— Пойдём. 

***

 Эм всегда нравилось наблюдать за ним, когда он ловко управляется на кухне. Она давно поняла, что пытаться помогать ему — бесполезное занятие. Он всё время норовил перехватить инициативу и, в итоге, делал всё сам. Если им выдавался редкий случай готовить вместе, её участие в процессе обычно сводилось к болтовне и поцелуям между делом. На этот раз, она просто сидела на краю стола и что-то рассказывала о событиях дня, а он оперативно строгал и смешивал компоненты, время от времени поддерживая разговор короткими репликами. Эмму очень удивил и позабавил набор продуктов, которые он пустил в ход, но гремучая смесь оказалась неожиданно вкусной.

 Потом они пили кофе и молчали. Он осторожно сжал её ладошку и заглянул ей в глаза.

 — Эм, скажи мне, я обидел тебя чем-то?

 Она чувствовала, что он напряжённо ждёт её ответа и волнуется. Она сама тоже почему-то ужасно разволновалась.

 — Н-нет, не обидел…

 — Эм, но что-то ведь произошло. Пожалуйста, скажи мне, что не так. Скажи, не молчи. Не нужно, чтоб между нами были какие-то недомолвки.

 Она почему-то совсем растерялась от его настойчивости и никак не могла собрать мысли в кучу.

 — Я… я даже не знаю, как сказать, Глеб…

 — Эм, ты же моя самая родная. Ты мне всё, что угодно и как угодно можешь сказать. Я пойму. Я должен знать, если что-то не так.

 — Глеб, это глупость, наверно... Это не повод, чтоб обижаться…, — ей самой уже собственные обиды казались нелепыми, и она сильно сомневалась, что стоит их высказывать.

 — Это не может быть глупостью, если заставляет тебя расстраиваться. Скажи мне, что я не так сделал.

 — Да ничего ты такого не сделал… Пустяки это всё…

 — Эм!

 — Ну… Просто... понимаешь, мне, наверное, в наших с тобой отношениях иногда не хватает самых обычных моментов, которые обязательны, когда люди встречаются. Мне хочется хоть изредка куда-то сходить с тобой, хочется… ну я не знаю… чего-то просто для души, что ли… У меня такое чувство, что я совсем не была твоей девушкой, за которой следует хоть немного ухаживать. Между нами сразу возникла какая-то определённость, которая избавила тебя от необходимости утруждать себя подобными вещами… Глеб, ты не думай, я отлично понимаю, что у тебя нехватка времени, и что ты делаешь всё возможное, чтоб находить его для нас с тобой, но… Ты занят днём, ты занят ночью, в универе занят, на работе занят, и дома ты тоже занят. Ты всегда куда-то спешишь, и у меня иногда такое чувство, что я — одно из твоих многочисленных дел, которое следует закончить в срок и бежать дальше по другим своим делам. Всё всегда подчинено твоему графику, всё так, как удобно тебе, и время мы с тобой проводим так, как хочется тебе. Просто, согласись, я ведь вправе иногда хотеть чего-то ещё, чего-то другого, и мне бывает немного… обидно...

 Он озадаченно молчал с минуту, потом сказал с оттенком растерянности и недоумения в голосе:

 — Эм, ты не представляешь, каким идиотом и эгоистом я себя сейчас чувствую. Я… Это неправда, что я к тебе отношусь так же, как к своим делам! Зачем ты так говоришь? Ты же знаешь, что я тебя люблю. Ты не представляешь, как мне сложно помнить о делах, когда ты со мной... Я не думал, что… Но, да, ты права, конечно, я должен был быть внимательнее. Закрутился как-то… Ну почему ты ни разу не сказала мне о своих обидах?

 — Не знаю… Глеб, да нет у меня на тебя никаких обид. Забудь. Всё это ерунда. У нас с тобой всё нормально, даже не заморачивайся. Ты ведь сразу предупреждал меня, что будет сложно… Я сама хотела… Я знала, что придётся с чем-то мириться… Всё хорошо, правда. У нас с тобой всё отлично…

 Она говорила торопливо и сбивчиво, словно жалея о том, что высказалась, и желая поскорее взять свои слова обратно.

 Он пристально всматривался в неё и никак не мог понять, что его так тревожит в выражении её лица. 

 — Эм! С чего ты взяла, что обязана во всём идти мне на уступки, если тебя это задевает? Так нельзя. Я, ведь, хочу, чтоб тебе было хорошо со мной. Надо было потребовать от меня того, чего ты хочешь, раз я сам туплю. Можно же договориться обо всём, поискать компромиссы. Мы же близкие люди. Я не понимаю, что тебе мешало сказать мне раньше… Эм, в чём дело? Ты что?

 От мысли, которая вдруг у него возникла, ему стало не по себе. Его захлёстнуло какое-то щемящее чувство жуткой неловкости за свою близорукость.

 — Эм, скажи честно, ты что, боялась, что если станешь упрекать меня в чём-то, я могу решить, что был прав, когда сказал, что у нас с тобой ничего не получится из-за моей загруженности? Тот наш разговор… Ты поэтому не хотела говорить, да?

 Она не ответила, но выглядела жутко расстроенной и растерянной.

 Он провёл ладонью по лицу и шумно выдохнул, стараясь успокоиться.

 — Послушай меня, Эм, — сказал он негромко, взяв её руку в ладони, — это всё неправильно было. Мне, дураку, просто решительности тогда не хватило самому первый шаг сделать, а потом ещё ума не хватило, чтоб как-то всё исправить. Прости меня за это, пожалуйста, и постарайся забыть всё, что я тогда тебе наговорил. У нас всё получится. Слышишь? Эм, ты мне очень нужна, и я ни за что не отступлюсь от тебя. Мне очень важно, чтоб ты чувствовала, что я тебя люблю, и мне нужна уверенность в том, что тебе есть, за что меня любить. Я не хочу, чтоб у тебя был повод на меня обижаться, не хочу потерять тебя из-за этого. Согласен, я иногда бываю жутко тупым и туго соображаю, что нужно делать, чтоб всё у нас было хорошо, поэтому, очень прошу тебя, сразу говори мне, если что-то не так. Мы всё сможем решить, только не надо молчать. Хорошо?

 — Хорошо.

 — Ну, вот и отлично. Я исправлюсь, Эм, обещаю.

 Он сгрёб её в охапку и прижал к себе.

 — Эх ты, детёныш. Ты же самое лучшее, что у меня есть в жизни, — сказал он с чувством и чмокнул её в макушку. — Знаешь, я постараюсь договориться, чтоб меня подменили в воскресенье на дежурстве, хотя бы после обеда, и мы с тобой сходим куда-нибудь. У нас будет самое настоящее романтическое свидание. Куда ты хочешь пойти?

 — Куда угодно, лишь бы с тобой.

 — Значит, я подсуечусь насчёт билетов в театр, или на концерт. Идёт?

 — Идёт. А тебя точно отпустят с работы?

 — Я постараюсь, чтоб отпустили. Завтра же договорюсь.

 Он подумал, что ему нелегко будет найти себе замену на выходной день, но твёрдо решил, что своё обещание выполнит, даже, если придётся применить к начальству заклятие повиновения.

 — Если тебя не отпустят с работы, я пойму и не обижусь, — сказала она, плотнее прижимаясь к нему.

 — Меня отпустят. Мне, конечно, сложно обещать тебе на ближайшее будущее, что у нас вдруг появится больше времени на общение, чем было до сих пор, но я готов сделать всё, чтоб ты не жалела о том, что провела это время со мной. Может, ты мне подскажешь, что я должен сделать, чтоб сегодняшний вечер был таким, как ты хочешь, а то у меня что-то на нервной почве совсем воображение вырубилось. Есть какие-нибудь идеи? В ближайший час я весь в полном твоём распоряжении. Приказывай. Готов исполнить любой твой каприз.

 Она рассмеялась.

 — Отлично. Тогда, сейчас же поцелуй меня.

 У него в глазах вспыхнул лукавый огонёк. Он тут же привлёк её к себе и поцеловал. Она с таким пылом ответила на его поцелуй, что он на какое-то время совершенно потерял связь с реальностью. И когда она оторвалась от него, чтоб шепнуть ему что-то на ухо, до него не сразу дошёл смысл её слов:

 — Идём к тебе.

 Он какое-то время ошалело смотрел на неё, потом тряхнул головой, приходя в себя.

 — Фух, Эм, а ты отдаёшь себе отчёт, что мы рискуем опять провести время, как обычно, так, как хочется мне?

 — Нет, на этот раз мы проведём его так, как хочется мне, — засмеялась она.

 — Думаю, лучше сразу ответить слушаю и повинуюсь, чем пытаться разобраться, в чём же тут разница, — рассмеялся он в ответ.

***

 Девчонки вытащили стулья на балкон и с комфортом на них устроились, подставляя открытые участки тела по-летнему жарким солнечным лучам и потягивая сок из стаканов.

 По улице пронёсся свадебный кортеж, задорно сигналя и радуя глаз разноцветными шариками и ленточками, развевающимися на ветру.

 — Эм, а вы с Глебом ещё не надумали жениться? — поинтересовалась Лиза, провожая его взглядом.

 — Пф, — фыркнула Эм. — Глеб недавно поднимал этот вопрос. Предлагал мне пожениться в августе. У него практика в универе в конце июля заканчивается, и он до сентября будет каждый день торчать в своей больнице с утра до вечера. Отпуск брать он, разумеется, не собирается, но грозился выделить целых три дня на нашу свадьбу, а заодно и на медовый месяц, — иронично заявила она. — Нет уж. У нас с ним и так всё между делом, не хватало ещё и жениться в таком же режиме. Вот закончит учёбу, возьмёт на работе нормальный отпуск, тогда и поженимся. Я не хочу упускать возможность провести с ним вдвоём целый месяц подальше от его работы, пока у меня есть хоть какие-то рычаги давления на него. Кошмар, девчонки, меня угораздило связаться с хроническим трудоголиком! Ну, за что мне такое наказание?! — воскликнула Эм, возведя руки к небу.

 Лиза с Женькой захихикали.

 — Да ладно, Эм, зато он тебя любит, — сказала Лиза.

 — И это было бы только его проблемой, если б я сама его не любила, — тоже хихикнула Эм.

 — А что ты будешь в августе делать, раз он будет работать? — поинтересовалась Женька. — Может, тогда к нам присоединишься?

 — Да нет, у нас с Глебом уже всё спланировано. Мы сначала на две недели к моим родителям поедем. Он всё равно на работу всегда телепортируется, так что сможет прямо оттуда в свою больницу переноситься. А потом ещё на две недели поедем к нему домой. Разгоню тараканов в его холостяцкой норе. Он клянётся, что по вечерам будет дома, как штык, — хохотнула Эм. — Так и быть, побуду в роли домохозяйки пару недель. А вы куда собираетесь?