Мариус Габриэль - Седьмая луна

– Я часто совершала дурные поступки, – призналась она, – но с тобой я буду совсем другой. Если ты дашь мне шанс.

Он улыбнулся и снова погладил ее по волосам.

– Нет, дорогая Сакура, на сей раз никаких опрометчивых обещаний, они ведь могут оказаться невыполнимыми.

– Я всегда обещаю только то, что могу выполнить.

На горизонте уже появилось красное зарево медленно восходящего солнца. Он посмотрел на светлеющее небо и глубоко вдохнул свежий воздух.

– Сакура, я совсем из другого мира. Между нами огромная пропасть, и чтобы преодолеть ее, потребуется целая жизнь.

– Кто же мешает нам посвятить этому всю жизнь?

– Как я могу доверять тебе? Ведь ты же сумасшедшая.

Она дернула головой, вспомнив нечто важное.

– Кичигай, – тихо произнесла она. – Они всегда называли меня «кичигай».

– Что это – значит?

– Так японцы называют сумасшедших. Да, я действительно была сумасшедшей, но все это уже в прошлом. Сейчас я вполне нормальный человек.

– И все равно у нас с тобой ничего не получится, – продолжал настаивать Клэй. – Если ты не умрешь от туберкулеза, то тебя могут убить люди Джей Хана или еще кто-нибудь из твоих бывших друзей.

– А ты защитишь меня, – с покоряющей простотой заявила она. – Ты способен защитить меня от всех врагов и напастей!

Он весело рассмеялся:

– Именно поэтому ты и решила меня захомутать?

– Нет, Клэй, не поэтому. Большинство людей, вырастая, остаются детьми и совершенно беспомощны в реальной жизни, а ты взрослый человек и умеешь постоять за себя. Именно поэтому я говорю с тобой так откровенно. Ты должен знать обо мне все, даже самые неприятные и мерзкие вещи, а потом ты начнешь доверять мне, когда увидишь, что я ничего от тебя не скрываю. – Она замолчала и прикоснулась руками к своей груди. – У меня давно накопилась здесь невыносимая боль, избавиться от которой мне до сих пор не удавалось. Но там не только боль, но и огромное сокровище, которое еще никто не познал и не видел. Поверь мне, Клэй, я могу сделать тебя счастливым. У меня есть многое такое, что недоступно простым людям.

– Ты ведь кичигай, – шутливо напомнил он.

– А ты бака! – весело засмеялась она.

– Что это такое?

– Это очень грубое японское слово, означающее «очень глупый человек». – Она повернулась к восходящему солнцу и стала закручивать волосы в пучок.

Ее молодая грудь соблазнительно колыхалась под ночной рубашкой, словно пытаясь вырваться на свободу. Он смотрел на нее не отрываясь, не в силах отвести взгляд.

– Я думаю, ты можешь полюбить меня, – проговорила она, догадываясь, что происходит сейчас в его душе.

– Пора прервать наши глупые мечты, – отшутился он, поворачиваясь к двери. – Я приготовлю завтрак, а ты не задерживайся здесь.

В ту же минуту он скрылся за дверью.

Клайв и Фрэнсин молча наблюдали за двумя силуэтами на террасе.

– Что происходит между ними? – первым не выдержал Клайв.

– Ничего особенного, – улыбнулась она. – Они просто разбивают друг другу сердце.

– Да, он, пожалуй, оказался покрепче, чем я много лет назад. Когда я впервые встретил тебя, в тебе был какой-то крепкий стальной стержень. Конечно, ты была милой, красивой и даже во многом наивной девочкой из джунглей, но в тебе была какая-то необыкновенная внутренняя сила. Ты хорошо знала, чего хочешь от жизни и куда идешь по ее скользкой тропе. Я даже помню, как именно ты ушла от меня в Сараваке – ты шла с гордо поднятой головой и прямой, как стрела, спиной.

– Мне жаль, что я причинила тебе тогда столько огорчений. Поверь, я не хотела этого. Я просто пыталась защитить себя.

Он молчал, вспоминая прошлое.

– Мы так много потеряли в этой жизни, – наконец тихо сказал он, глядя вдаль. – Мы много раз смотрели смерти в глаза и всегда, выходили сухими из воды. А помнишь, как мы танцевали в отеле под японскими бомбами? Это было чудесное время, хотя и страшное.

Фрэнсин посмотрела на Клайва и улыбнулась. Она вспомнила, как они впервые оказались в постели, как самозабвенно занимались любовью в ту первую ночь и какое наслаждение дарили друг другу. Воспоминания наполнили теплом ее душу, и она порывисто прильнула к нему.

– Я часто бываю в Сингапуре, – мечтательно продолжал Клайв. – Брожу по знакомым улочкам, вспоминаю наше прошлое и всегда испытываю сожаление, что все уже позади. Конечно, сейчас это совсем другой город, а от старого практически ничего не осталось.

Фрэнсин тоже вспомнила старый Сингапур, своих друзей и знакомых и вдруг подумала, что Клайв – единственный человек, с которым она может откровенно поделиться своими мыслями.

– Сейчас ты снова собираешься поступить со мной так же, как в том далеком 1942 году? – неожиданно спросил он.

– Что ты имеешь в виду?

– Тогда ты была, в состоянии сама позаботиться о себе и о Рут, но, когда японцы перешли в наступление, тебе понадобился защитник, верный и преданный друг, на которого всегда можно было положиться. Именно поэтому ты терпела меня, пока мы не добрались до Австралии. А потом все – изменилось, я перестал играть роль спасителя, и ты выбросила меня, как ненужную вещь.

Фрэнсин была потрясена откровенностью его слов.

– Как ты можешь говорить такое! – возмутилась она.

На его губах появилось некое подобие улыбки.

– Разве я не прав?

– Ты прекрасно знаешь, что это не так! – выпалила она. – У меня и в мыслях не было, относиться к тебе как к полезной вещи. Ты обижаешь меня своими гнусными подозрениями.

– Значит, ты действительно любила меня тогда, в Сингапуре?

– Конечно, любила!

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Не грустно ли все это? Пятидесятилетний мужчина выбивает у пятидесятилетней женщины признание в любви, которая вспыхнула между ними двадцать восемь лет назад.

– Мне не пятьдесят лет, а всего лишь сорок восемь! – огрызнулась Фрэнсин. – Впрочем, тебе тоже не пятьдесят, а пятьдесят два.

– Ты необыкновенная женщина, – восхитился он, глядя на нее. – У тебя до сих пор сверкают молнии в глазах, когда ты злишься.

– Возьми назад все слова, которые ты только что говорил обо мне! – потребовала она.

– Не могу, дорогая, – улыбнулся Клайв. – Сейчас я окончательно убедился в том, что тогда, в Сингапуре, ты сыграла со мной дьявольскую шутку, пообещав, что мы всегда будем вместе, если я соглашусь помогать, тебе и Рут. А потом Рут пропала, и ты решила, что освободилась от своих обещаний.

Фрэнсин молча смотрела на него, не зная, что сказать.

– Может быть, именно поэтому ты так настойчиво доказываешь мне, что. Сакура и есть, наша Рут? Надеешься, что это поможет нам восстановить давно забытые отношения? – наконец проговорила она.

– Во всяком-случае, сейчас мы с тобой снова оказались в том городе, который посетили в 1954 году. Это похоже на начало.

– Начало чего?

Он пожал плечами:

– Сама догадайся. Я знаю одно, Фрэнсин. Некоторые мужчины любят несколько раз за свою жизнь, другие вообще не способны любить, а третьи любят только один раз и всегда остаются верны первому чувству. Я отношусь к последнему типу. У меня никогда не было и не будет такого глубокого чувства, которое я всегда испытывал к тебе.

Она долго молчала, чувствуя, как раздражение постепенно сменяется теплом и сочувствием.

– Ты никогда больше никого не любил?

– Нет, Фрэнсин, я всегда любил и всегда буду любить только одну женщину на всем белом свете – тебя.

1970 год

Вьентьян, Лаос

Из Бангкока самолет взял курс на северо-восточный Таиланд и вскоре уже летел над бескрайними лесистыми холмами и столь же бескрайними рисовыми полями. А когда он пересек границу с Лаосом, пассажиры прильнули к иллюминаторам, чтобы взглянуть на сверкающую гладь Меконга, змейкой извивающегося между скалистыми, кое-где покрытыми лесом сопками.

Самолет ВС-40, выкрашенный в веселые тона, которые с трудом скрывали его весьма почтенный возраст, был до отказа заполнен азиатами-мужчинами в гражданской одежде. Изрядно накачавшись спиртным, они уснули сразу после взлета и проспали до самой посадки.

Сделав круг над аэродромом, самолет мягко приземлился, и они сразу окунулись в невыносимую тропическую жару. Здание аэропорта было старым, неухоженным, с облезлыми надписями на французском и лаосском языках. Клэй Манро вышел первым и, кряхтя под тяжестью набитых огромным количеством денег чемоданов, медленно направился в сторону терминала. В здании аэропорта было пусто, и он облегченно вздохнул. Сакура заверила их, что с местной таможней не будет никаких проблем. За стойкой таможенного контроля мирно дремал чиновник, и они прошли мимо, стараясь не нарушить его покой.

На стоянке перед аэропортом их поджидали два старых такси с облупившейся на боках краской. В первую машину сели Клэй Манро и Фрэнсин, а вторая досталась Клайву и Сакуре.

– Отель «Дипломатию», – обратилась Фрэнсин к водителю.

Тот дружелюбно улыбнулся, продемонстрировав золотые зубы, и тронулся в путь. Машины ехали медленно, так как дорога была до отказа забита велосипедами, тележками, мотоциклами и просто слоняющимися без дела пешеходами. Они проехали мимо небольшого буддийского храма – у дверей его толпились наголо обритые монахи в оранжевых одеяниях – и вскоре подъехали к отелю «Дипломатию», рекомендованному им Сакурой. Это был единственный четырехзвездочный отель в столице Лаоса; в нем часто останавливались зарубежные дипломаты, бизнесмены и прочие состоятельные люди.

– У меня такое чувство, словно мы вернулись на четыреста лет назад, – поделился Клэй своими впечатлениями.

Они вышли из такси и огляделись вокруг. Отель состоял из нескольких отдельных бунгало, окруженных высокими пальмами и тропическими кустарниками. Навстречу им уже семенила симпатичная молодая женщина, сложив руки в традиционном лаосском приветствии. Они заказали два сдвоенных номера в центральном бунгало, с окнами, выходящими на реку Меконг. Комнаты оказались чистыми, уютными, с современной мебелью и японскими телевизорами.