Перед тем, как уйти, мужчина сказал ей: «Приходи завтра вечером к ручью за городом», — и губы Джима растянулись в хищной усмешке. Ну что ж, выходит, внучка уже не девственница, и он может и сам доставить ей удовольствие. С этого дня не будет больше походов к ручью.

На следующий день, когда девушка показалась на конюшне, Джим отложил в сторону скребок, которым чистил лошадей, и сразу направился к ней, на ходу расстегивая ширинку. Ее глаза жадно следили за ним, а когда он, наконец, обнажил свой большущий и хищно подрагивающий от напряжения член, девушка хихикнула, облизнула внезапно пересохшие губы и, схватив парня за руку, торопливо потащила его к лестнице, ведущей на сеновал.

В конце концов, они с девушкой довели друг друга до полного изнеможения, но когда он приказал ей: «Придешь ко мне сюда ночью», — она с готовностью кивнула головой.

Так и повелось с той поры. В дневные часы, когда удавалось улучить минутку-другую, они стремительно и с жадностью набрасывались друг на друга, но зато каждую ночь проводили на сене не меньше трех часов, предаваясь любовным утехам со всей энергией своих молодых тел.

Сейчас Джим вспоминал, что несмотря на самые безумные забавы, ему всегда удавалось быть осторожным и он всегда успевал слить свое семя в сено. Ему слишком хорошо была знакома боль в сердце от того, что ты — полукровка. Ни за что на свете он не хотел быть ответственным за то, что дает жизнь еще одному ребенку, который не найдет себе места в мире белых людей. Ему оставалось только надеяться, что и остальные мужчины, с которыми в будущем могла связаться эта девушка, будут так же осторожны и внимательны.

Как-то раз, днем, на постоялый двор заехали пять белых парней. Все они были примерно его возраста, крепко пьяны и хотели драки. Когда Джим направился к ним, чтобы взять их лошадей, на их лицах читалось явное желание причинить ему множество беспокойства.

— Глянь-ка, Ред, что тут у нас такое! — заржал один из парней. — Метис с голубыми глазами.

Он вытащил из кобуры пистолет и нацелился на ноги Джима.

— Смотрите, сейчас я его заставлю станцевать танец войны.

Не ожидая продолжения, Джим резко выхватил из-за голенища свой нож и, не раздумывая, стремительно бросился на парней. Одним прыжком он оказался в самой середине их компании и, не давая им опомниться от неожиданности, начал наносить удары направо и налево. Его сухощавое, подтянутое и гибкое, словно бич, тело не делало ни одного лишнего движения, а его кулаки, ноги и лезвие наносили стремительные, как молния, удары. Не прошло и минуты, как двое мужчин уже валялись без сознания на полу конюшни, а третий корчился от ножевого ранения в руку. Двое других парней, внезапно ослабев, попятились назад. Желание связываться с метисом исчезло так же стремительно, как и появилось.

Пока Джим ждал, напрягшись и готовясь продолжать драку, мужчина, которого звали Ред и который, видимо, был вожаком, заговорил:

— Ну-ну, полукровка, неплохо работаешь кулака ми и ножом. Нам бы как раз пригодился кто-нибудь, вроде тебя. Пойдем с нами, если хочешь. А как насчет того кольта, что у тебя на бедре? Ты с ним также лихо управляешься, как и с этой поросячьей грозой?

Он кивнул на нож Джима.

Джим невесело улыбнулся. С кольтом он умел обращаться с раннего детства. Когда ему исполнилось четырнадцать лет, отец подарил ему оружие, а потом долгие часы учил его пользоваться им.

Сначала их мишенью были кусочки коры, свисавшие с веток деревьев. Когда Джим научился сбивать каждую цель единственным выстрелом, они стали стрелять по листьям. Наконец, отец был удовлетворен тем, как сын научился сбивать все, что хотел, не тратя лишних патронов, и тогда он начал вырабатывать у него быстроту реакции. И Джим научился выхватывать кольт движением настолько быстрым, что оно было даже незаметно для других.

Словом, спустя секунду после того, как Ред заговорил, он уже изумленно таращился на свою шляпу, лежавшую в паре шагов от него с верхушкой, пробитой пистолетным выстрелом.

— Ну и как, устраивает? — холодно спросил Джим.

— Думаю, у тебя чертовски недурно выходит, — только и смог произнести Ред, поднимая свою шляпу. Ударом ладони он сбил с нее пыль и соломинки и нахлобучил опять себе на голову.

— Как насчет того, чтобы присоединиться к нам? Эти пятеро были не совсем те, кого Джим хотел бы выбрать себе в друзья. Кроме того, он подозревал, что они не в ладах с законом. Совершенно точно можно было предположить, что его двоюродный брат Джонни Легкая Нога посоветовал бы ему держаться от них подальше, потому что ничего, кроме забот, это знакомство не принесет. Но один Господь ведал, как одинок был Джим в те дни и как хотелось ему иметь приятелей или хоть какую-нибудь компанию, в которой над ним не будут смеяться

Однако, надо было еще принять во внимание и его старого босса Старик был добр к нему. Это его отношение дало возможность Джиму остаться здесь, в городе, где он никому не был нужен и задержался только из-за собственного упрямства. Как бы то ни было, ему нельзя вот так, просто, взять и уйти и бросить старика-хозяина.

Джим посмотрел на Реда и покачал головой.

— У меня тут работа, и я чувствую, что кое-чем обязан человеку, который дал мне ее.

— Ну, так и продолжай себе работать, — Ред махнул рукой. — У нас у всех есть кое-какие занятия. Мы собираемся по ночам, немножко выпиваем, немножко бузим, в общем, забавляемся вовсю.

Он протянул руку Джиму.

— На самом деле меня зовут Дик Харлэн Это мое настоящее имя, а Редом (Ред. — от англ. Red — красный, рыжий) меня прозвали из-за волос. Вот этих двоих на полу, — Ред махнул в сторону пар ней, — зовут Эд и Текс, а парень, что держится за руку — это Херб.

Потом его новый знакомец взглянул на более взрослого мужчину, прислонившегося к столбу и меланхолично наблюдавшему за тем, как его компаньоны с шумом поверглись на землю.

— А вот это, вон там — Рустер (Рустер — от англ Ruster — петух, задира).

Джим резко и отрывисто кивнул каждому, с кем его знакомили, и в ответ получил такой же кивок

Так все и началось. Каждый вечер они встречались в маленькой пушной фактории в нескольких милях от городка, участвовали в шумных хмельных пирушках, завязывали драки и буянили вовсю. Когда их деньги подходили к концу, они угоняли несколько голов скота из стада какого-нибудь фермера, выжигали поверх хозяйского тавра новое, а потом продавали животное владельцу фактории. Мужичонка с бегающими глазками никогда не обращал внимания на то, что у скота другие клейма.

Недели шли за неделями, и, мало-помалу, его друзья стали смотреть на Джима, как на вожака, и ждать от него указаний.

Что будет делать Латур?

Он был прирожденным лидером, и все остальные, может, даже не осознавая почему, признали за ним право руководить.

Единственный, кто сделал легкую попытку оказать сопротивление такому повороту событий, был Дик Харлэн, но на него не обратили никакого внимания. Однако, Джим очень хорошо знал, что этот невысокий, коренастый мужчина жестоко обижен тем, что его больше не считают предводителем. Это было видно даже по его поведению. Чувство досады у Дика выражалось даже в том, как он, деланно шутя, называл Джима «Метисом».

Однажды, где-то около полудня, когда Джим чистил лошадь, ожидая появления Алис, на постоялый двор зашла девушка. Это было похоже на чудесное видение; ему даже показалось, что он видит ее во сне. Рука Джима замерла на лошадиной спине. Ему за всю жизнь не доводилось видеть более прекрасного лица. Девушке было лет пятнадцать-шестнадцать, и она была невинна, как дитя.

Ее невинность и чистота светились в глазах, излучавших бархатное сияние. Она взглянула на него и увидела, с каким благоговейным трепетом смотрит на нее Джим.

Она застенчиво ему улыбнулась и сказала, что хотела бы нанять лошадь, примерно на час.

Он влюбился в нее сразу, с первых звуков ее голоса, и любовь эта продолжалась вот уже двадцать лет.

Он выбрал для нее самую смирную лошадь и дрожащими руками помог девушке сесть верхом. Ее не было не больше часа, но ему это время показалось вечностью, и он никак не мог дождаться, пока она вернется и даст ему возможность помочь ей спуститься с лошади.

И хотя краешком глаза Джим заметил, что Алис появилась и дожидается его, он продолжал стоять рядом с хорошенькой юной девушкой, пытаясь завязать с ней знакомство. Помнится, он спросил, как ей понравилась прогулка и куда она больше всего любит ездить во время верховой езды.

Они назвали друг другу свои имена. А потом Клео Рэнд сказала, что ей лучше вернуться домой, потому что мать будет волноваться, если она будет долго отсутствовать. В конце разговора Джим с затаенной надеждой спросил девушку, скоро ли она собирается снова покататься верхом, и та застенчиво кивнула — да, в скором времени, может, даже завтра, она захочет прогуляться еще раз.

А потом он смотрел ей вслед, восхищаясь ее стройной, гибкой фигурой и грациозностью, с которой девушка шла по городской улице.

Вдруг Джим вздрогнул от неожиданности, почувствовав легкое прикосновение девичьей руки к своему плечу.

— Эта малышка никогда не раздвинет для тебя ножки, метис, — ехидно улыбаясь, сказала Алис. — Забудь о ней, и пошли-ка лучше со мной наверх, на сеновал.

Джим посмотрел вниз на Алис, стоящую перед ним с горящими глазами, так, словно увидел ее впервые. Сегодня у него не было ни малейшего желания уединяться с этой разбитной девицей. Во всяком случае, у нее между ног он не собирался оставаться и пары часов. И вообще, у него было чувство, что он выжат, как лимон.

— Не сегодня, — мрачно проворчал он. — У меня много работы.

Ему было ясно, что Алис прекрасно догадывается о причинах его внезапного желания поработать, потому что она бросила на него разъяренный взгляд и опрометью выскочила из конюшни. Он криво усмехнулся. Пожалуй, ей придется восстановить свои ночные прогулки к загородному ручью. Ну это не страшно: у нее не будет недостатка в желающих заменить его и помочь ей скоротать одиночество.