Спешившись, девушка встала за деревом, чтобы Мельбурн не заметил ее. Сердце ее болезненно затрепетало. Так вот зачем он уехал. Ричард решил навестить могилы своих родных. Много раз, отправляясь на утреннюю прогулку, они проезжали мимо этого трагического места, но Мельбурн всегда избегал даже беглого взгляда в сторону вершины холма, усыпанной крестами. Но мог ли он забыть…. Страшная неприглядная реальность ворвалась в придуманный солнечный мирок Элизабет, раскрасив небо черными красками. Сколько не закрывай глаза, от правды не убежишь. А его правда, правда Ричарда Мельбурна покоиться под замерзшими землями на вершине холма. Боль всегда будет жить в его сердце, боль и ненависть к тем, кто оборвали жизни любимых и близких людей. И она была все время в нем, спрятанная от Элизабет за каменными стенами его души.

— Ричард. — одними губами произнесла Элизабет, вцепившись ледяными пальцами в кору дерева. Боль сковала ее легкие, в глазах потемнело. Что это? спрашивала она себя. Простое человеческое сострадание, и или горечь от осознания, что она теряет его, теряет состояние неведения и слепоты? Девушка смотрела на его ссутулившиеся плечи и поникшую голову. Он держал под уздцы своего жеребца, и не отрывал глаз от одной из могил. Элизабет догадывалась, какой именно. Вся поза графа выражала скорбь и отчаянье, и это не могло не ранить наблюдавшую за ним из-за дерева Лиз. Она не хотела, чтобы он продолжал страдать, но и безумно ревновала к той, что давно нет в живых. Эта женщина приняла страшную смерть, и забрала с собой его сердце и часть души. "Я люблю его", неожиданно осознала Элизабет. Это открытие ошеломило ее, разбив вдребезги все представления здравом смысле. Была ли ее любовь реальной, или, своего рода, защитной реакцией, которой можно оправдать внезапную капитуляцию? Девушка не знала ответа на этот вопрос, но ее сердце обливалось кровью, когда она смотрела, как мужчина, долгие месяцы измывавшийся над ней, стоит в одиночестве возле могилы своей жены и сына и страдает. Невыносимо просто наблюдать за ним, спрятавшись за деревом, как случайный соглядатай. Душевная потребность быть рядом, поддержать, помочь и защитить толкнула ее вперед. Она не могла, не способна была бросить его во мгле тягостных воспоминаний. Он так долго был один. Ожесточенный, пульсирующий от боли, наполненный яростью и гневом, одержимый жаждой мести. Все, что пережил Ричард — агония, гнев, невыносимые страдания, дикое чувство вины и собственной ненужности — захлестнули и наполнили ее осмыслением. Теперь Элизабет Невилл поняла, кем была для него долгое время. Отражение его ярости, средство от душевной боли, и он сделал все, чтобы приблизить ее к себе, прировнять, разрушить, но когда ему это удалось, он испытал страх и раскаянье, глядя на свое отражение в ней, и попытался спасти. Спасти то, что еще осталось от нее. Ведь, если ему удастся вернуть ее к нормальной жизни, после адских мучений и попыток лишить ее воли, сил и гордости, значит, и для него не все потеряно.

Он почувствовал ее приближение. Лиз поняла это, заметив, как напряглись плечи Мельбурна под повисшим вдоль спины намокшим плащом. Девушка замерла, опустив глаза на свои юбки. Подол был заляпан грязью и тяжелыми мокрыми складками лежал на земле. Элизабет подняла его, но удручающий вид ее туфлей и влажность в них только добавили раздражения. Пошел мокрый снег, и она пожалела, что не надела головной убор, потому что спешила найти Ричарда. Может, ей не стоило этого делать? Не стоило подниматься сюда и разрушать его уединение? Почему он не желает обернуться и заговорить с ней? Они ведь не чужие, в конце концов.

Ричард наклонился, коснувшись ладонью надгробий своей жены и сына, чуть задержавшись в согнутом положении, словно мысленно обращаясь к ним. Элизабет вздрогнула, сердце затрепетало от сочувствия. Мучительно сильно хотелось прикоснуться к нему, протянуть руку помощи и понимания.

И в этот момент Ричард обернулся и посмотрел на нее. От его взгляда не укрылось растерянное грустное выражение ее лица, растрепавшиеся на ветру влажные волосы, побелевшие от холода губы и запачканная одежда. В синих глазах Ричарда не отражалось никаких чувств, они были совершенно пусты. Ветер бросил черные пряди волос ему в лицо, пока он снимал свой плащ, чтобы накинуть на дрожащие плечи Элизабет.

— Нужно возвращаться, ты совсем замерзла. — хрипло сказал он бесцветным голосом, и взяв за руку повел к своему коню.


Они вместе пообедали, составив компанию Роберту и Беатрис. Элизабет чувствовала себя отвратительно, постоянно ощущая пренебрежительный взгляд леди Холл и страдая от тягостного молчания Ричарда. Только Роберт пытался вести светскую беседу, но тоже умолк, заметив, что никто не собирается отвечать ему.

Не говоря никому ни слова, Ричард внезапно встал и покинул гостиную, оставив трапезничающих в недоумении. Когда дверь за ним захлопнулась, Элизабет вздрогнула и зажмурилась.

— Вы поссорились? — осторожно спросил Роберт, сочувственно глядя на Элизабет.

— Нет, с чего ты взял? — напряженно спросила девушка.

— Извини. Мне показалось, наверно… Ричард казался таким счастливым в последние дни, а сегодня сам не свой.

— Просто он устал от новой игрушки. — съязвила Беатрис, бросая на любовницу графа презрительный взгляд.

— Рисса! — холодно одернул ее Роберт. — Когда-нибудь ты отравишься собственным ядом.

— Просто я здесь единственный человек, который говорит правду. — леди Холл повела плечами и вздернула подбородок. — Почему вы отказываетесь называть вещи своими именами?

— Какими именами? — устало проговорил Роберт, раздраженно глядя на свою жену.

— Все относятся к Элизабет, словно она леди, несчастная жертва, этакая поруганная невинность. Ты, вообще, возвел ее в лик великомучениц. А она просто шлюха графа и никто больше.

— Заткнись, Беатрис. — рявкнул Холл, с силой ударив ладонью по столу. Один из кубков с вином опрокинулся.

— Не нужно, Роберт. — мягко попросила Элизабет. — Вы не должны ссориться из-за меня. У Беатрис есть причины для негодования. Я не сержусь. К тому же она права.

Невилл печально улыбнулась, вставая из-за стола.

— Извините меня, но я тоже пойду.


Элизабет отправилась в свои покои, где ее ждала горячая ванна, приготовленная заботливыми горничными. Но купание в теплой благоухающей ароматами жасмина и лаванды воде не улучшили ее плачевного душевного состояния. Ей было горько и одиноко.

— Я так хочу домой, — прошептала она Мэри, которая расчесывала ее волосы перед зеркалом. — Прошло две недели с момента, когда я написала отцу письмо. Не может быть, чтобы он до сих пор его не получил.

— Возможно, гонец задержался с ответом. Мало ли чего может случиться в дороге. — попыталась успокоить ее Мэри. — Напиши еще одно и попроси мистера Мориса отправить повторно. Граф не будет против.

— Я поговорю с ним завтра. — решила Элизабет, медленно поднимаясь. — Я прилягу, Мэри. Мне нездоровится. Пусть меня никто не тревожит.

— А его сиятельство? — осторожно спросила Мэри.

Элизабет откинула край одеяла и села на кровать. Ее печальный взгляд остановился на подруге.

— Что-то подсказывает мне, что он сегодня не захочет меня видеть. Я вторглась на запретную территорию и рассердила его.

— Мне очень жаль, Лиз.

— Мне тоже, Мэри. Мне тоже. Ты можешь идти и заняться своими делами. И просплю до вечера.


Элизабет снился кошмар. Один из тех страшных снов, которые часто преследовали ее по ночам, когда она спала одна, но впервые потревожили днем. Не смотря на все попытки отринуть прошлое, забыть и вырвать его из своей памяти, подсознание вновь и вновь возвращало ее к месту самых ужасающих событий.

"Наша принцесса проснулась и готова к развлечениям."

"Что, малышка, больше не брыкаешься?"

"А ты сначала развяжи меня, ублюдок."

"Ты не убьешь меня. Это блеф."

" А зачем тебе руки? Вдруг царапаться начнешь. Мои люди слишком устали, чтобы драться с дикой кошкой."

"И это люди? Только животное может напасть на беззащитную женщину".

"Ты права, моя милая. Но эти, как ты выразилась животные, не всегда были такими. И лучше не зли их, тебе же дороже."

"Помниться, Купер, ты первым занял очередь. Назначаю тебя ответственным. Проследи, чтобы эта сука не сдохла."

"… чтобы эта сука не сдохла"

"Остановите представление, когда с нее будет достаточно."

Нет. Нет. Нет. Ты не можешь так со мной поступить. Не можешь….

Элизабет кричала и металась во сне, ее пальцы судорожно вцеплялись в края одеяла. Вопли агонии и гнева сменялись беспомощными всхлипами.

"Только не говори, что она сдохла."

Нет. Нет. Ненавижу тебя. Ненавижу вас всех…. - кричала Элизабет. Тело ее содрогалось от плача и отвращения, от бессильной боли и отчаянья.

Она очнулась, когда почувствовала, как чьи-то руки уверенно, сильно и в тоже время мягко прижимают ее к кровати. Ужас накрыл с головой, и Элизабет стала рваться еще яростней. Кошмар словно воплотился в реальность. Ее снова пытались удержать против воли, обездвижить и надругаться над ее телом, растоптать в грязи ее душу.

— Элизабет, открой глаза. — произнес голос из ее страшного сна. Тот самый голос, который преследовал ее десятки бессонных, наполненных леденящим ужасом ночей. Голос, одно звучание которого причиняло мучительную боль. Именно он сделал это с ней, не те мужчины, чьи лица расплывались в ее памяти и измученном сознании. "Остановите представление, когда с нее будет достаточно." Беспощадный, жуткий голос и черные демонические глаза.