— Тогда встретимся здесь после полудня? — уточнил он, пытаясь разглядеть ножки, чопорно скрещенные под столом.

Может, у нее толстые лодыжки?

— Я буду здесь.

Лодыжки великолепные.

— Пока.

Дрю раздвинул губы в широкой обезоруживающей улыбке.

— До свидания.

Арден надеялась, что ее собственные губы не дрожат уж очень заметно, когда улыбалась ему в ответ.

Дрю спортивными большими шагами пересек террасу. Она наблюдала, как он идет, восхищаясь легкой походкой и атлетической фигурой.

Он ей понравился! И Арден была очень довольна собой. Дрю приятный мужчина. Экстраординарный, что и говорить, но мужчина. Больше не безликая, безымянная проблема, занимающая мысли. Мужчина с индивидуальностью и характером. Мужчина, который испытал и любовь, и боль, и пережил и то и другое.

Она добилась его доверия, и мысль об этом вызвала угрызения совести. Он пригласил бы ее пообедать, если бы она призналась, кто она такая? Он так же стремился бы встретиться с ней снова, если бы узнал, что она — та самая женщина, в которую искусственно ввели его сперму? Был бы с ней так же откровенен, если бы она пришла к нему и прямо заявила: «Я суррогатная мать, которую наняли вы с Элли. Я выносила и родила вашего сына»?

Глава 2


Пока Арден отсутствовала, горничная убрала номер и оставила включенным на полную мощность кондиционер. Положив сумочку и блокнот на стол, Арден первым делом отрегулировала термостат на стене, затем открыла широкую стеклянную дверь, выходящую на террасу над океаном. Комната стоила непомерно дорого, но превосходный вид оправдывал каждый цент.

Женщина глубоко вздохнула и, постепенно успокаиваясь, прошептала имя: Дрю Макаслин. Намеченная жертва. Наконец-то она встретилась с ним, разговаривала и слышала, как он произносит имя ее сына. Мэтт.

Не потребовалось много времени, чтобы снять сарафан и завернуться в махровый халат. Арден вышла в обволакивающую гавайскую жару и села в одно из двух кресел на террасе. Упершись пятками в стул, положила подбородок на колени и стала рассеянно разглядывать прекрасный морской пейзаж.

Дрю предположил, что Джентри — фамилия ее мужа. Откуда ему знать, что она отказалась от фамилии Рона — так змея сбрасывает старую кожу, — как только оформила развод. Арден не хотела ничего общего иметь с Рональдом Лоури, даже его ненавистную фамилию.

Стоило ей увериться, что ярость, наконец, изжила себя, как та снова подкрадывалась и захватывала ее, как сейчас, такая же неслышная и неосязаемая, как туман, но всеобъемлющая и ослепляющая, как удушение.

Неужели ей никогда не забыть унижение той ночи, когда муж впервые поднял этот вопрос? Она хлопотала на кухне их дома в Беверли-Хиллз и готовила ужин. Это был редкий вечер, когда Рон направился домой сразу после окончания рабочего дня. Он позвонил заранее и сообщил, что не ожидается никаких родов, поэтому пораньше закруглит все дела в клинике и поужинает с ней. В браке, быстро превратившемся для Арден в большое разочарование, даже совместный ужин превращался в событие. Если Рон собирается попробовать улучшить их отношения, то Арден внесет свой вклад.

— По какому поводу? — спросила она, когда он явился с бутылкой выдержанного вина.

Муж равнодушно клюнул ее в щеку.

— Надо кое-что отпраздновать, — небрежно сообщил он.

Она по опыту знала, что ему нравится скрытничать и не потому, что он боялся испортить кому-то удовольствие, а потому, что секреты давали ему ощущение превосходства. Она давно научилась не выпытывать у него информацию. Чаще всего его сюрпризы оказывались неприятными.

— Тушеное мясо через минуту будет готово. Почему бы тебе не пообщаться с Джоуи? Он в своей берлоге смотрит «Улицу Сезам».

— Ради Бога, Арден. Я только что добрался до дома. И последнее, чем хочу заниматься, — слушать болтовню Джоуи. Налей мне выпить.

Глупо, но она повиновалась. По привычке.

— Это же твой сын, Рон, — попеняла Арден, вручая ему виски с содовой. — Он обожает тебя, но ты очень мало занимаешься с ним.

— Мальчишка ничего не умеет нормально делать.

Она ненавидела его манеру заглатывать напиток и затем толкать к ней стакан с безмолвной командой наполнить снова.

— Именно поэтому очень важно, чтобы ты нашел время…

— Господи! Мне следовало предвидеть, что если я пришел домой с хорошими новостями, то своим нытьем ты обязательно постараешься все испортить. Я в гостиной. Позовешь, когда ужин будет готов. Ужин на двоих. Хочу поговорить с тобой о чем-то важном, так что накорми Джоуи и пораньше уложи спать.

И с этим указанием удалился из комнаты. Арден с огромным удовольствием отметила, что брюки мешком висят на его заднице. Когда они познакомились с Роном — студентом-медиком, — он гордился спортивным телосложением. Много-много вечеринок спустя его живот перестал быть плоским и рельефным. Ягодицы опали, бедра заплыли жиром. Сейчас он и близко не походил на прежнего любезного красавчика. И осознавал это. Теперь у него осталась только гинекологическая практика, ради которой он пожертвовал всем остальным. Даже ее любовью.

Тем вечером она постаралась быть доброжелательной и привлекательной, когда позвала его в столовую. Джоуи уложили спать после торопливого и неискреннего поцелуя отца. Еда, которую она приготовила, была роскошной. В те дни она еще находила удовольствие в кулинарии.

— Ну, а теперь, — попросила Арден, улыбаясь мужу, пока он приканчивал второй кусок яблочного пирога, — скажешь мне, что мы празднуем?

— Конец всем нашим проблемам, — напыщенно провозгласил Рон.

Конец всем ее проблемам — увидеть Джоуи полностью здоровым и ведущим нормальную жизнь трехлетнего ребенка. Но она вежливо уточнила:

— Каким проблемам? Ведь в клинике все хорошо, правда?

— Да, но… — Он вздохнул. — Арден, ты же знаешь, в последнее время я нуждался в… отдыхе, каких-то развлечениях. Все, что я слышу изо дня в день, — как женщины бьются в судорогах или орут во время родов.

Арден проглотила едкий упрек. Ее отец не чувствовал подобного отвращения к своей работе, которой посвятил всю жизнь, став одним из лучших врачей в Лос-Анджелесе. Он не презирал боль своих пациентов, воображаемую или реальную, как это делал Рон.

— Я немного играл на деньги, ну и… — Он пожал плечами и усмехнулся по-мальчишески обезоруживающе, как он полагал. — Я разорен. По уши в долгах.

Потребовалась секунда или две, чтобы осознать смысл сказанного. Потом целая минута, чтобы подавить панику. Ее первая мысль была о Джоуи. Его лечение обходилось невероятно дорого.

— Как… сколько ты должен?

— Достаточно, чтобы пришлось продать практику или заложить на таких кабальных условиях, что никогда не удастся расплатиться, сколько бы младенцев я ни принял.

Только что съеденный ужин подступил к горлу.

— Боже мой. Практика моего отца.

— Черт возьми! — заревел Рон, с такой силой ударив кулаком по столу, что фарфор и хрусталь зазвенели. — Это — не его, это моя практика. Моя, слышишь?! Он был мелким докторишкой с устаревшими методами, пока я не модернизировал эту женскую клинику, превратив ее в современную…

— Фабрику. Именно так ты ею и управляешь. Без сострадания и сочувствия к своим пациенткам.

— Я помогаю им.

— О, все считают тебя прекрасным врачом. Одним из лучших. Но у тебя нет никаких чувств, Рон. Ты не видишь в женщине личность. Тебя волнует только ее чековая книжка.

— Однако ты не возражаешь жить в особняке и быть членом самого престижного клуба…

— Это ты хотел такой дом и клуб, не я.

— Когда женщина покидает мой кабинет, она чувствует себя на вершине мира.

— Я же не дура, Рон, и хорошо знаю, как прекрасно ты умеешь общаться с пациентами. Но это все показное. Ты можешь так обаять человека, что он поверит в твою заботу о нем.

Он развалился на стуле, вытянув ноги перед собой и скрестив их в лодыжках. На лице появилось хитрое выражение.

— Знаешь по собственному опыту? — протянул Рон.

Арден опустила глаза в тарелку. После свадьбы ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что его романтизм и заверения в любви понадобились лишь для того, чтобы заполучить не любящую жену, а солидную, высокодоходную практику.

— Да, знаю, почему ты женился на мне. Мечтал завладеть клиникой моего отца. Думаю, ты специально изводил его, пока он не умер от удара. И добился всего, чего так жаждал. — Ее ярость дошла до точки, и голос сорвался на крик. — И теперь сообщаешь, что проигрался и можешь потерять практику!

— Как обычно, ты спешишь с выводами, не выслушав и половину того, что я намерен сказать. — Муж налил щедрую порцию вина и выпил одним махом. — У меня появилась возможность заработать много денег.

— Каким образом? Торговать наркотиками?

Он злобно глянул на нее, но продолжил:

— Помнишь, как год назад я устроил усыновление для одной пары? Они хотели ребенка с законными документами, обойдясь без нервотрепки и бюрократических проволочек.

— Помню, — осторожно подтвердила Арден.

Что он задумал? Торговать младенцами на черном рынке? С него станется. Ее затрясло.

— Сегодня я встречался с их друзьями. В укромном местечке. Строго конфиденциально. Потому что они знаменитости.

Рональд мелодраматично замолчал, и она знала, что он ждет, чтобы она поинтересовалась их именами. Позже она очень пожалеет, что не спросила.

— Эта пара хочет ребенка больше всех, с кем я имел дело раньше. Испробовали все методы, но она так и не забеременела. Ничего не помогло, тогда проверили его. Самый заряженный ствол из всех когда-либо виденных мной, — непристойно хмыкнул муж.

Арден терпеливо слушала, не меняя выражения лица.