— Прекрасно? — не выдержала я. — Кирилл, ты с ума сошел? Ты лицо свое видел?

Как я не пыталась себя контролировать, но звучала практически как визгливая истеричка.

— Еще нет, Лиса. Но если судить по твоему взгляду, у меня его просто не осталось. Да ладно, Лиска, все не так трагично, как кажется на первый взгляд! — он склонил голову набок и заглянул мне в лицо, как нашкодивший щенок. Но я его слишком хорошо знала, чтобы поверить в то, что он, и правда, чувствует хоть какую-то вину.

— Очень смешно! — огрызнулась я и посмотрела на Арсения. Синяк на его подбородке обещал быть просто огромным, а из разбитой губы еще сочилась кровь. У меня от этого вида заболело в центре груди так, что вдохнуть было невозможно. Я прикрыла глаза, потому что смотреть на него такого было для меня мучительно. Арсений же, видимо, истолковал мою реакцию по-своему.

— Да, ты права, я опять во всем виноват и готов выслушать, какой я идиот, эгоист и мерзавец. Весь внимание, — усмехнулся Арсений и едва заметно скривился.

— Эй, не отнимай у меня лавры дебошира! — хохотнул Кирилл. — Я к этому болезненно отношусь!

В этот момент мне остро захотелось снова снять туфли, но уже для того, чтобы настучать ими обоим этим пустоголовым шутникам, за неимением ничего потяжелее.

— Веселитесь, да? В таком случае вы оба идиоты, эгоисты и мерзавцы. Но это сейчас совершенно неважно! Почему вам даже помощь не предложили? — возмутилась я и посмотрела на сбитые костяшки обоих. — Нужно лед было приложить! И ссадины обработать!

Дверь кабинета открылась, и оттуда в наручниках вывели двух изрядно потрепанных парней. Очевидно, им досталось серьезнее, чем Кириллу с Арсением. Увидев нас, один низко опустил голову, явно отказываясь встречаться взглядом, зато другой, наоборот, притормозил, несмотря на то, что сопровождающий полицейский настойчиво толкал его вперед.

— Э-э-э, слышь, прости, брат! — затараторил он, обращаясь к Арсению. — Я ведь тебя знаю, ты же Арс Кринников! Да? Ты еще моего брата старшего ронял на краевых соревнованиях! Аслан Дзагоев, помнишь?

— Помню, — буркнул Арсений. — Брат твой — достойный мужик, а вот ты такой в кого…

— Слышь, бра-а-ат, — заныл, продолжая оборачиваться, парень. — Я тебя не узнал! Я бы на тебя в жизни не попер! Прости! Мамой клянусь, больше никогда!

— Кринников, Аронов? — из кабинета выглянул мрачный мужчина в обычной одежде. Выглядел он усталым и помятым. — Давайте я вас опрошу быстро, а то задолбался, уже вторые сутки дома не был. То одно, то другое…

— Может, вы с ними пойдете? — предложила я дяде Максиму.

— Зачем? — удивился он. — Василиса, слава Богу, прошли те времена, когда я из неприятностей Сеню вытаскивал. Сам уже не маленький и кого хочешь вытащит. Садись, подождем.

Хоть помятый следователь и сказал, что хочет сделать все по быстрому, но, однако же, все затянулось никак не меньше, чем на несколько часов. В кабинет все время кто-то входил, отвлекая, то сам дознаватель куда-то надолго выходил, и казалось, это будет происходить просто бесконечно. Да уж, оперативность — явно не сильная сторона органов нашего правосудия. Когда, наконец, мы смогли покинуть отделение, на часах было почти два часа ночи.

— Есть предложение всем вместе поехать к нам, привести себя в порядок, уложить Василису спать и обсудить некоторые важные вопросы, — сказал дядя Максим. — Я хочу, чтобы мы уже часам к восьми были опять в больнице.


Я уже открыла рот сказать, что у нас с Кириллом, собственно, есть место для ночлега, но он опередил меня.

— Я только за. Надеюсь, во что переодеться найдется? А то появлюсь среди ночи, оборванный и грязный в гостинице, и завтра уже весь интернет будет сплетнями пестреть.

— О, да надо же. А твоей живописной физии, конечно, никто впоследствии не заметит. Особенно режиссер! — раздраженно пробурчала я.

— Эту проблему я решу. Позже, — я снова поразилась тому, что в Кирилле что-то неуловимо изменилось. После того как мы вместе прошли тот тяжелый период, он никогда не срывал съемки, относился к работе очень серьезно и ответственно. И вот сейчас просто отмахивался, как будто не видел в том, что запорет график, ничего существенного. Неужели все снова? Наверное, в моих глазах отразилась паника, потому что Кирилл моментально стал серьезным, положил ладони на плечи и чуть присел, вынуждая смотреть ему в лицо.

— Ли-и-ис. Со мной все в полном порядке! Клянусь тебе! — очень тихо сказал он, глядя открыто, заставляя поверить. — Прости, если напугал. Я не хотел этого.

— Что-то не так, — в ответ прошептала я.

— Что-то изменилось, да, — кивнул Кирилл. — Но это правильные изменения. Все как надо.

— Уверен?

— Абсолютно!

— Хорошо.

Я глянула через его плечо, встречаясь взглядом с Арсением, уже ожидая увидеть злость и услышать какой-то гадкий комментарий. Но, однако же, он хоть и хмурился, но смотрел скорее уж изучающе, что ли, нежели злобно.

— Поехали, время-то не резиновое, — поторопил нас дядя Максим.

Дома Арсений взялся сразу показать Кириллу гостевую и обеспечить его всем необходимым, и оба быстро ушли на второй этаж, оставляя меня стоять в гостиной не у дел, недоуменно взирающей на это.

— Васенька, по чайку? — спросил Максим Григорьевич, и я согласилась, тут же отправляясь на кухню. Похоже, никакого моего участия в остальных мероприятиях никому не требовалось. Все прекрасно и без меня обходились, а я еще и переживала! Не знаю, по какой причине Кирилл и Арсений поладили между собой. И тем более не могла понять, почему меня это в какой-то мере злило. Хотя могу. Кирилл вообще-то приехал ко мне, а мой братец каким-то непостижимым образом умудрился узурпировать себе его внимание. Все прям как раньше! Все видят только Сенечку — единственного и неповторимого! Так. Стоп! Я что, в самом деле, в любом действии и поступке Арсения буквально выискиваю плохую и способную обидеть меня сторону? Мне бы радоваться, что парни нормально общаются, а я же — не-е-ет — умудрилась откопать и в этом криминал. Почему? Просто потому что я не способна поверить в то, что Арсений, и правда, изменился? Что-то с этим нужно делать. Иначе я так и буду топтаться на месте, замкнутая в клетку из реальных и надуманных обид, которую весьма тщательно строю для себя сама, когда так хочу разломать ее к чертовой матери. Так что мне делать? Начать искать в Арсении те стороны, которые в нем видят другие, и в упор не замечаю я? Но ведь для этого нам придется больше общаться. Именно общаться в прямом смысле слова, а не то, что было до этого. «А может, не надо? — трусливо заныло что-то глубоко внутри. Может, ну его, и все и так сойдет? Может, не нужно никому из нас это общение, будем просто не замечать друг друга?»

— Вась, поможешь мне? — в дверях кухни стоял Арсений в одних своих потертых джинсах, с мокрыми волосами, и протягивал мне пластырь.

Я завороженно проследила за каплями воды, стекающими с волос по смуглой груди, ниже, по невозможному рельефу торса, исчезая в темной дорожке, ныряющей под пояс штанов. В горле разом пересохло так, словно окружающий мир стал раскаленной пустыней, и именно эти чертовы капли остались последней в нем влагой. Я сглотнула так громко, что и сама испугалась этого звука и резко развернулась, давя шумный выдох.

— Вась, пластырь… я там сам не достану, — хрипло напомнил о себе Арсений. Будто я могла забыть!

Обернувшись, я посмотрела на мое личное наваждение. Арсений уже повернулся спиной и уперся ладонями в стол, слегка наклоняясь вперед, давая мне доступ к глубокой царапине на лопатке. Он стоял, опустив голову и глядя прямо перед собой, и совершенно не выглядел расслабленным. У меня болезненно потянуло внизу живота и от этой его позы, и от того, как вдруг стало тесно от его большого тела в просторной, вроде, кухне, и от запаха, присущего только ему, который не могли бы уничтожить, наверное, тонны воды и литры самого пахучего геля для душа. Он пах моей слабостью, моей бессонницей, всем тем, чего я боялась в себе и отказывалась признавать. Пластырь. Ничего сложного, просто взять чертову липкую полоску и наклеить. Я шагнула ближе и, взяв пластырь, протянула руку к его спине. Как только пальцы ее коснулись, Арсений вздрогнул, и вся кожа покрылась крупными мурашками, которые не увидел бы только слепой. Чайник засвистел, пугая меня. Я, надеюсь, научусь когда-нибудь не замечать этого мужчину и то, что происходит, как только мы сближаемся? Да, Василиса… А ты та еще фантазерка!

ГЛАВА 22

Арсений

Одно неуверенное касание теплых пальцев к моей коже, и зрение и слух отказали за ненадобностью. Все мои способности что-либо чувствовать и воспринимать мгновенно сконцентрировались там, в этих крошечных точках контакта. Невыносимо хотелось выгнуться, как одуревшему от валерьянки коту, и, развернувшись, начать ласкаться, тереться лицом, всем телом о ее ладони, живот, бедра, нахально вымогая больше. Даже если нет никаких шансов получить ничего, кроме оплеухи и возмущения в ответ. Василиса провела по моей лопатке, изучая место, куда прилепить чертов пластырь, и мне пришлось сжать зубы, задерживая дыхание. Прикрыв глаза, я стал умолять про себя: «Ну, давай же, погладь меня еще. Смелее, Васька! Проведи ладонью вдоль позвоночника и посмотри, что можешь сотворить со мной! Обопрись второй рукой на поясницу, ведь так тебе будет удобнее, клянусь! Наклонись вперед, так, чтобы соски коснулись спины, прижмись бедрами сзади… я же долбаный пострадавший, нельзя оставлять мои травмы без тщательного внимания!»

Видение того, как Василиса прижимается ко мне сзади, как ее ладони, обследовав спину, отправляются на поиски новых проблем со здоровьем, проскальзывая под руками на грудь, а оттуда медленно, вытягивая из меня все жилы, ниже, чтобы обнаружить там одну очень насущную проблему. Вот прямо колом стоящий вопрос жизни и смерти! И найдя его, она, конечно же, предложит мне помощь, ибо как же оставить страждущего в беде? И как бы я активно ей содействовал в моем излечении! Вот прямо не покладая рук. Содействовал и содействовал. Снова и снова. Самоотверженно и до полного изнеможения.