– Дороговато выходит, – понимающе усмехнулся директор. – Вот и я думаю: одному тебе, Дмитрий Алексеевич, будет тяжело. Помощники нужны.

– Где ж взять помощников?

– Если надо, поищем.

– Так надо! – оживился Дмитрий.

– Есть у меня на примете один человек. Пока я не скажу тебе, кто это. Один из главных наших акционеров. У нас ведь в Городе теперь такая традиция: большие начальники, всякие шишки тянут руки к промышленности. Скупают акции на подставных лиц. Моду эту завел Бобров. Слыхал про Боброва? Это наш первый секретарь. Потом он был у нас мэром. Хотел на второй срок, да пролетел. Не выбрали. Выбрали другого… Он теперь прибирает к рукам то, что не успел или не захотел прибрать Бобров. Вот накупил наших акций. Потолкуй с ним, попробуй.

– Думаешь, он заинтересуется?

– Думаю, да. А нет, еще кого-нибудь поищем… Да ты уверен, что хорошо пойдут эти твои стулья? Сейчас всякой мебели – завал. Вот я был в Москве на выставке – видел.

– Так и должно быть, – улыбнулся Дмитрий. – По мировой статистике на каждого человека приходится двадцать стульев.

– То по мировой!.. – Главный мебельщик губернии хрипловато рассмеялся и жестом пригласил Дмитрия к себе в кабинет. – Коньячку? – И, получив одобрение, вернулся к стульям: – Двадцать стульев на одного – это по мировой статистике! А у нас на каждом стуле сидят по двое, а третий смотрит, как бы ему между ними затесаться… Ну, Дмитрий Алексеевич, будь здоров! За встречу!

Хозяин кабинета залпом проглотил рюмку коньяка и закусил малосольным огурчиком. Дмитрий последовал его примеру, но при этом не теряя из вида своей главной цели.

Нет, стулья покупают. Еще как покупают! И готовы втридорога заплатить, лишь бы их стул не был похож на соседский. Конструкций стульев, не говоря уж про дизайнерские решения, на свете великое множество. Дело за малым – открыть собственное производство.

– Ну хватит! – засмеялся директор. – Убедил! Ты меня убедил! Договорились. Сегодня пойдем к мэру.

– У вас это так легко? – не поверил Дмитрий.

– Это везде нелегко! А в провинции – особенно. Но считай, что тебе везет. Верхоланцев устраивает прием в честь завтрашнего праздника и пригласил меня. Мы с ним, как говорится, работаем в тесном контакте. Особенно последнее время. – Он подмигнул Дмитрию. – У него к нашему предприятию интерес. Так что сегодня в семь. Давай у входа в Благовещенский собор.

– В собор?! Почему же в собор?

– Да не пужайся! Он живет там напротив, на Благовещенской площади. И не забудь: форма одежды парадная.

Остаток дня Дмитрий провел в подготовке к светскому мероприятию. Первым делом он разыскал городскую гостиницу, снял номер и, не заглядывая в него, отправился за покупками. В гостинице ему объяснили: Губернский пассаж – лучший в городе магазин, находится на Московской улице. Дмитрий уже припарковывал машину у двухэтажного, с лепным фасадом пассажа, когда у него в кармане зазвонил телефон.

– Ты как? – взволнованно прошептала в трубку Елена.

– Нормально. – Дмитрий лениво разглядывал Московскую улицу – прямую, широкую, залитую солнцем и довольно людную. Здесь бы кино снимать по Бунину или по Куприну.

– Он тебя не принял? – трагически спросила жена.

– Почему же? Принял, полистал бизнес-план.

– И чего решил?

– Пока ничего. На сцене появляются третьи лица.

– Вот как? Ты там смотри – осторожнее.

– Сегодня вечером пойду в гости.

– К третьему лицу? А кто он такой?

– Ни много ни мало здешний мэр. Господин Верхоланцев. Переночую я в Городе, так что не беспокойся.

Дмитрий выключил телефон, продолжая любоваться провинциальной улицей. Она рождала «ощущение простоты и покоя». Чья эта фраза? Кажется, Чехова. Захотелось вдруг прокатиться – посмотреть Город. Он приезжает сюда в третий раз – и всегда в суете, спешке. А между тем Город – это не просто город. В первый раз, гуляя по его улицам, Дмитрий вспоминал картины из своих детских снов. А позже где-то здесь бесследно пропала Саша.

Дмитрий хотел как можно быстрее разделаться с магазинными делами, но неудачи, как назло, неотступно преследовали его.

Он мучительно выбирал и, наконец, выбрал светло-серый, строгий костюм. Мучительным же этот процесс оказался потому, что выбирать в Губернском пассаже было не из чего. Дела с рубашками обстояли, правда, чуть лучше. Дмитрий обрадовался, купив первую, относительно приличную рубашку, но, уже спускаясь по лестнице, спохватился, что к рубашке нужен галстук. После галстука на ум пришли бритвенные принадлежности. И только немного отъехав от пассажа, Дмитрий осознал, что в гости к мэру нельзя идти ни в сандалиях, ни босиком. И поэтому надо купить ботинки.

Но вся обувь в Губернском пассаже была отвратительная, как на подбор. Ему посоветовали хороший обувной на улице Карла Либкнехта.

– Ой, она теперь Малой Дворянской называется, – засмеялась продавщица ему вслед. – У нас же теперь дворяне тут кругом!

Дмитрий действительно приобрел на Малой Дворянской красивые и удобные ботинки (они долго потом служили ему), но главное – выйдя из магазина, неожиданно уперся в дом, в котором некогда жила Саша.

Он никогда не бывал у нее. Саша показала ему свой подъезд, когда они ехали из нотариальной конторы.

– Запомни, – попросила она его почему-то. – Я живу на третьем этаже. Даже если ты забудешь номер квартиры, не заблудишься. На лестнице только две двери.

Дмитрий горько усмехнулся. Нет, он не забыл номера! Как не забыл ничего, что связано с ней. Ее лица, глаз, слов, цифр телефона, привычек, обещаний… Если вдруг они потеряются, Саша должна ждать его у кафедрального собора. Но вместо Саши сегодня в семь часов там будет стоять Петрович, директор мебельной фабрики, – невысокий, коренастый, свойский мужичок.

Дмитрий уже не думал об этом – он поднимался по стесанным крутым ступенькам на третий этаж. Дверь, очень быстро и ничего при этом не спрашивая, открыла маленькая толстая азербайджанка.

– Покупаешь комнат? – спросила она.

– Нет, я хотел узнать…

– Смотри, смотри! – Она отступила.

Дмитрий прошел в темный широкий коридор.

– Сейчас ключ…

Женщина ушла, потом вернулась и принялась ключом ковырять в облупленной филенчатой двери.

Наконец азербайджанка справилась с замком и настежь распахнула перед ним дверь. Дмитрий мгновенно догадался: Сашина комната.

– Чья это комната? – Дмитрий боялся почему-то переступить порог.

Азербайджанка утвердительно мотнула головой. Наклонясь, Дмитрий раздельно крикнул ей, как глухой, в самое ухо:

– Кто продает?

– Нэиля.

– А до Нэили кто жил? – натужно прокричал он.

Она сделала испуганные глаза.

– О! Большой человэк жил! Важный!..

– Ясно-ясно. – Дмитрий вошел в комнату.

Чувство, что здесь жила именно Саша, не покидало его.

– Можно я тут побуду немного? – Дмитрий неопределенным жестом обвел комнату.

– Покупай, покупай. Теплый комнат, – поняла азербайджанка и вышла, притворив за собой дверь.

Дмитрий остался один. Он стоял посреди комнаты и прислушивался к чему-то. Было очень тихо.

«Нэиля, большой человек… – повторял он. – А во всем-то слышится Саша». Одинокий солнечный луч пробился сквозь запыленное стекло и грустно, как далекое воспоминание, лег на стол у окна, осветив лампу и листок бумаги, сложенный вдвое.

Взволнованно вздыхая, Дмитрий осторожно присел на край дивана. Действительно, неплохая комната, два окна. В простенке между ними он заметил круглые остановившиеся часы. Они показывали ровно девять. В комнатах с остановившимися часами кажется, что и время встало. Почему-то эти неподвижные часы в большом сумрачном пространстве комнаты, точно в сером свете сновидений, живо, до галлюцинаций напоминали Сашу.

Дмитрий чувствовал тут какую-то тайну. Именно ее, Сашину, тайну. Куда Саша пропала? Казалось, что если вот так сидеть неподвижно и ждать… то Саша вдруг появится.

В коридоре послышалась возня. Дмитрий порывисто поднялся и подошел к столу. Видимо, он долго сидел на диване, потому что луч солнца съехал на обои.

Под дверью заскрипели половицы. Дмитрий быстро раскрыл сложенный листок и тут же положил его на место. Там оказалось всего лишь одно число – 3001.

– Хорош, хорош комнат!

– Неплох, – согласился Дмитрий. – Теплый.

– Покупай! – Она проводила его до входной двери.

Дмитрий едва успел добраться до гостиницы и проделать все необходимые процедуры. В последний момент выяснилось, что ботинки ему немного жмут. Но ходить в них он собирается недолго – от подъезда до машины, от машины – до квартиры мэра. А у мэра, может быть, найдутся для него тапочки. В спешке он едва не забыл бизнес-планы, но на ступеньках Благовещенского собора стоял ровно в семь.

Интересно, а приходила ли сюда Саша? Ведь именно здесь они собирались встретиться в самом крайнем случае. Они так боялись потерять друг друга – и, естественно, потеряли. А кто виноват? Обычный вопрос для русского человека. Кто виноват – она или он? Дмитрий постоянно задавался этим вопросом и всегда приходил к выводу: виноваты оба. Он ни за что на свете не должен был прерывать связи – надо было звонить, невзирая на самые кошмарные обстоятельства. Тем более что связь у них была односторонней – Саша не могла позвонить ему сама.

Она расстроилась бы и, может быть, даже сказала бы какую-нибудь резкость – ведь он так настаивал на покупке этой злополучной квартиры на Воронцовом Поле. Но в итоге они непременно помирились бы и теперь жили бы на улице Машкова… в согласии и любви.

Но если бы она подождала месяц… Если бы она не срывалась куда-то очертя голову. Когда Дмитрий доходил до этого места их истории, у него начинались настоящие сердечные боли. Неужели за месяц она забыла его? А если нет? Если в Сашиной жизни произошла какая-то непоправимая трагедия? Может быть, пока он собирал деньги на квартиру, она умирала? А вдруг все дело в комнате? Вдруг, чтобы завладеть ее комнатой, азербайджанцы что-то сделали с Сашей?! И она после этого зачем-то уехала в Кострому?! Дмитрий путался в догадках.