Вернулся с занятий Дэн. Пришлось взять себя в руки и поддерживать непринуждённый дружеский разговор. Дэн шумно о чём-то рассказывал, Илья усердно изображал заинтересованность.

 Потом за ними пришла Женька, позвала их обедать. Она держалась, как обычно, вполне приветливо, и у него немного отлегло от сердца. Он тоже старался делать вид, что ничего не случилось.

 За обедом тоже всё было, как обычно. Илья даже уже немного успокоился, и ему не так уж сложно было поддерживать компанию. Единственное, что не давало ему покоя, это мысль о том, как найти возможность вызвать Женьку на разговор. В конце концов, он изловчился. Когда она встала из-за стола и понесла свою посуду к раковине, он тут же подхватился со своей тарелкой и кинулся следом. На его счастье Лиза с Дэном оживлённо болтали, и Лизин звонкий смех создавал отличный шумовой фон. Не теряя ни секунды, Илья сунул тарелку в раковину и шепнул Женьке:

 — Надо поговорить. На лестнице.

 Она бегло на него взглянула и согласно кивнула.

 Илье здорово полегчало. Они не договорились о времени, но он решил, что будет хоть до завтрашнего утра торчать на лестнице, пока она не придёт. Он первым покинул кухню и шмыгнул на лестницу. Спустившись на один пролёт, занял пост на площадке между этажами. По лестнице практически никогда не ходили, все пользовались лифтом, который исправно работал, так что это было отличное место для того, кто ищет уединения.

 Он слышал, как девчонки и Дэн прошли по этажу, возвращаясь из кухни в комнаты. Ему оставалось только ждать. Ждать пришлось совсем недолго. Минут через десять послышались лёгкие осторожные шаги, и Женька спустилась к нему на площадку.

 Оба какое-то время молчали, избегая прямо смотреть друг на друга. Илья нервничал от сознания того, что пауза слишком затягивается, но ничего не мог с собой поделать и заставить себя начать разговор. У него была заготовлена речь, всё было продумано заранее, но почему-то проклятый язык прилип к нёбу, во рту пересохло от волнения, и голова совсем опустела. Его даже холодный пот прошиб. Собрав волю в кулак, он выдавил из себя:

 — Жень, я вчера… я…

 Она взглянула на него смущённо и с сочувствием. От этого её взгляда последние признаки связных мыслей улетучились из головы. Он чувствовал, как краска заливает лицо. Опять повисла пауза.

 Очевидно, желая его выручить, Женька заговорила немного сбивчиво:

 — Послушай, совсем не обязательно что-то мне объяснять. Ничего такого особенного не произошло… Мы ведь очень друг к другу привязаны. Ты просто немного… Я всё понимаю. Давай просто забудем об этом и всё. Это же случайно вышло, так?

 Он слушал её, и в его душе боролись противоречивые чувства.

 — Нет, не так!

 Он почти возмущённо выкрикнул это, и ему сразу стало неловко за свою резкость.

 — Не так…, — повторил он уже тихо.

 Он шёл сюда, чтоб сказать ей что-то в этом роде, что всё вышло случайно, что это больше никогда не повторится, что он сильно извиняется и всякое такое. Так было бы проще всего. Но когда она сама это озвучила, всё показалось таким глупым, нелепым, возмутительным даже.

 — Я люблю тебя, — вдруг выдохнул он.

 — Ох, Илюш... я…

 Опять этот испуг в её глазах. Это заставило его взять себя в руки.

 — Жень, не нужно ничего говорить. Я сам всё знаю. Прости, что не сдержался. Это не должно тебя беспокоить. Всё нормально. Забудь.

 Она не нашлась, что сказать. Молча кивнула, опуская глаза.

 Необходимо было как-то разрядить обстановку, но он не представлял себе, как. Он не придумал ничего лучше, как спросить:

 — Жень, а что ты сказала Лизе, чтоб сюда вырваться?

 — Что иду в туалет, — хмыкнула она.

 — Ну, тогда тебе лучше вернуться, а то Лиза решит, что с тобой что-то случилось и бросится на поиски.

 — Да, Лиза может, — усмехнулась Женька. — ...Илюш, давай договоримся, что между нами всё останется, как раньше. Ты мой лучший друг, и я очень хотела бы, чтоб ты им остался. Ну… если только это не слишком эгоистично с моей стороны.

 — Конечно, Жень. Всё нормально. Я сам не хочу, чтоб у нас всё разладилось. Ты даже не заморачивайся на эту тему, — сказал он, стараясь, чтоб его голос звучал, как можно беспечнее. — Всё в порядке. Не думай об этом.

 — Ладно… Я пойду?

 — Да, конечно.

 Она быстро поднялась по лестнице, не оглядываясь, и исчезла из поля его зрения.

 Он провёл ладонями по лицу, выдохнув с облегчением. Как ни странно, ему, действительно, стало легче. Он, конечно, усложнил всё своим признанием, но в то же время, возможно, ему было необходимо, чтоб она сама сказала ему, что он интересует её только, как друг. Меньше иллюзий — больше шансов на выздоровление.

Глава 6. Осень.

 Она всё время думала о нём. Не могла не думать. Он выбил её из равновесия сначала своим поцелуем, потом признанием. То, что произошло в эти два дня, просто не укладывалось в голове. Она никак не могла взять в толк, что он это серьёзно. Это же невозможно!

 Он всегда был её другом. Очень близким другом, конечно, но между дружбой и любовью есть существенная разница! Как она могла не заметить, не почувствовать? Она абсолютно ни о чём не догадывалась. Даже мысли не возникало. Разве возможно так тщательно скрывать свои чувства?

 Наверное, дело в том, что у них и так всегда были очень тёплые и близкие отношения, и она просто не сумела разглядеть разницу между влюблённостью и глубокой дружеской привязанностью. Как можно было быть такой близорукой? 

 Ей вдруг припомнился один странный момент. Раньше она могла запросто по-дружески его обнять, не испытывая никакой неловкости, а некоторое время назад, в шутку его обняв, вдруг почувствовала смущение. Почему-то тогда возникла, скорее даже не мысль, а какое-то смутное ощущение, что не стоит больше этого делать. Это ощущение было таким мимолётным, что даже не оформилось в какие-то выводы. Теперь-то ей понятно, что её смутило тогда...

 Как же сразу всё изменилось! Он всегда был очень дорог ей, как друг, как брат. Она видела в нём близкого человека, а он, очевидно, разглядел в ней что-то ещё.

 Почему она никогда не придавала значения тому, что он парень? Она никогда не оценивала его с этой точки зрения... Конечно, она считала его симпатичным, но это было для неё чем-то абстрактным, чем-то, не имеющим абсолютно никакого значения для их отношений. Весь его образ в целом настолько был ей знаком, что не было никакой необходимости присматриваться к деталям. Тёмные волосы, сине-серые глаза…

 Его глаза… Она будто впервые увидела их, когда он ТАК посмотрел на неё тогда. Это воспоминание заставило её покраснеть. Даже сейчас, при одном только воспоминании об этом взгляде, она испытывала такие чувства, что не могла понять, как ей удалось сдержаться тогда и не ответить на поцелуй. Наверное, только крайнее удивление заставило рассудок включиться в тот момент. Хорошо, что сумела сдержаться, а то и вовсе не знала бы, что теперь делать.

 В душе возникла досада на него. Ну что ему вздумалось влюбиться?! Всё ведь было так хорошо и просто в их отношениях! Это неправильно, что он хочет чего-то другого! Их дружба должна была оставаться дружбой. Они хорошо дружили, ссорились, мирились, выручали друг друга из неприятностей, делились какими-то проблемами. Он создал слишком серьёзную проблему, с которой ему придётся разбираться самому. Тут она ему ничем не может помочь.

 Но душа за него болит. Ну как его так угораздило? Она же с Дэном, и у них всё хорошо. Илья прекрасно об этом знает. Она никогда не давала ему никакого повода…

 Дэн… Почему в её с Дэном отношениях не было эпизода с объяснением в любви? Нет, сейчас у неё не возникало никаких сомнений в его чувствах, между ними всё давно было ясно. Он говорил в определённые моменты важные для неё слова и был ласковым и внимательным. Ну... иногда у него, конечно, бывают заскоки, но это просто издержки его характера, да и возраста, наверное… Дэн просто из тех, кто медленно взрослеет… И всё же, почему-то жаль, что он ни разу не сказал ей о своей любви по собственной инициативе, по-настоящему волнуясь, с трепыхающимся, рвущимся из груди сердцем... В сознании снова непрошено возник срывающийся голос Ильи:

 — Я люблю тебя…

 Так, что за дурацкие мысли! Сколько можно думать об этом? Всё это ерунда! Её это не должно касаться. Илья не маленький, сам справится. У него это скоро пройдёт. Вот если бы речь шла о Дэне, стоило бы волноваться, а Илья устойчивый, сильный... Эта мысль неожиданно её раздосадовала. Почему она думает так о Дэне, словно он в чём-то хуже Ильи? Что это ещё за сравнения! Хватит думать! Так можно додуматься неизвестно до чего. Всё утрясётся само собой... Наверное...

***

 Осень. Глубокая, промозглая. С дождями и грязью, с холодными ветрами, безжалостно рвущими последние жухлые листья с деревьев, дующими в окна и завывающими, словно неприкаянные призраки, в трубах. Тепло мимолётного бабьего лета давно забылось, словно его и не было вовсе, багрец и золото парков утонули в глубоких мутных лужах, яркий солнечный свет заслонили плотные тяжёлые тучи, надолго зависшие над городом.

 В общаге холодно. Отопление никак не включат, а холод лезет в щели, студит постели и лишает уже привычную обстановку уюта. Но это поправимо. В холле горит камин, у которого можно согреться всей компанией. Можно надеть тёплый свитер, напиться горячего чаю, поболтать о чём-то с друзьями, помечтать, в конце концов.

 Мечты. Непритязательные и тщеславные, деловые и романтические, имеющие все шансы на осуществление и несбыточные. Без них никуда.

 Как странно. Он так долго и тщательно скрывал свои чувства, так боялся, что кто-нибудь о них узнает. Казалось, что если это вдруг случится, мир перевернётся. Она теперь всё знает. Он не хотел этого, но так вышло. И, почему-то, он совершенно не жалеет об этом. Может, это не очень правильно и не очень справедливо по отношению к ней. Ей неведение обеспечивало покой, а теперь она, наверное, всё же беспокоится о нём. Это нечестно с его стороны, но мысль о её беспокойстве за него греет душу. Только после своего признания он понял, как тяжело ему было молчать об этом.