– Я никогда не считал тебя святой, Рыжик, – насмешливо произнес Джейсон.

– Не называй меня так. – Джейсон всегда, еще со школы смеялся над ее рыжими волосами и веснушками. – Так что привело тебя ко мне?

– Наверно, я все-таки зря пришел.

– Отлично. – Кара сложила руки на животе. – Я тебя не звала. Я никого не просила что-то мне приносить. Господи, Джейсон, когда же все это закончится?

Он встретился с ней взглядом, и его улыбки как не бывало. Он знал: Кара имеет в виду не пакеты с едой.

– Не знаю, Кара.

Она негромко ойкнула. Это ребенок лягнул ее снова, напомнив о своем существовании.

– Наверно, это я зря.

– Можешь говорить мне все, что угодно. Я принес не еду, а краску. – С этими словами Джейсон вытащил из пакета банку. – Колин так и не успел выкрасить стены в детской комнате.

– Он сделает это, когда очнется, – как минимум в сотый раз повторила Кара. Она наотрез отказалась от помощи братьев, отца и соседа. Хотела все сделать сама.

– Когда Колин проснется, ему будет не до покраски комнаты. Давай я тебе помогу, Кара. Для меня покрасить стены – пара пустяков.

– Ты думаешь, он не проснется? – Господи, неужели она это сказала? Выходит, что да, и эти слова теперь повисли в воздухе между ними. – Ну, так все-таки? – Она ждала, что Колин станет это отрицать. Было видно, что в нем борются противоречивые чувства. Когда же он не ответил, Кара сказала: – Иди домой и забирай с собой свою краску.

– Неважно, что я думаю, – наконец сказал Джейсон. – Неважно даже то, что ты думаешь, Кара. Возвращение Колина к жизни не зависит от твоего настроения, каким бы оно ни было.

– А вдруг зависит? Ты не знаешь.

Он поставил банку на кофейный столик.

– Выздоровление Колина зависит от того, рассосется или нет опухоль у него в мозгу, или какие еще физиологические процессы произойдут в его организме. Не в твоей власти вернуть его к нормальной жизни, так что нечего тащить на себе лишний груз. Это не на пользу ни тебе, ни будущему ребенку.

– Да как ты смеешь требовать, чтобы я не верила в выздоровление мужа? – Эх, с каким удовольствием она бы выместила на ком-нибудь свою злость, но, увы, кроме Джейсона рядом никого не было.

– Я этого не говорил. И ты злишься не на меня, Кара. Ты зла на саму себя, потому что тебя мучают сомнения. Тебе страшно, что Колин никогда не проснется, только боишься сказать это вслух. И потому приписываешь эти слова мне.

Джейсон прав, но она никогда ему в этом не признается.

– Неправда. Нет у меня никаких сомнений, но если ты пришел покрасить детскую, то давай крась. Заодно, думаю, ты справишься и с краном в ванной, он вечно капает.

– Что-нибудь еще?

– Хочу повесить в детской картину. Ее когда-то подарила мне бабушка. Она лежит в гараже. Когда справишься с этим, можешь помыть пол на кухне, не говоря уже о туалете и душевой.

– Ну, ты разошлась, детка!

Его слова невольно вызвали у нее улыбку.

– Ты был прав в том, что только что сказал, – вздохнула Кара. – Мне страшно, что Колин никогда не проснется. И я действительно боюсь сказать это вслух – чтобы не накликать беду.

– Бойся не бойся, но этим ты ничего не изменишь. Лишь испортишь себе настроение.

Кару слегка покоробил столь прагматичный подход, но, увы, Джейсон опять прав.

Джейсон сел в кресло напротив нее – в любимое кресло Колина. Кара открыла было рот, чтобы попросить гостя пересесть, но вовремя сдержалась. Не дай бог, Джейсон подумает, что у нее окончательно поехала крыша.

– Знаю, это его кресло, – с улыбкой сказал Джейсон, как будто прочел ее мысли. – Я был с ним, когда он его покупал.

– Именно ты убедил его купить дорогое кожаное кресло. Большое тебе за это спасибо, – сухо ответила Кара.

– Он уже сам склонялся к тому, чтобы его купить, – сказал в свое оправдание Джейсон. – Я лишь слегка подтолкнул его. Кожа – вещь долговечная.

– Ты всегда был рядом с Колином.

– Но не в тот вечер, когда в него стреляли, – мрачно отозвался Джейсон. – В тот день я приболел. Это я должен был наблюдать за домом Дженны Дэвис. Это меня должны были подстрелить. Я три месяца хотел сказать тебе об этом, но не мог найти нужных слов.

Кара в упор посмотрела на него, не вполне уверенная в том, приятно ли ей слышать это признание. Колин не говорил ей, что в тот вечер выходит на дежурство вместо Джейсона. С другой стороны, вряд ли преступник стрелял именно в Колина. Ее муж просто попал под шальную пулю, он выполнял служебный долг.

– Как я могу винить тебя за то, что ты приболел? – вздохнула Кара.

– Я виню сам себя, – ответил Джейсон.

– Глупее ничего не слышала. Ты не совершил ничего плохого. Колин делал свою работу, работу, которую он любил.

– Ты так легко меня прощаешь?

– Если хочешь искупить свою вину, то собачка миссис Марсон оставила у меня на заднем дворе свои «подарки». Можешь их убрать. – Она секунду помолчала, глядя ему в глаза. – Я как-нибудь обойдусь без твоей помощи по дому. Ты мне нужен как друг, который бы одернул меня, когда я веду себя как последняя дура.

– В последний раз я называл тебя дурочкой, когда ты бросила мне в лицо куском торта, – улыбнулся Джейсон. – В его глазури был кокос, а у меня на него жуткая аллергия. Через двадцать минут лицо у меня было все в красных пятнах и начала отекать гортань. Я чуть не задохнулся. Ты едва не прикончила меня этим чертовым тортом. Так что если ты думаешь, что я постесняюсь еще раз назвать тебя дурочкой, то ты… ну, короче, ты сама знаешь, кто ты такая.

– Я тогда извинилась за свой дурацкий поступок, – улыбнулась в ответ Кара.

– Потому что твоя мать заставила тебя.

– Мы были в пятом классе. Ты меня в тот раз до чертиков разозлил.

– Это Колин злил тебя, но целовалась ты все же с ним.

– Только с седьмого класса и лишь потому, что он сказал, что я красивая. – Воспоминание заставило Кару улыбнуться. – Это был мой первый поцелуй. Колин так нервничал, что коснулся губами лишь уголка моего рта, но я все равно была на седьмом небе от счастья. Ему потребовалась еще пара месяцев, чтобы набраться мужества и повторить свой геройский поступок.

– Точно. И, сдается мне, он все два месяца только и делал, что распинался про этот поцелуй. – Джейсон дурашливо закатил глаза. – Я сказал ему, что, если он не поторопится, я поцелую тебя первым. Думаю, мои слова заставили его пошевелиться.

– Может быть. Он всегда старался не отставать от тебя, у тебя же отбоя не было от девушек. Они гроздьями вешались тебе на шею, готовые на что угодно.

– Но только не ты. Ты смотрела только на Колина.

В голосе Джейсона прозвучала странная нотка, отчего Каре сделалось немного неловко. Она подозревала, что в те времена Джейсон был в нее влюблен, но он никогда этого не говорил и не сделал ничего, что могло бы выдать его истинные чувства, неизменно оставаясь верным другом Колина.

– Ну, это было так давно! Как бы я хотел вернуться в те беззаботные времена.

– У тебя еще все в будущем.

– Искренне надеюсь.

Джейсон посмотрел ей в глаза.

– Кара, запомни мои слова: я уверен, что Колин скоро проснется.

– Я тоже, – прошептала она.

– Тогда давай отсюда и не мешай мне работать.

5

В планы Лорен не входило ехать к дому Рамзеев. Застав отца в кафе, она отправилась на рынок, чтобы снова набить холодильник продуктами. Но по пути в магазин внезапно поймала себя на том, что едет по городу и во все глаза разглядывает его. Неожиданно для себя она оказалась на узкой дороге, что вела к старому дому на скале, в котором много лет назад нашли тело ее сестры.

До того как пожар уничтожил восточное крыло дома, это был трехэтажный особняк с шестью спальнями, четырьмя ванными комнатами и множеством других помещений, включая домашний кинотеатр. Построен он был в пятидесятых годах двадцатого века как летняя резиденция медиамагната Берта Рамзея. Здесь устраивались вечеринки для знаменитостей, приезжавших понежиться несколько недель на пляже или покататься на яхте хозяина дома.

Когда Рамзей умер, дом достался в наследство его детям, а после них внукам, которые проводили в нем все меньше и меньше времени. В конечном итоге зимой дом стоял пустым, а летом сдавался всего на несколько дней. Большую часть времени дом пустовал и вскоре превратился в идеальное место для вечерних посиделок местных подростков.

А потом в подвале дома нашли бездыханное тело Эбби.

После убийства Рамзеи продали дом, и с тех пор он сменил нескольких владельцев. До Лорен дошли слухи, что по ночам в доме на скале можно услышать крики и стоны ее убитой сестры. Ей было неприятно думать, что душа Эбби попала в ловушку и не может вырваться из проклятого дома. Скорее всего, людям просто кажется, что они слышат там какие-то звуки. Они знают, что там произошло убийство, и теперь воображают бог весть что.

Но кто же тогда пытался спалить дом? Подростки, игравшие со спичками? Новый владелец, решивший получить страховку и построить новый дом, в котором не будет никаких привидений? Некто с нечистой совестью, кто не мог вынести постоянных напоминаний?

Сделав глубокий вдох, Лорен заглушила мотор, вышла из машины и зашагала к дому. Был почти полдень, и солнце стояло уже высоко. Однако место выглядело довольно зловещим и сумрачным – наверно, из-за тени, которую отбрасывали на тропинку высокие деревья. Лорен подошла к входной двери. Ей тотчас стало не по себе. Дверь была приоткрыта. Лорен остановилась, не решаясь зайти внутрь. От легкого порыва ветра дверь, скрипя ржавыми петлями, приоткрылась чуть шире, как будто приглашая ее войти.

Лорен прикусила нижнюю губу. Неужели ей хватит смелости войти внутрь? Нет, это чистое безумие с ее стороны! Даже если там и были какие-то следы преступления, их давно уже нет. И все же что-то как будто подтолкнуло ее в спину. Она распахнула дверь и вошла в некогда шикарное фойе.