Нора Хесс - Сэйдж

Вдруг, стоя все так же сзади нее, Латур положил свои ладони на бедра женщины и потянул их назад и вверх.

Сэйдж, чувствуя, как его набухающий член требовательно прижимается к ее плоти, еще не веря тому, что это вновь повторится так скоро, с надеждой оглянулась на Джима и прошептала:

— Опять?

— Да, опять! — Джим легонько приподнял ее ягодицы, подсаживаясь под нее так, что женщина, стоя на четвереньках, в то же время оказалась сидящей у него на коленях. — Мы попробуем теперь так … хочешь?

— Да … о, да! — Сэйдж быстро догадалась, как удобнее всего будет в этом положении принять мужчину, и, подаваясь назад, чувствуя, как он вновь наполняет ее собой, застонала:

— Я хочу этого всю ночь!

Джим засмеялся:

— Это мы можем!

И снова он целовал ее спину, плечи, его руки ласкали ее набухшие груди, и в то же время могучий и большой двигался в ней, как гибкий, горячий поршень.

…И снова к вершинам сосен взлетали громкие стон Сэйдж, и луна подрагивала в небесах в такт мужским движениям…

Давно они уже поменяли положение, и Сэйдж, лежа на спине, рвалась навстречу движениям Джима. И он покачивался над ней, бережно поддерживал одной рукой под поясницу. Их тела блестели от пота, и, казалось, что вершины не достичь.

Приступ острого наслаждения пронзил их обоих одновременно, потряс тело и почти испугал своей интенсивностью. У Сэйдж даже не оказалось в легких воздуха, чтобы вскрикнуть. Их тела сотрясались в сильнейших спазмах, гримасы сладостного забытья исказили лица.

Наконец, когда содрогания прекратились, и они вновь смогли нормально дышать, Джим отпустил Сэйдж и, перекатившись на спину, устало вытянулся рядом со своей подругой. Положив ее голову себе на плечо, он пробормотал:

— Вообще-то, я в этих делах не новичок, но никогда, слышишь, Сэйдж, никогда я не испытывал такого наслаждения и такого полного удовлетворения!

Сэйдж теснее прижалась к мужчине:

— Тем более я… Я даже этому немного испугалась. У меня было такое чувство, будто я покинула свое тело и улетаю далеко далеко …

Джим натянул на себя и на Сэйдж одеяло, укрывая ее и свое вспотевшие тела, и произнес:

— Давай, отдохнем, а потом еще немного полетаем. Сейчас я крепко устал.

Однако, этой ночью «маленькая смерть» для них больше не наступила. Утомленные, Джим и Сэйдж уснули и спали до самого утра.

Сэйдж проснулась в прекрасном настроении, с таким чувством, что ей удалось, наконец, обрести что-то такое, о чем она мечтала всю свою жизнь. Лучи утреннего солнца весело ласкали лицо, заглядывали в глаза. И Сэйдж, нахмурившись, подумала о том, с чего бы это у нее появились такие удивительные ощущения, как вдруг вспомнила то, что было у нее ночью с Джимом Латуром.

Она сразу же зажмурилась от яркости, реальности этого воспоминания. Его широкие плечи закрывают луну на небе, тугая тяжесть плоти внутри… мужские руки у нее на бедрах… влажная прохлада языка на сосках… Сэйдж чуть опять не застонала от желания. Она никогда и не представляла, что отношения между мужчиной и женщиной могут быть такими волнующими. Ей казалось, что не только их тела слились сегодня ночью воедино, но и души их растворились одна в одной и вместе парили над землей среди хрустальных колокольчиков звезд. Сэйдж вспомнила все бурные ласки прошедшей ночи. Ей раньше и в голову не приходило, что она позволит себе такое в присутствии мужчины, но сейчас она только улыбнулась своей недавней неопытности и прошлым страхам. Еще раньше у нее появилось подозрение, что она влюбилась в Джима, теперь ей было известно точно, что это свершившийся факт. Только влюбленная женщина могла бы отбросить все свои былые опасения, предрассудки и стыдливость и с такой страстью отдаться любимому. Но в то же время у Сэйдж не было никаких сомнений на тот счет, что Джим Латур ответил на ее страстность и самозабвенную решимость отдаваться ему. И его ответ нельзя назвать простым желанием или страстью. Сэйдж сердцем чувствовала, что здесь нечто большее, ибо ни один мужчина не будет так заниматься с женщиной любовью, если на самом деле не любит ее всей своей душой!

До нее донесся запах закипавшего кофе, и она вдруг осознала, что лежит на своем ложе одна. Оторвав голову от того, что служило ей подушкой, Сэйдж посмотрела на пляшущие языки огня костра и непроизвольно нахмурилась. Рядом с костром, пристально глядя на горящие поленья, сидел Джим. Лицо у него было спокойное и сумрачное, словно его что-то сильно беспокоило.

При виде его лица у женщины появилось странное, тягостное чувство беспокойства. Она подумала о том, что, видимо, ее удовлетворение жизнью, ощущение гармонии и внутреннего покоя будут существовать очень недолго. И зря она так легкомысленно радовалась пробуждению. Волшебство ночи растаяло с первыми лучами солнца, и ей на смену идет день, с его заботами и сомнениями.

Джим тоже вспоминал минувшую ночь, но несколько по-другому, и его мысли шли в другом направлении. Даже сейчас, занимаясь утренними хлопотами, стоило ему вспомнить то, что происходило на этом самом месте несколько часов назад, как в нем вновь вспыхивал огонь желания. И это при том, что Сэйдж, как ни одна другая женщина смогла подарить ему такое наслаждение, так полно удовлетворить его, что он До сих пор чувствовал слабость во всем теле. И все же… все же… несмотря на все это Джим был убежден, что такая ночь не должна более повториться.

Сейчас, как никогда раньше, ему была ясна правота его строгих увещеваний самому себе: Сэйдж — не та женщина, с которой мужчина может позволить легкие, поверхностные отношения. Она никогда не пойдет по пути, ведущему в никуда, или, хуже того, в пропасть.

Но как, интересно, сказать ей, что она не должна придавать какое-либо значение тому, что произошло между ними? Это была минута слабости с его стороны, да, видимо, и с ее тоже. Она была взволнована той ночью, страшно напугана своим кошмарным сном, а он, как последний ублюдок, воспользовался ее состоянием, когда соблазнить ее было легче легкого.

В эту секунду Джим почувствовал на себе взгляд Сэйдж и повернулся к ней, стараясь не смотреть в глаза.

А она, сразу догадавшись, какие мысли тяготили его, понимая, что он совсем не думает о своей любви к ней, потому, что и любви-то, наверное, нет, почувствовала, как сердце у нее замерло, а потом сильно, мучительно заныло. И еще Сэйдж поняла, что когда Джим скажет ей то, что собирается сказать, его слова ранят ее в самое сердце.

— Не позволяй ему догадаться об этом — подняла голову гордость в душе Сэйдж. — Не позволяй ему ни на секунду увидеть, что твой мир рушится!

На лице женщины не отразилось никаких эмоций, никаких чувств, когда Джим подошел к ней, неся в руках чашку кофе. Он присел рядом с ней и Сэйдж высунув из под одеяла голую руку, взяла горячий ароматный напиток и благодарно улыбнулась мужчине.

— За исключением тех дней, когда я болела, мне никогда никто не приносил кофе в постель. — Я подумал, что это поможет тебе проснуться, — в ответ улыбнулся Джим, старательно отводя глаза от матовой поверхности ее обнаженного плеча. Внезапно он заметил красноватую отметину, оставленную его губами на женском горле, и торопливо посмотрел в сторону.

Сэйдж принялась пить кофе, а Латур неловко поежился. Вот проклятье! Как бы ему хотелось сбросить с нее одеяло, обнять ее, ощутив пальцами ее шелковую гладкую кожу и слиться с нею еще хоть раз, последний раз.

«Чего же ты ждешь? — подзадоривал его голос какого-то другого Джима Латура, которого он сам в себе ненавидел, — давай, используй ее, насладись ею в последний раз, а потом скажешь, что между вами больше никогда ничего такого не будет. Вот после этого, она, точно, будет высокого мнения о тебе.»

Сэйдж допила свой кофе, поставила пустую чашку на землю и, посмотрев на сидящего рядом мужчину, заметила сердитое смущенное выражение его лица. Она не отвела в сторону свой обеспокоенный взгляд и продолжала в ожидании смотреть на него. Тогда Джим, неуклюже пошевелившись и предварительно кашлянув, чтобы прочистить горло, сказал:

— Насчет прошлой ночи, Сэйдж… Я сожалею, что позволил себе воспользоваться… Меня извиняет только то, что я наполовину спал. Обещаю, что больше это не повториться! Это просто…

— «Вожделение овладело тобой», — закончила она за него ровным, спокойным голосом. Однако, если бы Джим в эту секунду заглянул ей в лицо, то увидел бы, что мерцание ее глаз выдает душевную боль Сэйдж и скрыть ее, эту боль, она никак не может. Но он не смотрел в ее сторону, а только слышал ее ровный, спокойный голос:

— В любом случае, тебя извиняет гораздо в большей степени, чем меня.

Сэйдж опустила глаза и прикрыла их ресницами, чтобы не выдать собственную ложь.

— О себе могу сказать, что была без мужчины два месяца, и когда ты меня поцеловал, во мне точно огонь зажегся.

Она посмотрела на Латура, и ее лицо показалось ему совершенно непроницаемым.

— Почему бы нам просто не забыть обо всем, что случилось? — спросила она.

Джим против своей воли прищурился и впервые за весь разговор взглянул на Сэйдж, но та равнодушно посмотрела в сторону. Ее спокойное отношение к тому, что ему самому казалось таким волнующе-прекрасным, больно задело самолюбие Латура. Выходит, для нее это был всего лишь способ получить удовлетворение после двухмесячного воздержания? Может быть, он крепко ошибался по поводу ее мужа, — раздраженно подумал Джим. Совершенно очевидно, тот был большой специалист в этой области…

Может, он ошибался и насчет того, что она не позволит себе легкой любовной интрижки?

Что-то ему все-таки сказало, что он не ошибался. Сэйдж Ларкин здравомыслящая женщина. И если она позволила своему телу взять верх над разумом, то это случайность. И, зная ее достаточно хорошо, Латур понимал, что отныне она сама не допустит повторения такой ситуации. Да просто не будет оставаться с ним наедине!

А как же насчет Джона? Сэйдж и доктор часто остаются вдвоем. Целовал ли он ее когда-нибудь? А вдруг и в его присутствии у нее учащается сердцебиение?