«Будь себе на уме и завоевывай его доверие, – сказала она себе, – завоевывай его доверие, но не давай волю чувствам».

Как ни старался, он не мог выбросить Шейлу из головы. Он не мог ни о чем думать, как только о том, как затащить ее в постель. Противоречивые чувства захлестывали его, как волны захлестывают палубу при штормовом ветре – в то время как интересы бизнеса требовали от него предельной собранности.

Пожалуй, лучше было бы уехать из Нассау. В целом, соглашение было разработано. Теперь он мог передать контракт адвокату для уточнений. Затем он заберет девушку, высадит ее в Чарлстоне и вернется для подписания документов.

Вдали он Нассау, возможно, будет проще решить многие проблемы.

С момента отплытия из Нассау к южному побережью Соединенных Штатов в Чарлстон Шон вел себя как настоящий джентльмен. Кортни решила про себя, что он хочет взять ее измором. Скоро у нее не останется ни сил, ни желания отвергать его.

Вечером, накануне прибытия в Чарлстон, он предложил пообедать вместе. Она готовилась к этому событию так, как готовилась бы к приему у королевы. Ровно в восемь он постучал в дверь ее каюты.

Когда он вошел, Кортни обомлела. Он выглядел великолепно: черный шелковый сюртук с брюками, белая рубашка, жилет, отделанный золотой тесьмой.

Окинув ее взглядом, Шон одобрительно кивнул. Ей это было приятно, так как она много потрудилась над своим нарядом. На ней было шелковое муаровое платье с зеленоватым отливом, который так нравился ему. Усадив ее, он вручил ей бархатную коробочку. Взглянув на него, она открыла коробочку. Серьги – пять изумрудных лепестков, обрамленных золотой каймой. Как будто специально для ее ожерелья.

– Изумительно, – благодарно улыбнулась она. – Но это слишком дорого!

Он прикрепил их к ее ушам.

– Они бледнеют на фоне твоей красоты.

Он достал из кармана ее ожерелье, поцеловал, ее в шею и закрепил на ней колье.

– Спасибо, – прошептала Кортни с искренней благодарностью. Она уже не надеялась когда-либо увидеть колье снова.

За обедом она непрерывно, немного возбужденно и нервно щебетала о театре, цветах, Шекспире и балете.

Этот обаятельный мошенник Шон вел остроумную и светскую беседу с непринужденностью аристократа.

– Ты мистифицируешь меня, – сказал он. – Первый раз вижу воровку с таким широким кругом интересов.

– Я решила быть очень доброй к вам в этот вечер. А вы уже устали от нашего перемирия?

Он поцеловал ее руку.

– Прости. Обещаю больше не трогать твое прошлое.

После обеда, за рюмкой ликера, он сказал:

– Я много размышлял о твоем будущем. Мне кажется, мы подходим друг другу, если только мне не изменяет память.

Кортни вспыхнула и отвела глаза.

– Ты должна понять, девочка, – я не могу жениться на тебе. Это не для меня.

Трудно было обидеть ее сильнее, ей как будто публично влепили пощечину.

– Что же вы тогда предлагаете? Денежную сделку? – У нее защемило сердце.

– Ну, если ты все равно должна раздвигать ноги за деньги, то я, по крайней мере, молод и здоров. – Она заставила себя промолчать, в то время как Шон перегнулся через стол и потрепал ее по щеке с таким видом, как если бы сделка уже состоялась. – Я куплю тебе домик. Где ты хочешь жить? В Нью-Йорке? В Бостоне?

– Чарлстон.

– В Чарлстоне? – удивился он. – Ну, хорошо, пусть будет Чарлстон. Хочешь поселиться в Бэттери или в деревне?

– Мне все равно, – она с трудом скрывала свое разочарование.

– Прекрасно! Я подготовлю договор, в котором будут учтены все твои расходы. А если со мной что-нибудь случится, ты не останешься без средств к существованию.

– И этот договор защитит меня даже в том случае, если я надоем вам, и вы будете искать утешение на стороне?

– Уважаю деловых девчонок! Да. Наш договор будет нерушим.

Он все рассчитал и знал ответы на все даже еще не заданные вопросы.

– Что еще? – спросила она.

– Слуги. Новый экипаж. Новые тряпки. Путешествия. Драгоценности. – Когда она недоверчиво посмотрела на него, он торопливо добавил: – У тебя не будет лучшего предложения.

Ей хотелось выкрикнуть ему в лицо, что все это для нее ничего не значит, что ей нужны только искренние чувства.

– Я вижу, вы деловой человек, хотя и не всегда разборчивы в средствах, и очень просто смотрите на вещи. Почему вы выбрали именно меня, вместо того, чтобы осчастливить какое-нибудь покорное создание, готовое исполнить любую вашу прихоть?

Легкое прикосновение его груди заставило ее вздрогнуть.

– Если бы ты была послушной, я бы заскучал через две недели.

– Несомненно.

Теперь ей все стало понятно. Она была для него не более, чем развлечение, и, когда ему станет скучно, он найдет другую игрушку.

– Тебе удалось заставить меня добиваться твоего расположения, а это так раззадоривает меня, – сказал он, но она не могла избавиться от мысли, что он играет с ней, как с дурочкой.

Он ухаживал за ней с единственной целью: уложить в постель.

По правде говоря, она и сама хотела этого, но совершенно по другим причинам. Как только они прибудут в Чарлстон, она уйдет от него. Так что, скорее всего, это их последняя ночь вместе.

Она отвернулась, изображая нерешительность.

– Подумай! У тебя нет выбора. Ты в нужде и в одиночестве. Очень скоро у тебя не будет другого выхода, кроме как стать игрушкой в руках сифилитиков. Я же предлагаю тебе связь с одним единственным мужчиной.

– Вы предлагаете мне стать проституткой.

– Нет, я предлагаю тебе выгодные нам обоим отношения, почти брак. Если у тебя появится ребенок, я обеспечу его, как своего законного наследника. Ты же не будешь спорить, что нравишься мне? Неужели ты скажешь, что все это только за деньги?

– Я не смогу спать с вами, сознавая, что я ваша собственность. Это не доставит мне радости.

Она заглянула в его удивительные глаза, горевшие огнем неподдельной страсти.

– И вовсе не потому, что ты – моя собственность, а потому что ты сама страстно желаешь этого, – он порывисто обнял ее. – Я обещаю, что тебе всегда будет хорошо в постели со мной, потому, что более нежного любовника тебе не найти. Что скажешь?

Он уговаривал ее так убедительно, что ей стало казаться, что иного выхода у нее нет.

– Я согласна на ваши условия, – сказала она слабым голосом.

– Ты этого хочешь?

«Да, – думала она, – дура я, дура. Я согласна, потому что я люблю тебя».

Когда она кивнула головой, он задул все лампы, кроме одной, и расстелил пуховое одеяло там, где они стояли.

– Повернись, я помогу тебе раздеться.

Ее взгляд остановился на нем.

– Мне стыдно.

– Между нами не может быть стыда. – Он возвышался над ней горой и теребил ее соски до тех пор, пока они не затвердели. – Разве это стыдно – признаться, что ты хочешь меня? Никогда прежде я не испытывал такого страстного желания. Я мечтаю о тебе вот уже много недель. Когда тебя нет, ты стоишь перед моими глазами. Я смотрю на тебя и теряю голову. Я одержим тобой. Я должен обладать тобою. Разве надо стыдиться всех этих чувств? – Он покачал головой. – Прости, но я не стыжусь.

Он расстегнул ее корсаж, целуя спину. Кортни повернулась к нему с хриплым стоном и зарыла свои пальцы в густую поросль на его груди. Ее платье скользнуло к ее ногам. Он поднял ее и осторожно положил на одеяло. Она была рада, что на ней не было корсета, когда он снимал с нее нижние юбки и сорочку.

– Я неделями ни о чем не думал, а только мечтал о тебе. – Он провел пальцем по ее губам, и она невольно вскрикнула от восторга.

Он снял с нее панталоны, лаская тело легкими прикосновениями. В его поцелуях была какая-то особая нежность и вместе с тем требовательность, когда его тело накрыло ее. Она схватилась руками за его плечи, ее тело напряглось под ним, он взял ее руки и заложил их ей за голову.

Ее охватило чувство радости, когда он дал волю своей страсти. У нее звенело в ушах, она задыхалась в сладком экстазе, когда его пальцы пробегали по ее телу, как по тонкому инструменту. Захлестнувшие ее чувства выразились в долгих стонах, напряжение в ней росло, ее тело пульсировало в такт его движениям.

Это длилось вечно, уничтожая остатки ее самоконтроля. Он потерся членом о ее женское место, и она содрогнулась, ее ощущения обострились до предела. Когда он пососал ее грудь, она подняла свои бедра, чтобы принять его.

Боль, которую она ощутила, была неожиданной, хотя она и знала, чего ей ожидать. Шон откинулся, лаская ее.

– Спокойно, любимая, спокойно.

– Что… все? – мягко спросила она.

Он вытер мокрые волосы на ее щеках загрубевшим большим пальцем.

– Да нет, пока.

Она посмотрела в сторону, но он повернул ее голову, чтобы встретиться с ней взглядом.

– Может быть, остановиться? Я не хочу причинять тебе боль. Если скажешь, то я не буду.

– Теперь уж нет. Ты прав, это судьба, и ничто не может изменить ее выбор.

Она погрузилась в глубину его глаз, в то время как он снова прижался к ней, покрывая легкими поцелуями ее шею. Ее тело дергалось, но он покрывал поцелуями каждый его дюйм. Она подогнула колени, не противясь его воле, а он стал ласкать ее живот.

Ее дыхание стало учащенным, голова закружилась. Он накрыл ее, и после одного решительного нажима они соединились. Его поцелуи заглушили ее стоны, он шептал слова любви, в то время как она обвила своими дрожащими ногами его талию. Она извивалась под ним, ощущая на вкус его кожу.

Шон был глубоко внутри нее. Боль ушла, она была на вершине экстаза. Он научил ее согласованным движениям. Она всматривалась в его подвижное, страстное лицо и удивлялась тому, что они двигались как одно целое в этом безупречном исполненном «па-деде». Когда, наконец, ей стало невмочь терпеть муки ожидания, она взмолилась, чтобы он прекратил их. И он дал ее телу то, чего оно так жадно искало, словно подвел ее к краю пропасти и бросил в эту бездну безудержного экстаза, слившись с ней в единое целое и наполнив ее своим семенем и любовью.