Зато как же хорошо, что время метаний и сомнений прошло. Честно сказать, никогда не думал, что принятие окончательного решения принесет такое чувство облегчения и внутренней свободы. Такое впечатление, что тучи над морем разошлись, горизонт стал кристально чист, и ты в этой идеальной прозрачности абсолютно четко можешь рассмотреть свою конечную цель. Да, до нее еще махать веслом и махать, да, ты не видишь ее во всех мельчайших деталях и да, по пути могут оказаться подводные камни, вполне способные пустить тебя ко дну. Но это уже преодолимые частности разной степени сложности. Главное — я хочу, чтобы Василиса с этого момента и на бесконечно длительный срок стала частью моей жизни. И это не то примитивное «хочу», когда она нужна мне каждую ночь голой, потной и выстанывающей мое имя. Нет, это какое-то гораздо более объемное «хочу», вот прямо охренеть, насколько большее всего прежнего. Такое, которое не становится меньше или незначительней с годами, или когда страсть перевоплощается из вселенских взрывов в равномерно горящее непрерывное пламя. И то, что у меня нет в этом опыта, не значит, что я этого не осознаю. А старые душевные раны… все поддается лечению забвением и переосмыслением, если рядом правильный лекарь. И да, мню о себе, что я именно тот, который ей нужен. Есть желающие это оспорить?

Дергающая за обнаженные нервы пульсация в руке стала затихать, сменяясь еще более неприятным онемением. Температура медленно, но неуклонно ползла вверх, и к концу пути мне стало казаться, что еще немного, и я начну выдыхать огонь, и при этом по покрытому липкой испариной телу то и дело пробегали волны дрожи, которые я старался скрывать от Васьки. Я и так все время перехватывал ее обеспокоенные взгляды. С одной стороны, хотелось заурчать довольным зверюгой из-за того, что, несмотря на собственную крайнюю измотанность, она так сконцентрирована на моем самочувствии. А с другой, считал нужным себе хорошенько врезать за то, что по моей вине она через это проходит. Вот хоть и зарекался использовать это дурацкое слово на букву "с", но видать, судьба, сука, у меня такая — вечно корректировать список косяков, за которые придется извиняться. Ой, да ладно, чем длиннее этот список, тем больше времени уйдет на выпрашивание прощения, а это можно делать столь разными классными способами…

Когда, наконец, наш экстремальный переход был окончен, я испытал две одинаково сильных эмоции. Облегчение и разочарование. Мы прояснили некоторые болезненные моменты нашего прошлого, но у меня еще подвисла куча вопросов. Остались ли еще у Василисы чувства к Марку? Что на самом деле за отношения сейчас или были раньше между ней и Кириллом? Есть ли у меня надежда на то, что она добровольно примет эту нашу близость как окончательную границу между прошлым, где каждый сам по себе, и будущим, где мы вместе, или мне придется с боем захватывать каждый крошечный клочок этой территории? И понимает ли она, что в этот раз я не сдамся? Да, я в курсе, что мы живем в 21-м веке, и признаю такую чудовую фигню как права человека и свобода выбора, но только не в нашей ситуации. Могу дать ей свободу принимать любые решения: где мы будем жить, куда будем ездить отдыхать, что будем есть каждый день, сколько раз за сутки сексом заниматься, какие мне выбрать чертовы рубашки, и соглашусь их носить, даже если они будут самого похабного розового цвета. Но вот в том, быть со мной или нет, нет никаких вариантов. Поэтому так царапнуло, что стоило нам выбраться из леса, как Василиса моментально отстранилась от меня, как будто мгновенно установила дистанцию. Даже в машине села подальше и предпочла устроить голову на жестком стекле, а не на моем плече или коленях. Возможно, это природная скромность, и она сейчас просто смущена, потому как все мужики из опергруппы реально пялились на нее, да так, что мне остро захотелось оскалиться и зарычать, как зверю, не желающему делиться даже крохами. Конечно, это было больше сочувствие с их стороны, но уже пробудившегося внутреннего собственника с синдромом маниакального ревнивца это ни разу не колыхало. Ему требовалось, чтобы Василиса по-прежнему прижималась и цеплялась за меня, как будто я единственный мужчина во Вселенной. И пусть все видят, и никакой, мать вашу, неоднозначности или сомнений, кому эта женщина принадлежит. Да, Сеня, приехали. Это уже прямо диагноз, если тебя так бесит наличие 30 см пространства между нами в машине. Хотя оно-то, в принципе, все к тому и шло. Так что моему здравомыслию стоит запастись попкорном и посидеть спокойно в сторонке, наблюдая, как я все больше погружаюсь в это помешательство по имени Василиса Орлова.

— Шеф? — Лешка Молотов махнул у меня перед лицом рукой. — Какой план? Куда мы первым делом?

Я оторвался от созерцания побледневшего усталого лица Василисы, которая упрямо смотрела в затылок сидевшему за рулем Лешке, то ли намеренно игнорируя меня, то ли просто пребывая в ступоре после чрезмерной нагрузки и догнавших, наконец, переживаний. Да, эта ее отстраненность независимо от причины невероятно остро задевала меня, но ничего, я переживу.

— Поедем сразу в травматологию, а потом домой. Надо отдохнуть и решить, что делать дальше. Возможно, собрать вещи кое-какие, — негромко ответил я.

— Можно и сразу домой, а на дом вызвать платного врача. Я слышал, сейчас они даже со своим рентген аппаратом выезжают, — возразил Роман, правая рука и Лешкин зам, по совместительству еще и лучший друг, и кум в одном лице.

— А смысл? — возразил Лешка. — Нас шесть вооруженных лбов, плюс еще при въезде в город народ ждет на низком старте. Какой камикадзе на нас попрет? Едем лучше сразу в больницу, когда там еще этот платный лекарь прибудет. А тут важно время.

— Согласен, — кивнул я и снова посмотрел на Василису. Она закрыла глаза и выглядела теперь отрешенной от всего. В том числе и от меня.

— Так вот она какая, причина безвинных страданий офисного спортинвентаря, — очень тихо пробухтел Молотов и бегло глянул на Василису в зеркало заднего вида, за что мне незамедлительно возжелалось ему двинуть по затылку. На свое глазами сверкай, умник! — Красивая у тебя сестра, шеф.

Если меня и раньше-то корежило, когда Василису называли моей сестрой, то теперь вообще в такие моменты чувствую себя извращенцем гребаным. Так и хочется рявкнуть: «Не сестра она мне! Никогда ее так не воспринимал и впредь не собираюсь!»

— У меня, Леша, красивая девушка! — не удержался я от расстановки статусов и даже чуть усмехнулся. И кого волнует, что некто упрямый и сонный может быть с этим не согласен? Кто первый озвучил, тот и прав, поди докажи потом, что это не так.

— Понял, — кивнул бывший десантник, явно не пропустив мою усмешку и быстрый взгляд на задремавшую Василису.

— Как у нас общая обстановка? — спросил, давая понять, что тема обо мне и Василисе закрыта для обсуждений.

— Шеф, все у нас работает как часы, — невозмутимо пожав плечами ответил Роман. — Нафиг тебе сейчас еще и об этом заморачиваться? Мы хорошо дрессированы, так что все путем. Ты лучше последуй примеру спутницы и подрёмай до больницы.

На самом деле мне уже было сложновато сидеть прямо. Сейчас, когда немного расслабился, все тело стало ломить, и лихорадило не по-детски. Так что я сделал, как советовал Роман — откинулся на сидении и прикрыл глаза. Но заснуть так и не удалось. Мешала все нарастающая боль в голове. Так что пару часов пути я провел, пялясь на спящую Василису и лишь изредка прикрывая глаза, когда жжение в них уже невозможно было терпеть.

Наверное, наше эпичное появление у больницы запомнится персоналу надолго и станет поводом для множества сплетен. Как только подъехали к крыльцу травматологии, Василиса тут же распахнула глаза, озираясь в первый момент почти панически, а потом, сообразив, что к чему, заявила, что пойдет со мной. И да, несмотря на препаршивое состояние, меня слегка приподняло над землей от самодовольства. Пришлось обождать пару минут, пока она снимала с ног мою самодельную защиту, а кто-то из парней за это время раздобыл бахилы. Так что мы были та еще парочка: я в шортах, голый по пояс, она в истрепанном комбинезоне, с полным беспорядком на голове, причастностью к которому я мог гордиться, и в бахилах на босу ногу. Оба исцарапанные ажиной, замызганные и мятые. И то, что Василиса не включила обычные женские заморочки, что, мол, на людях в таком виде стремно показаться, тоже стало еще одним поводом для моей гордости. Шли мы в тесном кольце из одетых в камуфляж наших мужиков и этим притягивали к себе максимальное внимание окружающих. Некоторые даже отважились снимать нас на телефоны исподтишка. Наверняка повыкладывают потом в соцсетях со всякими нелепыми комментами. Вот же дожили до века тотальной дебилизации. Василиса никак не реагировала на бесцеремонное разглядывание и поведение, ей, очевидно, было плевать, что ее такой увидят тысячи любопытных придурков. А для меня она в любом виде была красавицей, так что мне тем более было все равно. Долго ждать очереди не пришлось. Как только сидящие перед кабинетом увидели нашу живописную компанию, нас сразу пропустили вперед. Я держал Василису за руку все время, и она не делала попыток освободиться, отчего хорошее настроение перебивало мерзкое самочувствие. Но все испортилось в один миг, когда, войдя вместе с Василисой в кабинет, я увидел доктора и услышал ее низкий, сексуальный голос:

— Арс! Господи, солнце мое, что с тобой случилось? Вот вообще тебя нельзя без присмотра оставить!

Как думаете, что может оказаться хуже того, как, придя в больницу со своей новой девушкой, отношения с которой едва зародились и еще настолько хрупкие, что и дохнуть посильнее страшно, встретить одну из своих бывших партнерш? И это в тот момент, когда уже и голова толком не варит, и ноги держат кое-как.

Нам навстречу поднялась высокая красавица слегка за тридцать, в бело-голубом, идеально сидящем на соблазнительных формах халате. И я все еще хорошо помнил, как выглядит подтянутое спортивное тело под этим светлым хлопком. Людмила Рыбникова. Люся. Одна из моих бывших пассий, причем совсем недавних. Женщина из столь мною раньше любимого типа трех «Г»: готова всегда, голодна реально, горяча откровенно. Знал, что она работает в сфере медицины, но без подробностей. Как-то не интересовало меня, не для разговоров за жизнь встречались. И я в курсе, что я бессердечный засранец, но всех все устраивало, никакой романтической подоплеки. Люся выскочила из-за стола и едва на шею мне не кинулась, проявляя гораздо больше эмоций, чем врач по отношению к обычному пациенту, да и взгляд, которым она буквально облапала мой обнаженный торс, был весьма далек от профессионального. И, конечно же, Василиса, несмотря на свою усталость, не могла этого не заметить. Она мягко, но настойчиво вытащила свою ладонь из моего захвата, и я спиной ощутил, как повеяло холодком. На минуту в приемной повисла напряженная тишина, и в воздухе запахло электричеством. Это был один из тех неприятных моментов, когда все мгновенно и безошибочно понимают, какие флюиды связывают каждого присутствующего с другим. Мда-а, денек что-то перестает быть томным. Как же это все не кстати, как не вовремя! Лучше бы, действительно, на дом врача вызвали!