Нора Хесс - Сэйдж

— Пойдем домой.

Примерно на полдороге домой Сэйдж все-таки не выдержала и разрыдалась.

— За что они так со мной, Джим? Что я им всем сделала плохого?!

Она наугад потянулась за носовым платком, ничего не замечая вокруг от слез, застилающих глаза.

Где-то в глубине зрачков Джима, на самом их дне, загорелось холодное синее пламя, и от этого взгляд Латура приобрел хмурое выражение, подобное студеному зимнему дню накануне снежной бури.

— Я должен был защитить тебя от этих жестоких сук. Прости, что не оградил тебя от них, но я надеялся, что они будут, по крайней мере, вежливы с тобой… Они же все время твердит о любви к ближнему, о соблюдении Христовых заповедей! А на самом деле, все они не что иное, как лживые, лицемерные дряни!

Сэйдж вытерла слезы и удивленно посмотрела на своего спутника.

— Так ты, выходит, знал, что они так ко мне отнесутся? Знал, да?

У Джима не хватило мужества встретить взгляд ее зеленых глаз, поэтому он отвернулся от Сэйдж и, глядя в сторону, ответил:

— У меня было подозрение, что тебя не будут встречать с распростертыми объятиями. К тому же ты остановилась в салуне. И мне жаль, мне чертовски жаль, но, боюсь, что твое имя уже называют вместе с моим.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Джим? — Сэйдж остановилась посреди тротуара и недоуменно воззрилась на него. — Что ты имеешь ввиду, говоря, что мое имя называют вместе с твоим?

Джим решительно потянул ее за собой, заставляя идти дальше, и, собравшись с духом, признался:

— Уже весь Коттонвуд говорит о том, что ты новая подружка Джима Латура.

У Сэйдж перехватило дыхание, лицо побелело, и она, еще как следует не опомнившись от услышанного, выпалила:

— Мне надо покинуть салун! И как можно скорее!

Лицо Джима смягчилось, он с затаенной нежностью посмотрел на крохотную шляпку, каким-то чудом удерживающуюся на густых каштановых волосах женщины, и тихо спросил:

— Куда же ты пойдешь из салуна, Сэйдж?

— Ну есть же в Коттонвуде какой-нибудь приличный постоялый двор, где мне можно было бы снять комнату. Конечно, я попрошу тебя дать мне немного денег взаймы. Но я их тебе верну, как только найду какую-нибудь работу.

Последнюю часть ее фразы Джим проигнорировал полностью.

— Есть у нас в городке приличный постоялый двор. Вот только владеет им Анесса Брайдуэлл — самая первая сплетница в Коттонвуде. Именно она советует своим товаркам., что думать, что говорить или что делать.

Я бьюсь об заклад, что как раз эта самая каракатица и была первой, кто стал болтать о нас.

— Но это же так несправедливо, Джим! — на глазах Сэйдж снова выступили слезы. — Ведь эти женщины меня совсем не знают! Как же они могут решать, что я за человек?

— Я это знаю, .милая, — Латур нежно пожал ее тонкие пальцы, слегка дрожавшие у него на сгибе руки.

— Однако хочу тебе сказать, что если ты только сейчас обнаружила, как несправедлива жизнь, то ты просто счастливая женщина. Советую тебе забыть о том, что в мире есть такая Агнесса Брайдуэлл и другие, подобные ей. Всегда будут люди с куцыми мозгами и безразмерными языками. Надо быть выше этого всего. Просто нужно знать им цену и что они из себя представляют.

Когда они подошли к «Кончику Хвоста», Джим пропустил спутницу вперед и сам пошел за ней на кухню. Там царила привычная суматоха. Тилли поставила в духовку противень с бисквитами, захлопнула дверцу и выпрямилась навстречу вошедшим.

Ей не понадобилось много времени, чтобы рассмотреть заплаканное лицо молоденькой женщины и удрученное лицо Джима. Старая кухарка шагнула к ним и воскликнула:

— Сэйдж! Ты плакала! Что произошло? Сказали какую-нибудь гадость эти старые потаскухи?

— Ах! — Сэйдж всхлипнула и бросилась в кресло.

— Да они мне вообще не сказали ни слова, ни гадкого, ни доброго. Они просто смотрели на меня, как на что то грязное и отвратительное.

Несчастная женщина облокотилась на стол и закрыла ладонями лицо.

— Это просто ужасно, Тилли!

— Мерзкие твари! — глаза кухарки превратились в два лезвия; она неуклюже обняла плечи Сэйдж и сказала:

— Давай-ка, выпьем по чашечке кофе и забудем обо всей этой ерунде. Незачем тебе долго помнить об этих шлюхах.

— Я пытался ей сказать то же самое, Тилли! — Джим тоже уселся за стол. — Но, похоже, она мне не верит.

— Я верю, Джим! — искренне ответила Сэйдж. — Но только боюсь, что не смогу теперь найти никакую работу. У кого возникнет желание нанять меня, если все думают, что я падшая женщина?

— Падшая женщина? — Тилли уперлась руками в бока и разразилась громким, неподдельным смехом. — То, что эти тетки с языками до пояса болтают, будто ты подружка Латура — еще не делает тебя падшей женщиной! В Коттонвуде найдется не так много баб, которым не хотелось бы, чтобы их считали подружками Джима!

Джим Латур крепко смутился, услышав от своей поварихи столь лестный отзыв о его популярности среди местных дам, потом посмотрел на Сэйдж, и кривая усмешка заиграла на его губах.

— Я ей специально приплачиваю, чтобы она говорила обо мне только хорошее.

Сэйдж улыбнулась, однако в глубине ее глаз еще сохранилось тревожное выражение, и тогда Джим, перейдя на серьезный тон, сказал:

— Я хочу, чтобы ты перестала беспокоиться о работе и переезде. Тебе еще нужно как следует подлечиться, прежде чем ты сможешь пойти работать. А что до твоего переезда, так отъезд из «Кончика Хвоста» не остановит сплетен, которые разошлись уже по всему Коттонвуду. Тебя и так быстро забудут, как только произойдет что-нибудь такое, что займет языки наших кумушек.

Давай-ка, работай над улучшением своего здоровья и брось беспокоиться о будущем. У меня уже почти есть идея, как помочь тебе заработать деньги для переезда в этот чертов большой город, который ты вбила себе в голову.

— И что это за идея, Джим? — Тилли поставила на стол, за которым сидели Сэйдж и Латур, три чашки кофе и присоединилась к ним сама.

— Я еще не готов рассказать, Тилли, — Джим потянул к себе сахарницу. — Надо еще обмозговать кое какие детали.

— Нет, ну, а все-таки? Хотя бы в общих чертах! — продолжала наседать заинтригованная кухарка, а Сэйдж с надеждой посмотрела на него.

— Нет, — решительно ответил Джим, допил свой кофе и встал из за стола. Но прежде чем выйти из комнаты, мужчина взглянул на Сэйдж и как бы невзначай сказал:

— Дэнни мне говорил, что ты неплохо играешь на гитаре?

Сэйдж кивнула:

— Да, немного. Отец показал мне аккорды. Он у меня был великолепный гитарист.

— А зачем это тебе знать, Джим? — спросила Тилли. — Это имеет какое-нибудь отношение к твоим планам?

— Ты, мать моя, сегодня, определенно, задаешь слишком много вопросов, — ухмыльнулся тот и в его глазах зажглись насмешливые искорки. — От любопытства, говорят, кошка сдохла. Но если уж ты так хочешь знать, то я думаю предложить Сэйдж выйти на улицу перед салуном с гитарой и жестяной кружкой. Если она будет достаточно громко бряцать по струнам, то, я уверен, прохожие быстренько накидают ей монет, лишь бы она поскорее убралась.

Тилли громко расхохоталась, увидев, что Сэйдж с тревогой посмотрела вслед Джиму.

— Он смеется, милая моя, разве ты не видишь? Но ты можешь больше не беспокоиться. Раз уж у него в мозгу появился план, то он его выполнит У тебя все будет отлично.

И Сэйдж, столько пережившая за сегодняшний день, впервые за последнее время почувствовала, что, действительно, все у нее будет хорошо. И тогда ее лицо озарила широкая улыбка. Молодая женщина встала и сказала поварихе:

— Я пойду в свою комнату и прилягу ненадолго Может, немного вздремну.

Эмоциональный стресс, который испытала Сэйдж от встречи с враждебно настроенными посетительницами храма, повлиял на ее еще довольно хрупкое здоровье, и теперь ей требовался отдых.

Тилли с улыбкой проследила за тем, как молодая женщина поднялась к себе наверх.

«Интересно, что все-таки выдумал Джим?» — подумала кухарка. По ее мнению, хозяин крепко увлекся своей прекрасной гостьей. Это отражается в его глазах всякий раз, как он ни посмотрит на Сэйдж. Поэтому Латур не будет особенно торопиться, чтобы увидеть, как она уезжает из Коттонвуда. А лучше бы ей совсем никуда не уезжать, Наконец-то, кажется, Джим нашел женщину себе по вкусу.

Ну, конечно, скажи ему об этом, так он заспорит, бросится в атаку… Тилли вспомнила, как долго ее хозяин не мог найти себе подругу, улыбнулась, покачала головой и занялась посудой.Это отражается в его глазах всякий раз, как он ни посмотрит на Сэйдж. Поэтому Латур не будет особенно торопиться, чтобы увидеть, как она уезжает из Коттонвуда. А лучше бы ей совсем никуда не уезжать, Наконец-то, кажется, Джим нашел женщину себе по вкусу.

Бородатый мужчина остановил свою лошадь на вершине невысокого холма и посмотрел вниз. Молочно серая пелена тумана затопила лежащую перед ним узенькую лощину, окутала влажным покрывалом высокие деревья, повисла густыми хлопьями на отяжелевших от влаги ветвях.

Сквозь туманную, промозгловатую кисею проглядывала покосившаяся стена жалкой развалюхи, которую вряд ли, даже с большой долей снисходительности, можно было назвать домом. Из трубы этой лачуги вырывалась тонкая струйка дыма и, завиваясь спиралью, растворялась в туманной пелене.

Человек, сидевший в седле, был высок, одет в домотканную, грубо сшитую одежду. На его лице застыло мрачное жестокое выражение, и то ли потому, что весь он выглядел каким-то неухоженным в своей неопрятной одежде, но, казалось, будто всю его фигуру окутывает некая злая аура, и от этого вид у него был зловещий, как у стервятника.

Мужчина груб л дернул за поводья, заставляя лошадь стоять неподвижно, животное, беспокойно перебиравшее копытами, замерло и минут десять не шевелило даже ушами, прислушиваясь к тому, как всадник бормочет проклятья и какие-то невнятные ругательства.