и посмотрел вверх, на крышу. Несколько дранок отсутствовало, и в дыру было видно звездное небо.

Он видел ночное небо миллион раз. В открытом море звезды смотрятся как-то особенно, но это зрелище вернуло его в те дни, когда он учился в школе, в другую ночь, которая была много лет назад.

Тогда у него был плохой день, он снова подрался, и оставаться в доме было выше его сил. И он залез сюда, в домик на дереве. Наступит день, и он уедет из Бухты Ангелов. Вот только накопит денег и уедет.