— Вам лучше сесть в самолет, — сказал Майк, обращаясь к Уиллу.

— Да, — согласился тот, пожимая руку юноши.

Снежинка бросилась в объятия Майка. Ее тело было таким маленьким и гибким, она так изумительно пахла, что он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он мягко отстранил девушку, не грубо, но решительно, зная, что не выдержит этой муки. Доктор Дарроу мяукнул.

— Одной кошкой меньше, уже хорошо, — проворчал дед. Он попрощался со всеми, пожал руку Уиллу и Снежинке и подошел к самолету, чтобы обнять дочь. Майк наблюдал, как дед склонился, зажав лицо Сары в ладонях. Она смотрела на него, кивая в ответ на каждое его слово. Когда дед повернулся, Майк встретился с ним глазами. Он мог ожидать, что дед обменяется с ним, как всегда, дружеским взглядом, но вместо этого дед смотрел на него так, словно был готов растерзать его за то, что внук так расстроил мать. Теперь настал черед Майка.

— До свидания, мама, — сказал он, целуя ее в щеку.

Она обхватила его руками и так сильно прижала к себе, что он поразился, откуда у нее столько силы. Она что-то сказала, но он не расслышал.

— Что? — переспросил он, наклоняясь к ней.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — ответила она.

— О'кей, — кивнул он.

— Дед говорит, он отпустит тебя домой, когда бы ты ни захотел, только скажи.

— О'кей. — Майк снова кивнул.

— Я никогда, — медленно начала она, словно боялась, что не сможет точно выразить то, что хотела сказать, — никого так сильно не любила, как тебя.

— Мама… — перебил Майк.

— Никого, Майк.

— А отца? — сказал он. — И… — Он отодвинулся от нее и впервые посмотрел на Уилла.

— Никого, — снова сказала Сара. — Так было с самой первой минуты, когда я тебя увидела. Истинная любовь раз и навсегда. Ты изменил мой мир.

— Да? — сказал Майк, горло у него перехватило, он хотел сказать что-то еще, но слова не шли ему в голову.

— Я знаю, ты меня любишь, Майк, — сказала Сара.

Майк хмыкнул. Он хотел сказать, что тоже ее любит, поблагодарить ее за то, что она такая хорошая мать. Старые разногласия между ними больше не казались существенными. Но эти мысли показались ему такими пафосными, что Майк не смог бы выразить словами все, что чувствовал. Поэтому он просто кивнул.

Мать привлекла его к себе и снова крепко обняла. Майк поймал себя на мысли, что, может быть, он видит ее в последний раз. Но это была ужасная мысль, и он посмотрел на небо, чтобы прогнать ее.

— Пока, Майк, — сказала Сара.

— Пока, мама, — ответил он.

Подошел Уилл, чтобы открыть дверь кабины и попрощаться с Майком, прежде чем увезти с собой в Форт-Кромвель двух женщин, которых тот безмерно любил.

Глава 19

В самолете стояла тишина. Взрослые совсем не разговаривали. Снежинка сидела в хвосте самолета с Доктором Дарроу. Ей так хотелось, чтобы Майк был рядом. Она смотрела в иллюминатор и думала о том, как замечательно было бы любоваться видом вместе с Майком. День выдался солнечный, океан блестел внизу подобно золоченому зеркалу. Она бы уступила Майку лучшее место, но так как его не было, сама уселась с левой стороны, откуда открывался максимальный обзор и вид на море. Как только они минуют Нью-Хэмпшир, можно будет попрощаться с океаном.

Снежинка видела рыбачьи лодки, траулеры, поселки ловцов лобстеров, курортные городки, сотни крошечных, поросших сосняком островков Мэна. Она видела засыпанные снегом доки и причалы, а тени под водой могли оказаться рифами или даже китами. Майк бы сразу отличил, и Фред тоже — мысль о покинувших ее мальчиках заставила ее глубоко вздохнуть.

Как велик океан, думала Снежинка, глядя на простирающуюся внизу водную гладь. Та же самая Атлантика плещется за Ньюпортом, у берега, где погиб Фред. Море отняло у нее брата, как же она может так его любить? Она и сама не понимала. Майк подал ей замечательную идею стать океанографом. Если нет возможности жить у моря, то можно поступить в какой-нибудь университет и изучать его. Снежинка была готова объявить о своих планах, но не хотела расстраивать Сару.

Сара сидела глубоко задумавшись и обхватив плечи руками. Снежинка предполагала, что она правильно воспримет решение Майка остаться на острове и поймет его, но она ошиблась. Никогда не знаешь, что на уме у взрослых. Стоит только посмотреть на родителей Снежинки: ждешь от них нормального отношения, а они готовы взорваться.

Котенок мяукнул, и Снежинка нежно на него взглянула. Маленький Доктор Дарроу был такой очаровательный, такой крошечный, не больше кофейной чашки. У него был забавный круглый животик и маленький тонкий хвостик, а глаза большие и голубые, как у Майка и Сары. Он не ходил, а прыгал. Снежинка, улыбаясь, следила, как он прыгает по сиденью. Котенок обследовал иллюминатор, дверь выхода, ногу своей хозяйки. Устав, он плюхнулся на живот и положил мордочку на бедро девочки.

Снежинка нежно подхватила его на руки, прижала к шее. Тут он мог ощутить ее пульс. Котенок был такой теплый, такой милый… Прижавшись к ней, он замурлыкал. Прикрыв глаза, Снежинка слушала его урчание. Он свернулся в клубок, пытаясь устроиться у нее на груди, и тихонько щекотал ее. Она сидела не шевелясь.

Когда Снежинка снова открыла глаза, береговая линия осталась далеко позади. Она повернулась, чтобы в последний раз взглянуть на океан. Атлантика превратилась в далекую, поблескивающую золотом линию. Котенок мирно спал, не потревоженный ее движением.

Взрослые по-прежнему сидели молча. Снежинка заметила, как отец, потянувшись через кресло, взял руку Сары. Печаль охватила ее: ей так хотелось, чтобы Майк был рядом и сделал бы то же самое.

Теперь самолет летел над землей, и Снежинка сразу почувствовала, что задыхается. Грудь сдавило, каждый вдох давался ей с трудом, она порылась в кармане и вытащила ингалятор. Она ни разу не пользовалась им на Лосином острове. Мать наверняка сказала бы, что виной всему котенок и что его нужно выкинуть, потому что у нее аллергия на шерсть… Что с астмой не шутят, а уж коты ей просто противопоказаны… Но Снежинка знала, что приступ не имеет ничего общего с Доктором Дарроу и что вообще кошки тут ни при чем.

Просто море осталось позади. Стоило ей оказаться вдали от него, как на сердце наваливалась тяжесть, настроение портилось и она начинала задыхаться. Ей необходим соленый воздух, а для того, чтобы дышать любым другим, требуется прикладывать слишком много усилий. Нажав на головку ингалятора, она постаралась думать о чем-нибудь умиротворяющем.

Приближается Рождество. Она сошьет для Доктора Дарроу крохотный чулок и положит туда кошачьи лакомства и колокольчик. Пришло время снова поменять имя, и Рождество дает много возможностей: Звезда, Вифлеем, Сияние, и это только малая часть. Фред ведь так любил Рождество!

Они летели над горами. Прижав к себе котенка, Снежинка старалась дышать равномерно и обдумывала, какое имя выбрать. Новое имя давало ей ощущение связи с погибшим братом, и, возвращаясь в дом Джулиана и матери, она, как никогда, нуждалась в этом.


Они приземлились в Ливане для дозаправки. Все отправились в ангар умыться и выпить чашечку горячего кофе или шоколада. Сара, казалось, была словно в тумане. В голове шумело от сдерживаемых рыданий. Всякий раз, когда она думала о Майке, на глаза у нее наворачивались слезы — по-видимому, поднималась температура, потому что ее знобило, а боль в спине порой казалась нестерпимой.

Уилл принес ей кофе. Она взяла чашку, их руки соприкоснулись, и Сара улыбнулась. Ей не нравилось ее состояние: с той минуты, как они покинули Лосиный остров, она не смогла произнести ни слова. Почему решение Майка остаться так на нее подействовало? Отправляясь на остров, она, честно говоря, не рассчитывала уговорить его вернуться домой. Но, увидев сына, поняла, как тосковала по нему, как хотела, чтобы он вернулся в школу. Она смотрела на него и думала о том, как просто превратиться в островного жителя, наблюдающего за тем, как времена года сменяют друг друга, и с горечью замечающего, что еще один год миновал. У нее не было сил сопротивляться охватившему ее разочарованию, и свою слабость она приписывала гриппу.

— Извини, — сказала она.

— За что? — спросил Уилл.

Она покачала головой, пытаясь отхлебнуть кофе.

— За то, что я так расстроена.

— Я тебя не виню. Он не мой сын, но я чувствую то же, что и ты.

— Да? — спросила она.

— Да. Мне хотелось силком запихнуть его в самолет и увезти домой, нравится ему это или нет.

Сара улыбнулась. Она не могла пить кофе. Его запах вызывал у нее тошноту. Не желая обидеть Уилла, она продолжала держать чашку в руках, но чувствовала, что бледнеет, а на лбу у нее выступили бисеринки пота. Часом раньше она приняла тайленол, но и он не принес облегчения. Спина болела сильнее.

— Что с тобой? — спросил Уилл.

— Ничего, — отозвалась Сара.

Заставив себя улыбнуться, она взяла руки Уилла в свои. Они были такие сильные и надежные. Он обнял ее и крепко прижал к себе. Каким-то образом его объятие успокоило боль в спине. Пока он ее обнимал, боль отступила.

— Идем, — сказал он. — Чем скорее мы взлетим, тем скорее я доставлю тебя домой. Ты разрешишь мне зайти?

— Не нужно, — сказала Сара. — Ты и так провел со мной последние четыре дня. Тебя еще от меня не тошнит?

— Ни в малейшей степени, — сказал Уилл, продолжая обнимать ее.

Они стояли неподвижно, никто не хотел шевельнуться первым. Через несколько секунд кто-то подошел к Уиллу сказать, что самолет заправлен и готов к вылету. Если бы не это, они могли бы простоять так час и больше, улыбнулась про себя Сара, не думая ни о чем другом, кроме того, что все будет хорошо.


Они вылетели незадолго до полудня и неожиданно столкнулись с сильным встречным ветром. Уилл взглянул на карту погоды: ничего удивительного, большие массы воздуха, устремившиеся из Канады, принесли холод и сильный ветер. Они подходили к зоне турбулентности — Уилл не сомневался, что им предстоит непростой полет.