Искры гаснут всё быстрее. Наконец, остаётся лишь одна, самая большая и яркая, похожая на каплю крови, заключённую в гранёный хрусталь. Он смотрит на неё, не в силах оторвать взгляда, и ему кажется, что он сердцем ощущает, как она горяча. Время то ли остановилось, то ли его не существует вовсе. Наверное, он сошёл с ума от горя, потому что у него возникает какое-то абсурдное, но совершенно отчётливое ощущение, что искра мерцает в унисон с ударами его сердца, которое против его воли всё ещё бьётся. Похоже, у него ещё и зрительные галлюцинации начались. Рядом с искрой вдруг вспыхивает ещё одна, потом ещё одна, и ещё, и ещё… Сверкающий поток густеет, устремляется вниз, уплотняясь, приобретая форму. Он не способен сейчас ничему удивляться. Вероятно, Лин решила с ним проститься, прежде чем уйти навсегда. Сквозь пелену слёз он жадно всматривается в призрачную фигуру, затаив дыхание, опасаясь, что их время вот-вот истечёт, и она исчезнет.

 — Не уходи, — одними губами умоляюще шепчет он, не решаясь к ней прикоснуться.

 Она не исчезает и с каждой секундой кажется всё более реальной. Знакомые черты и формы проступают всё отчётливее, приобретают плотность, возвращают себе краски… Если она призрак, откуда в её взгляде столько живого чувства?

 — Я не уйду, любимый. Всё хорошо, — шепчет она, обвивая его шею руками. — Всё хорошо.

 — Господи, Лин, это ты. Это, правда, ты? Ты жива, — ошарашено бормочет он, дрожа мелкой дрожью, лихорадочно прижимая её к себе, ощущая тепло её тела и дыхания, и никак не решаясь поверить в чудо.

 От всего этого, и вправду, впору сойти с ума. Ему понадобилось ещё какое-то время, чтоб хоть немного прийти в себя. Когда первый шок прошёл, он вдруг спохватился, быстро окинул взглядом обстановку, крепко прижимая к себе Лин и страшась того, что опасность ещё не миновала. Но вокруг всё было тихо и мирно, ветер унялся, и даже море казалось на редкость спокойным. Никита вдруг встретился глазами с Петром. Тот сидел на песке неподалёку и имел довольно потрёпанный и обескураженный вид.

 — Эта тварь… она ушла? — с трудом справляясь с дрожью в голосе, поинтересовался Никита, глядя ему в глаза.

 Пётр утвердительно кивнул и, слегка пошатываясь, поднялся на ноги.

 — Надо убираться отсюда, — сказал он, подходя ближе.

 — Слушай… твоё лицо… Выглядишь кошмарно, — сказал Никита, указывая пальцем на многочисленный кровоточащие порезы, украшавшие физиономию Петра. — Что-нибудь бы с этим сделать…

 — А-а, плевать, ничего страшного, — небрежно отмахнулся Пётр, непроизвольно поднося к лицу руку, на которой тоже хватало повреждений.

 — Петя, может, ты отсюда телепортируешься в лагерь? — предложила Лин. — Зачем тебе идти своим ходом? Мы с Никитой сами доберёмся.

 — Давайте тогда вы оба перенесётесь в лагерь, а я скоро тоже туда подойду, — тут же внёс своё предложение Никита. — Мне так будет спокойнее.

 — Нет, я тебя тут одного не оставлю, — категорично заявила Лин.

 — Идёмте уже, — решительно скомандовал Пётр, пока Никита не затеял спор с Лин, и первым двинулся в сторону лагеря.

 Лин с Никитой переглянулись и молча последовали за ним.

***

 — Ну, вот и всё, — сказала Эллидэс, провожая удаляющуюся троицу взглядом. — Мы своё дело сделали. Спасибо, что заставил парней прийти сюда.

 — Всегда к вашим услугам, — весело отозвался Менэльтор. — Хотя, признаться, был момент, когда я засомневался в том, что правильно поступил, согласившись вслепую тебе помогать. Нагнала ты тут на всех страху.

 — Работа такая, — усмехнулась Эллидэс.

 Они наблюдали за происходящим, стоя немного поодаль и оставаясь незримыми для молодых людей. В отличие от Эллидэс, внешний облик Менэльтора практически полностью соответствовал его человеческому облику — обычный парень лет двадцати пяти в майке и летних брюках. К внешности Романа прибавилась лишь одна необычная деталь — белоснежные ангельские крылья за спиной.

 — Наконец-то можно быть самой собой. До чего же мне надоела эта приземлённость, — удовлетворённо заявила Эллидэс, расправляя кожистые крылья.

 — Погоди, Эл. Значит, если я правильно оцениваю ситуацию, проблема решена полностью, и больше ничто не мешает Лин и Никите быть вместе? — на всякий случай уточнил Менэльтор.

 — Полностью, — кивнула Эллидэс. — Я одним махом использовала все имеющиеся возможности. Вариант с магом не сработал, но в итоге проблема решилась наилучшим образом. Вирефия вообще больше не нуждается в чьей-то магии. Изначально я планировала в случае неудачи с магом просто оборвать её нынешнюю жизнь, сохранив таким образом искру, но разговор с тобой натолкнул меня на одну интересную мысль, которая раньше почему-то не приходила мне в голову.

 — Что за мысль? — удивился Менэльтор.

 — О жертве.

 Менэльтор озадаченно на неё уставился, ожидая пояснений.

 —Я изменила план, вынудив Лин пойти на жертву, и в результате мы выиграли гораздо больше, — пояснила Эллидэс. — Она не просто умерла, она пожертвовала своей жизнью ради любимого, а магия такой жертвы — одна из самых мощных. Эта магия надолго останется с ней, возможно, даже навсегда. Ей не нужна больше магическая поддержка со стороны, так что, теперь ей и в будущем не обязательно будет выбирать себе спутника среди магов. Это радует, учитывая, что у неё уже, похоже, начало входить в привычку делать неправильный выбор. У меня нет никакого желания снова разгребать проблемы, которые она могла бы в очередной раз создать, — иронично хмыкнула она. — Я нисколько не сомневалась в том, что вирефия за ценой не постоит, если жизнь её любимого окажется в опасности. Она и за мага отдала бы свою жизнь, не раздумывая. Такова её натура, она всегда готова чем-то жертвовать ради других. Но, если честно, максимум, на что я рассчитывала, это на то, что Лин, принеся себя в жертву, сможет сохранить искру и получить защиту на будущее. Нынешнюю её жизнь я считала проигранной. Я не надеялась на то, что Никита сумеет её удержать. Признаться, это даже не входило в мои планы. Шанс был почти нулевым. Я и сейчас не вполне понимаю, как обычному парню это удалось. Это же магия высшего порядка.

 — А меня вот, как раз, нисколько не удивляет то, что ему это удалось, — резко заявил Менэльтор. — Он любит её. Любящее сердце на многое способно.

 — Думаю, всё же, тут дело не в нём, а в самой Лин. Его отчаянье было слишком велико. Она же вирефия, она не смогла уйти, оставив в таком отчаянье любимого человека. Сам он точно не сумел бы её удержать. Он обычный, в нём нет ни капли магии, — скептическим тоном высказала своё предположение Эллидэс.

 — Что?! — возмущённо воскликнул Менэльтор. — Нет, это просто поразительно! Ты воин Света, ты защищаешь Любовь, но ты не веришь в неё, не веришь в её магию и в её силу! Ты же собственными глазами видела связь, которую он создал! Как ты можешь отрицать очевидное?! Ты просто не желаешь верить в то, что любящее сердце способно сотворить чудо!

 — Эй, хранитель, что это ты так раскипятился? — насмешливо осадила его Эллидэс. — Ты же ангел, тебе не положено злиться.

 — Не твоё дело, что мне положено, а что нет, — сердито бросил в ответ Менэлтор. — Лети лучше, вышибай мозги демонам. Это занятие полностью соответствует твоему мировоззрению. Удачи! 

 Он развернулся и быстро пошёл прочь, шурша крыльями. Эллидэс проводила его озадаченным взглядом, потом решительно расправила крылья. В следующую секунду она уже наслаждалась головокружительным полётом среди звёзд и упоительным ощущением полной свободы от любого притяжения.

Глава 12. Ещё немного о любви

 Никита, Лин и Пётр, подгоняемые не покидающим их ощущением опасности, в быстром темпе добрались до городка. Городок мирно спал. Это казалось невероятным, потому что звуки взрывов, да и другие шумы с места происшествия, по логике вещей, должны были непременно переполошить всех его обитателей. Несмотря на эту бросавшуюся в глаза странность, ребята, оказавшись в окружении многочисленных палаток, в которых обитали люди, сразу почувствовали себя гораздо спокойней.

 До лагеря добрались без приключений. У входа в одну из палаток почему-то стояла Ася, обхватив себя руками и втянув голову в плечи, словно сильно озябла, хотя ночь была очень тёплой, даже душной. Со стороны она казалась какой-то потерянной и чем-то напуганной. Пётр ещё издалека узнал её и ускорил шаг, обгоняя Никиту и Лин. Ася тоже его заметила и как-то нерешительно двинулась ему навстречу.

 — Петя, что случилось? — тихо и испуганно спросила она, остановившись в шаге от него и не сводя с его лица широко распахнутых глаз, в которых сразу заблестели слёзы. — Это что…? Это… кровь?

 — Не волнуйся, всё нормально. Просто пара царапин, — ответил Пётр, притягивая её к себе. — Ты почему не спишь? Что-то случилось? — обеспокоенно поинтересовался он в свою очередь.

 — Я не знаю… Я проснулась, а… тебя нет..., — пытаясь сдержать слёзы, пробормотала она, а потом горько расплакалась, уткнувшись носом ему в грудь и вздрагивая всем телом.

 — Ну что ж ты плачешь, глупенькая? Всё ведь хорошо, — обнимая её, успокаивающе шептал он ей на ухо, одновременно испытывая угрызения совести из-за того, что всё-таки дал ей повод для слёз, и облегчение от понимания того, что этот повод мог бы быть куда более серьёзным, сложись ситуация немного иначе.

 Потом что-то ещё происходило вокруг, но он воспринимал всё как-то отстранённо, с трудом вникая в происходящее, внезапно впав в какое-то полусонное расслабленное состояние из-за навалившейся на него усталости. Кто-то, кажется, Никита, разбудил Глеба. Все остальные почему-то тоже проснулись, столпились у палаток. Лин и Никита что-то всем пытались объяснить, а у Петра не было никаких сил на то, чтоб отвечать на вопросы. Он во время всей этой суеты молча стоял на месте, обеими руками прижимая к себе Асю, и был очень благодарен ей за то, что она ни о чём его не спрашивает. Он чувствовал себя вымотанным до крайности, ему ужасно хотелось прямо тут упасть и уснуть, но он мужественно боролся со слабостью, терпеливо дожидаясь пока все успокоятся. Глеб, вникнув в суть дела, поспешно навёл на лагерь защитные чары, потом обрабатывал его порезы какой-то вонючей обжигающей жидкостью, а Ася во время процедуры держала его за руку, как ребёнка, и всё норовила подуть на раны, когда он непроизвольно морщился от боли. А когда Глеб, наконец, закончил свои манипуляции и оставил его в покое, пообещав напоследок, что рубцов не останется, он заглянул Асе в глаза и, предупреждая её вопрос, виновато пробормотал: