— Тоже не спится. Я иногда полуночничаю. Решил вот избавиться от старых ненужных записей.

 Она видела, как он пытается погасить в себе пламя, которое вспыхнуло при её появлении, но сейчас ему почему-то не так хорошо это удавалось, как обычно. Свечение в нём то гасло, то вновь разгоралось. Он отвёл взгляд в сторону и свет в нём теперь казался ей совсем тусклым. Справился-таки!

 Он бросил в камин последние листочки. Огонь полыхнул сильнее, получив пищу, лизнул бумагу ярким языком, заставив её свернуться и обуглиться.

 Эм вдруг зло взяло. Вот паразит! Ведь любит, а не хочет в этом признаваться! И что это у него за причины такие, чтоб так над ней и над собой измываться?! Это чем же она ему не угодила, что он так старательно свою любовь к ней душит?! Или он считает, что она ему не пара? Ах, так?! Ну, сейчас она ему покажет, где раки зимуют! Сирена она, или нет?!

 — Глеб, — ей нужно только заглянуть ему в глаза.

 — Да, — он поднимает взгляд.

 Отлично. Она чувствует, как её приказ несётся по тоннелям его зрачков. Его взгляд туманится. Всё идёт, как надо…

 То, что происходит в следующую секунду, просто уму непостижимо. Её посыл вдруг врывается в её собственное сознание, словно бумеранг. Всё вокруг расплывается, она видит только его глаза, которые затягивают её, как в омут.

 Она не в силах больше справляться со своей страстью. Её воля парализована, его глаза для неё сейчас — центр Вселенной. Он может приказать ей всё, что угодно, она принадлежит ему целиком и полностью. Пусть он прикажет ей умереть, и её сердце безропотно остановится в ту же секунду…

 Вдруг всё вокруг начинает вращаться с бешеной скоростью. Какая-то непреодолимая сила выдёргивает её из этого круговорота, и она чувствует его руки на своих плечах. Он встряхивает её и очень серьёзно смотрит ей прямо в глаза. Она никак не может прийти в себя и понять, что случилось. Постепенно к ней возвращается сознание, она замечает озадаченное выражение его лица и с ужасом осознаёт, что сейчас произошло. Она вырывается из его рук и прячет лицо в ладонях.

 Ей всегда удавалось скрывать свою боль за маской спокойного равнодушия, никогда ни один парень не видел её слёз, но сейчас, когда ей, как никогда, важно скрыть свои чувства, она ничего не может поделать с этими предательскими слезами, которые душат её, топят, выдают её слабость и унижают.

 Он молча стоит совсем рядом и терпеливо ждёт. Почему она до сих пор не сбежала отсюда, она сама не понимает.

 Вместе со слезами постепенно выплёскивается напряжение, и в душе остаётся лишь злость на себя, на него, заставившего её оказаться в таком идиотском положении. Она решительно вытирает слёзы ладонями и смотрит на него с вызовом.

 Он спокойно выдерживает её взгляд. Не похоже, чтоб он был сердит. Это остужает её пыл, и она снова начинает чувствовать себя уязвимой.

 — Эм, извини, я не хотел тебя обидеть. Это просто защитная реакция. У меня есть кое-какой опыт, я хорошо знаком со многими заклятиями и чарами и реагирую на них практически на автомате, непроизвольно. Я даже подумать ни о чём не успел, прежде чем поставил щит… Если бы успел подумать, не стал бы защищаться, честное слово, — уголок его рта чуть дёргается.

 Эм опять скисает от его едва уловимой иронии, но расплакаться она себе больше не позволит.

 — Необычные чары, — задумчиво произносит он. — У тебя кто в роду, сирены, гарпии? Ну и зачем я тебе понадобился?

 Ей страшно больно от того, что он раскусил, как орех, её поползновения, от того, что он отлично понимает, что она хотела его околдовать. Как же стыдно! Ужас, просто ужас!

 — Хочешь знать, зачем я это сделала? — она смотрит на него, почти как на врага. — Ты не видишь, что со мной творится? Да, я идиотка, я делаю всякие глупости и опозорилась уже — хуже некуда! Я ничего не могу с собой поделать, потому что меня угораздило влюбиться в бесчувственного, чёрствого типа, у которого вместо сердца сухарь! — она уже опять давится слезами, но ярость в её глазах только сильнее разгорается от этого. — И мне плевать, что ты там обо мне думаешь! Можешь не волноваться, я тебя больше не побеспокою своими домогательствами, даже близко больше к тебе не подойду! Живи спокойно! 

 Эм бросилась было бежать, но он перехватил её, сгрёб в охапку.

 — Постой! Да постой же ты!

 Она дёргается и выворачивается из его рук, но хватка у него железная.

 — Пусти! Немедленно отпусти меня, кому сказано! Убери свои лапы! — она чуть не искрится от злости.

 — Я отпущу, если пообещаешь не убегать. Я просто поговорить хочу, — у него почти ровный голос. Похоже, ему не составляет особого труда удерживать взбешённую фурию, которая из сил выбивается, чтоб вырваться.

 Эм потрепыхалась ещё немного, потом сдалась, понимая, что ей с ним всё равно не справиться.

 — Ладно, сдаюсь. Пусти, — сварливо буркнула она и со злостью сдула прядь волос с лица.

 Он отпустил её, но вид у него был такой, будто он в любой момент готов снова её схватить, если она вдруг вздумает убегать.

 — Да не бойся ты, не убегу я, — фыркнула она.

 — А я и не боюсь. Я всё равно тебя поймаю. Ты не уйдёшь, пока мы не поговорим.

 — Ну и наглый же ты!

 — Есть немного, — усмехнулся он благодушно.

 Если бы она не была так зла, то рассмеялась бы.

 Он помолчал с минуту, подбирая слова. Она смотрела ему в лицо с вызовом, но как только он заговорил, остатки злости испарились без следа, подчинившись мягкому тону его негромкого голоса.

 — Эм, прости меня. Я совсем не хотел сделать тебе больно. Я не знал, что ты ко мне так относишься, честное слово. Даже подумать не мог. Мне казалось, что тебе со мной приятно общаться… но это ведь не давало мне права… Я привык смотреть на вещи трезво и предпочитаю твёрдые факты догадкам… Ну и... возможно, опасался принять желаемое за действительное… Только тебе не следует так ко мне относиться.

 Он нервно покусал губу и продолжил, отведя взгляд в сторону:

 — Я… Ты мне очень нравишься… больше, чем нравишься… именно поэтому я не могу позволить себе легкомысленно к этому отнестись. Пожалуйста, ты только пойми меня правильно. Я боюсь втягивать тебя в отношения, которые могут не дать тебе того, чего ты от них ждёшь. Просто права не имею, — решительно выдал он, заглянув ей в глаза. — Поверь, я об этом очень много думал и мне совсем нелегко отказываться от того, чего мне хотелось бы больше всего на свете, но в жизни не всегда можно позволить себе руководствоваться только своими желаниями и чувствами. Пойми, это не блажь и не упрямство, я просто не хочу тебя обидеть и разочаровать. Я реально оцениваю свои возможности, а реальность, к сожалению, такова, что я не смогу уделять тебе достаточно времени и внимания, даже, если расшибусь в лепёшку и буду делать для этого всё возможное и невозможное. Что это будут за отношения, если мы будем проводить вместе считанные минуты? Тебя это будет обижать, а мне будет тошно от своего бессилия что-либо изменить. Мне от моей загруженности никуда не деться и самого меня не переделать. Ты ведь меня совсем не знаешь, Эм. Я иногда вообще ухожу с головой в свои дела, и тогда меня раздражает малейшее вторжение в моё личное пространство, я бываю злым и несдержанным, когда у меня что-то не ладится. Я понятия не имею, когда этот напряжённый период в моей жизни закончится, и не вправе рассчитывать на то, что ты захочешь ждать лучших времён. Я не хочу причинить тебе боль, не хочу, чтоб ты почувствовала себя обманутой в своих надеждах из-за меня и услышать от тебя справедливые упрёки, на которые мне нечего будет ответить…

 Он смотрел в её лицо, сохраняя внешнее спокойствие, даже голос был почти ровным, только глаза выдавали сильное волнение.

 — Я ужасно скучный, Эм. Со мной не весело, я к шутникам не отношусь и не умею говорить красивые слова. Я скучный и мрачный тип, вечно заваленный делами, от которых я не откажусь, по крайней мере, в ближайшие несколько лет, потому что моя работа слишком много значит для меня. А ты очень красивая, умная, яркая. Ну, сама подумай, что я могу дать тебе? Я не тот, кто тебе нужен. Тебе нужен кто-то, кто будет совершать ради тебя безумные поступки, жить тобой, делать всё для того, чтоб ты была счастлива. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу тебе предложить. Я не смогу. Я не сумею сделать тебя счастливой, только душу могу разбередить зазря.

 Он старался говорить уверенно и убедительно, но у Эм всё отчётливее возникало ощущение, что он уже не столько её пытается уговорить поверить в правоту своих слов, сколько убедить в справедливости своих доводов самого себя. Похоже, ему это удавалось, потому что последние слова отдавали унылой обречённостью.

 — Господи, какая чушь! Что за сложности ты себе напридумывал?! Да откуда ты знаешь, кто и что мне нужно для счастья!? — воскликнула она с чувством.

 — Полагаю, что знаю. Эм, у меня паршиво с эмоциональным диапазоном, но со здравым смыслом и совестью всё в порядке. Я не могу бездумно идти на поводу у своих желаний. Это будет нечестно по отношению к тебе и мне безрассудство тоже в итоге выйдет боком.

 — Честно, нечестно! Знаешь что, позволь мне самой за себя решать. Считай, что твоя совесть чиста, если дело только в этом. Ты абсолютно честно предупредил меня о том, какой ты кошмарный и по уши занятой тип. Я приму это к сведению.

 — Эм, прошу тебя, подумай… Я… у меня за душой только перспективы в будущем, а в настоящем нет даже твёрдых гарантий на эти перспективы. Это серьёзнее, чем кажется.

 Эм впервые видела, как он краснеет и на его лице отчётливо проступает растерянность. Это было настолько невероятно, что она даже не смогла на него рассердиться, как следует, за то, что он так долго испытывает её терпение.

 — Знаешь, что я думаю? В том, о чём ты мне тут говорил, наверное есть логика, но только, если ей следовать, то любить можно только тогда, когда для этого есть все условия и уйма времени. А если их нет, то надо загнать чувства под плинтус и ещё цементом сверху залить, чтоб не просачивались, пока эти самые благоприятные условия не появятся, — жёстко заявила она, глядя ему прямо в глаза. — Ты хочешь заранее подстелить кругом соломку. Считаешь, что в такую авантюру, как любовь, можно ввязываться, только будучи во всеоружии, чтоб иметь какую-то уверенность, что в отношениях, благодаря этому, всё будет гарантированно хорошо. Но так не бывает, Глеб! Гарантий на счастье не существует! Надо просто позволять себе любить, когда любится, не дожидаясь каких-то особых условий, иначе в итоге можно пропустить в жизни самое главное! Нужно доверять своим чувствам и уступать своим желаниям, если они продиктованы любовью. Ты что, считаешь меня избалованной и легкомысленной красивой куклой? По-твоему, я не способна достаточно высоко ценить обычные человеческие отношения и не понимаю, что в жизни не всегда всё легко и просто, не способна быть понимающей и терпеливой?