— Я этого не говорил! Дело не в этом, Эм! — в его голосе зазвенело отчаяние. — Мужчина обязан думать о том, что он может предложить женщине, кроме своей любви, не должен вешать на неё свои проблемы, рассчитывая на её терпение, и испытывать её чувства на прочность жизненными неурядицами! Должен быть ответственным! Должен взвешивать свои возможности, прежде, чем что-то обещать! Это нормально!

 Кажется, ей удалось вывести его из себя, но её это нисколько не обеспокоило. Она спокойно положила ладонь ему на грудь, заставив его замереть и умолкнуть. Почувствовала, как рвётся из груди сердце, которое принадлежит ей, хочет он этого, или нет. Его глаза так близко, что ей не составляет труда разглядеть в их глубине то, что он так старательно старался скрыть от неё всё это время.

 — Ты невероятно упрямый.

 — Эм... нельзя же так… Что ж ты со мной делаешь...?

 Он накрыл ладонью её руку, плотно прижав к груди, словно пытаясь заставить галопирующее сердце сбавить темп. В его глазах мольба о пощаде, но он понимает, что сопротивление бесполезно и уже всей душой желает её неумолимости в этом противостоянии.

 — Я просто люблю тебя и хочу быть с тобой. Ну как же ты не понимаешь, что для меня гораздо важнее твоё желание, чем возможности? Хочешь, чтоб я навсегда оставила тебя в покое? Скажи тогда, что не любишь меня.

 Щит брошен к ногам победительницы.

 — Люблю. Я люблю тебя. Гори всё…

 Пылкость его поцелуев настолько не соответствует тому, что он ей про себя наговорил, что Эм мгновенно забывает о его предупреждениях, отнюдь не лишённых основания, и вообще обо всём на свете. Есть только ощущение невероятного счастья от его близости, а всё остальное сейчас абсолютно не важно. Не важно прошлое, не важно будущее. Они оба безумно, мучительно счастливы здесь и сейчас, в настоящем, она — в своей победе, он — в поражении.

Глава 13. Магия для любимой. 

 Прикосновение к лицу такое лёгкое, почти невесомое. Так может быть только во сне. Мягкий осторожный поцелуй скользит по губам, будоража чувства. С ума сойти, какой сон! Тёплое дыхание касается её уха, и тихий ласковый шёпот щекочет кожу:

 — Эм, просыпайся.

 — Нет, я не хочу, — невнятно бормочет она, ещё плотнее закрывая глаза, надеясь, что сон ещё не ушёл окончательно.

 — Просыпайся, мы с тобой проспали.

 Она резко распахивает глаза и встречается с ним взглядом. Эти глаза цвета тёплого тёмного янтаря, которые снились ей бессчётное количество раз, сейчас близко-близко. Любящие, откровенные. Так это не сон!

 Она счастливо вздыхает, обхватывает его руками за шею и притягивает к себе. Но прежде, чем её губы достигают цели, он успевает тихо повторить:

 — Эм, ты слышишь меня? Мы проспали.

 До неё вдруг доходит смысл сказанного. Она резко подскакивает, так, что он едва успевает уклониться от столкновения лбами.

 — Ты что делаешь, ненормальная? — смеётся он.

 — Глеб, а который час? — она уже паникует.

 — Не волнуйся, в универ не опоздаем. Но, боюсь, все в общаге уже встали и девчонки твоё отсутствие, скорее всего, заметили.

 Он говорит это совершенно спокойно, только глаза смеются над ней.

 — Что ты веселишься?! Ты представляешь, как я сейчас отсюда выйду?! Блин, как мы могли не слышать будильника?! Где мой халат?!

 Она мечется по комнате в поисках халата. Наконец находит его в углу комнаты. Никак не может завязать пояс дрожащими руками. Он всё это время наблюдает за ней с явным удовольствием.

 — Глеб, — она плюхается рядом с ним на кровать и хнычет, уткнувшись ему в плечо, — ну что мне теперь делать, а? Что я скажу, когда меня сейчас кто-нибудь застукает у твоей двери в халате?

 — Скажи, что ты выходишь за меня замуж, — спокойно заявляет он.

 — Что-о-о?! Что ты несёшь?

 — А что такое? Иди за меня замуж и будешь каждое утро выходить из этой комнаты на законных основаниях. Нет, лучше мы попросим у коменданта семейную комнату, тут кровать узкая.

 Она оторопело смотрит на него, не понимая, шутит он, или нет. Его взгляд однозначно говорит о серьёзности намерений.

 — Вот так дела! Ещё вчера вечером ты упирался, как осёл, рассказывал мне о себе всякие кошмарные интересности, пытался отделаться от меня всеми возможными способами, а теперь предлагаешь, чтоб я замуж за тебя пошла? С чего вдруг такая спешка?

 — Ну... если честно, я просто пытаюсь поймать момент, пока ты не рассмотрела меня поближе, не успела оценить масштабы бедствия и не сбежала от меня.

 У него становится ужасно забавный вид. Выражение лица не оставляет сомнений в том, что это вовсе не шутка. Она смеётся, просовывая руки ему подмышки и прижимаясь щекой к груди.

 — Какой ты глупый! Я уже давно рассмотрела, всё, что мне нужно.

 — Ну... так как? Ты выйдешь за меня?

 — Глеб, я люблю тебя и в перспективе хочу за тебя замуж. Но только давай договоримся, что немного с этим повременим. Мы ведь даже дня не встречались. Если прямо сегодня побежим подавать заявление, точно побьём все рекорды самого короткого романа, завершившегося браком. Надеюсь, ты не ставишь перед собой такую цель? Давай не будем торопить события. Я ещё не получила свою порцию удовольствия от конфетно-букетного периода, а это несправедливо.

 — Согласен, это несправедливо. Готов подождать, сколько ты сочтёшь нужным. Но я буду время от времени спрашивать тебя об этом.

 — Да-да, обязательно спрашивай меня об этом время от времени, — смеётся она.

 — Так, ну что делать-то будем? Раз тебе не подходит вариант с замужеством, надо найти альтернативу, чтоб ты могла отсюда смыться незамеченной, — он явно потешается над её страхами.

 — Глеб, делай, что хочешь, но никто не должен знать, что я тут была, а то я на тебя обижусь.

 — Ладно уж, иди сюда.

 Он поставил её прямо перед собой.

 — Не бойся, я сейчас замаскирую тебя минут на семь. Тебе хватит времени, чтоб добежать до своей комнаты. Ощущения будут немного неприятные, не обращай внимания. Не двигайся.

 Он сосредоточился, провёл руками у неё над головой и опустил их вниз, будто заключая её в невидимый футляр. У Эм возникло такое ощущение, будто у неё по всему телу побежали колючие горячие мурашки.

 — Вот смотри, тебя совершенно не видно, главное только не столкнуться с кем-нибудь по пути.

 Эм взглянула в висящее на стене зеркало. Ей стало здорово не по себе, потому что своего отражения она там не увидела.

 — Сейчас я открою дверь и выпущу тебя. В этом участке коридора могут быть только парни. Если кто-нибудь из них окажется поблизости, я их отвлеку, чтоб тебя не услышали, а ты беги в своё крыло. Девчонки сейчас либо ещё завтракают, либо к себе пошли. Если они на кухне, или у себя, значит, спокойно войдёшь в свою комнату, переоденешься и придёшь завтракать. Если они окажутся в коридоре, подожди пока уйдут. Главное, чтоб заклинание не перестало действовать в их присутствии. Ну, если запалишься, сама придумай что-нибудь по ходу дела.

 — Какой подробный инструктаж, — захихикала Эм. — Слушаюсь, мой генерал!

 — Хватит хихикать, время пошло.

 Глеб открыл дверь в коридор. Там было пусто. По всей видимости, ребята ещё завтракали. Эм беспрепятственно добежала до своей комнаты, быстро переоделась и понеслась на кухню.

 На этот раз на кухне было столпотворение. Все собрались на завтрак в одно время. Пётр ковырялся с тостером, Илья, Дэн, Женька и Лиза сидели за столом и поглощали свой завтрак. Глеб, пока Эм бегала к себе, уже успел сделать пару бутербродов и наливал чай в чашку.

 — Доброе утро, — Эм приветливо улыбнулась всем сразу, стараясь держаться, как ни в чём не бывало.

 С разных сторон кухни посыпались приветствия. Девчонки вопросительно поглядывали на Эм, но от расспросов в присутствии парней воздержались.

 Эм хотела было протиснуться к холодильнику, чтоб взять себе что-нибудь на завтрак, но Глеб мигом поставил перед ней на стол тарелку с бутербродами, чашку с чаем и сказал негромко:

 — Я побежал. До вечера.

 Секунду смотрел на неё. У него в глазах мелькнула чертовщинка. Эм даже сообразить ничего не успела, как он притянул её к себе и чмокнул в щёку, а потом моментально исчез за дверью, вероятно опасаясь, что ему вслед полетит тарелка с бутербродами.

 — Гр-р-р-р-р, ну паршивец, приди ты только вечером! Не знаю, что я с тобой сделаю! Придушу гадёныша! — кипело в душе у Эм негодование, перемешанное с весельем. Эм чувствовала, как краска заливает лицо.

 Выходка Глеба явно произвела на общество впечатление. Илья с Женькой быстро переглянулись и оба старались сделать вид, что ничего не заметили. Дэн усиленно стал прихлёбывать из чашки, внимательно рассматривая узор на чайной ложечке. У Лизы на лице было отчётливо написано изумление и крайняя степень любопытства, но она очень старалась смотреть не на Эм, а по сторонам.

 Эм уселась за стол, взяла бутерброд с тарелки, откусила кусок и стала жевать, стараясь сохранять невозмутимость. Разрядил обстановку Пётр, который, единственный из всех, не обращал внимания на происходящее вокруг. Он ковырялся с тостером, надеясь уговорить его поджарить ломтик хлеба, но тот, издав противный лязгающий звук, вдруг подпрыгнул и с грохотом полетел на пол. Все уставились на Петра, который стал красным, как рак, и пробормотал, запинаясь:

 — Э-э-э… извините, я сейчас всё поправлю…

 Он поспешно подобрал тостер с пола. Тот выглядел довольно жалко, из него вывалилось практически всё нутро. Пётр стал усердно заталкивать провода обратно, но на его лице отчётливо читались сомнения в том, что это спасёт ситуацию.

 Дэн, Илья и Лиза весело переглянулись. Такие утренние развлечения стали для них уже привычными. Женька, которая, похоже, уже привыкла считать, что решение всех бытовых проблем — её прямая обязанность, спокойно повернулась к Петру.