– Ты рэйбен, – с трудом проговорила она.

– Сакура, я не знаю, кто такой этот рэйбен, черт тебя подери, – огрызнулся черный дьявол, – но я знаю, что тебе лучше пойти со мной! Чего ты боишься?

Она закрыла глаза и снова увидела перед собой Роджера.

– Оставь меня в покое, – едва слышно простонала она. – Пожалуйста, Роджер, уйди.

– Сакура, ты больна, – откуда-то издалека донесся голос Клэя. – Отдай мне нож.

Она собралась с силами и ткнула ножом в черного дьявола, но сил осталось так мало, что удара не получилось. Он перехватил ее руку и отобрал нож. Она открыла глаза и увидела над собой перекошенное от злобы лицо Роджера, голова которого болталась на тонкой змеиной шее. Сакура вскрикнула и провалилась в темную бездонную пропасть.

Клэй прикоснулся рукой к ее лбу и ужаснулся:

– Господи Иисусе, у тебя жар!

Придя в себя, Сакура посмотрела на него потемневшими от боли и жара глазами. Она не раз видела чернокожих людей, но никогда еще не сталкивалась с ними так близко. Она подняла руку и вцепилась в его плечо.

– Ты рэйбен? – снова спросила она.

– Нет, Сакура, – осторожно ответил тот, уже начиная догадываться о таинственном значении этого слова, – я бывший солдат и законопослушный гражданин.

– Я очень боюсь.

– Все хорошо, Сакура, тебе нечего бояться. – Он огляделся по сторонам. – Мы сейчас выберемся отсюда.

Он попытался поднять ее, но ноги ее не держали, и она снова сползла на пол. Ее лицо перекосилось от боли, а во рту скопилась солоноватая теплая жидкость. Она уже знала, что это такое. Опустив голову, она выплюнула сгусток крови. Клэй вытаращил глаза от ужаса и молча смотрел, как из ее горла полилась кровь. Затем она обмякла и безжизненно повисла на его руках.


Фрэнсин сидела в своей квартире и вспоминала прошлое. Клайву Нейпиру было тогда примерно столько же лет, что и Сакуре Уэда. Потеряв Рут и пережив нечеловеческие страдания в годы войны, она долго не могла прийти в себя и отгородилась от внешнего мира стеной подозрения и недоверия. Правда, какое-то время ее согревала любовь к Клайву, но и это чувство угасло в первые послевоенные годы. Оставалась лишь слабая, порой казавшаяся невероятной, надежда на то, что ее дочь жива и рано или поздно заявит о себе. В конце концов, она смирилась с мыслью, что Рут уже нет на этом свете, и тогда рухнула последняя надежда.

В тот период у нее появились новые цели в жизни – деньги, бизнес и непререкаемый авторитет в обществе. Она навсегда утратила интерес к людям и даже собаку завела лишь для того, чтобы согревать заледеневшую душу общением с животным, а не с людьми. Именно по этой причине ее стали называть императрицей, подчеркивая тем самым, что ей нужно подчиняться, но любить не обязательно.

Она вспомнила верования племени ибан, которые называли царство мертвых «Сабайон». Она жила в этом Сабайоне много лет и только сейчас вдруг ощутила потребность покинуть этот мир мертвых и взглянуть на окружающий ее мир живых. Сейчас ее не слишком волновало, действительно ли Сакура Уэда ее дочь, главное – она пробудила в ней интерес к жизни и заставила вспомнить давно забытые времена.

Все эти годы на Фрэнсин давило неизбывное чувство вины перед Клайвом. Оставив приютившее их племя, они пешком отправились через всю территорию Борнео, а когда война закончилась, он решительно заявил, что хочет остаться с ней навсегда, но она отказала ему, что можно было расценить как предательство. Конечно, она злилась на него за то, что он уговорил ее оставить дочь среди чужих людей, но ведь он хотел как лучше. А она так и не смогла простить ему этого. Конечно, она любила его, но еще больше любила Рут. Впрочем, сейчас уже невозможно вспомнить, какие чувства она испытывала в тот момент.

В дверь постучали. Она подняла голову и, увидев на пороге Клэя Манро, быстро встала.

– Клэй?

– Я нашел ее! – радостно воскликнул он.

– Где она? – слабым голосом спросила Фрэнсин и вдруг увидела на его рубашке пятна крови. – Боже мой, что случилось, Клэй? Она жива? Ты ранен?

– Нет, – успокоил ее детектив. – Я цел и невредим, а она очень больна. Боюсь, у нее туберкулез.

Фрэнсин прижала руки к горлу.

– Туберкулез?

– Да, сначала она просто кашляла, а потом у нее пошла кровь горлом. Врачи сказали, что ее нужно немедленно госпитализировать, но я решил, что прежде вы должны с ней повидаться.

Фрэнсин сделала несколько глубоких вдохов.

– Где она?

– Спит в моей квартире. Врач дал ей что-то жаропонижающее, и она мгновенно уснула. Сейчас за ней присматривает одна из моих сестер. – Он пристально посмотрел на хозяйку. – Что с вами, миссис Лоуренс? Вам плохо?

– Нет, нет, – успокоила его Фрэнсин. – Ты можешь отвезти меня к ней? – едва слышно прошептала она.

– Разумеется, для этого я и приехал.

Пока они мчались по мокрым после дождя улицам, Фрэнсин молчала, собираясь с мыслями. Клэй вкратце пересказал ей историю поиска беглянки, подробно остановившись на описании того жуткого дома, в котором он обнаружил ее грязной, замерзшей, больной, но тем не менее готовой сражаться до конца. Он рассказал, как она угрожала ему ножом, как защищалась из последних сил и как рухнула на его руки, обливаясь хлынувшей из горла кровью. А потом, когда он вез ее к себе домой, она все время вспоминала в горячечном бреду Лаос, бомбы, американские самолеты, ядовитых змей, а чаще всего какого-то человека по имени Джей Хан, который хотел убить се и с этой целью послал за ней профессиональных убийц, которых она называла рэйбенами.

А когда появился врач, она затихла и не чинила ему никаких препятствий при обследовании. Он сказал, что у нее тяжелая форма туберкулеза, запущенная и очень опасная.

– Ты проделал огромную работу, Клэй, – рассеянно произнесла Фрэнсин. – Большое спасибо, я не забуду этого.

Через несколько минут они уже были в квартире Манро. Дверь открыла чернокожая девушка.

– Можете говорить спокойно, – сразу сказала она. – Доктор уверен, что она будет спать несколько часов.

Они молча приблизились к кровати. Сакура Уэда лежала на спине и тяжело дышала во сне. Черные волосы рассыпались по подушке, а на бледном лице поблескивали крупные капли пота. Фрэнсин подошла ближе, наклонилась и стала внимательно разглядывать ее.

Часть третья

ДОЖДЬ

1954 год

Саравак, Борнео


Зимние муссонные дожди наступили в этом году рано. Год еще не закончился, а хляби небесные разверзлись над всей территорией Юго-Восточной Азии – от Индонезии до Филиппин. Сезон дождей будет продолжаться несколько недель.

Клайв Нейпир укрылся под ржавой металлической крышей терминала аэропорта Кучинг и пристально наблюдал оттуда за взлетной полосой. А дождь в это время падал с неба сплошной стеной, сквозь которую разглядеть взлетную полосу было невозможно. Вода обрушивалась на крыши домов и растекалась грязными потоками во все стороны, унося с собой мусор и хлам, накопившийся здесь за последние месяцы.

Клайв смотрел на смутно виднеющиеся сквозь дождь высокие деревья. Многие из них лишились своих веток – и к сорвало ветром, и теперь они неслись в грязном потоке неведомо куда. А перед взлетной полосой суетилась группа людей в униформе, безуспешно пытаясь очистить бетон от мусора. Вряд ли стоит надеяться, что в таких условиях здесь сможет приземлиться даже самый маленький самолет.

И в этот момент, словно опровергая его грустные размышления, над джунглями показался силуэт небольшого частного самолета марки «бичкрафт». Он появился неожиданно и пролетел над лесом на высоте не более двухсот футов, помахивая крыльями и пытаясь сопротивляться натиску штормового ветра. Клайв с ужасом подумал, что еще минута – и он рухнет на землю, не выдержав очередного шквала. К счастью, этого не случилось. Самолет быстро развернулся и шлепнулся на мокрую от дождя взлетную полосу. Пробежав ее до конца, он остановился на покрытой травой земле и наклонился вперен, погрузившись колесами в размытую дождем почву.

Фрэнсин сидела ни жива ни мертва, сжавшись в комочек и наблюдая, как ее вещи посыпались на пол, образовав огромную кучу перед креслом пилота. Вцепившись в подлокотники побелевшими от напряжения пальцами, она смотрела на пилота, который из последних сил старался остановить самолет и облегченно вздохнул, когда тот уткнулся в землю тупым рылом. Еще несколько секунд – и он бы врезался в темную стену джунглей.

Смахнув со лба пот, летчик перевел дыхание, а потом осторожно вырулил на бетонную полосу и направил самолет к зданию терминала. Фрэнсин облегченно вздохнула и бросила быстрый взгляд на остальных пассажиров, которые заметно оживились, негромко заговорили и даже начали шутить по поводу столь необычного и крайне опасного полета. По всему было видно, что они уже и не надеялись на благополучное приземление.

Фрэнсин часто летала на самолетах, облетела практически нею Азию, но такого жуткого полета у нее еще не было. С самого Сингапура их сопровождали вспышки молний, яркие сполохи слепили глаза и вызывали животный страх. Даже раскаты грома пугали ее гораздо меньше, чем огненные стрелы молний. Порой ей казалось, что эти огненные чудовища вот-вот вцепятся своими когтями в самолет и мгновенно превратят его в кучу пепла. Самолет болтало так, что вещи посыпались с верхних полок, а пассажиры сидели с мертвенно-бледными лицами, цепляясь за металлические подлокотники кресел. А когда у их старенького «бичкрафта» вдруг заглох один двигатель, она подумала, что он похож на израненную птицу, которая вот-вот рухнет на землю и похоронит под собой несчастных пассажиров.

Самолет остановился в пятидесяти ярдах от терминала. Стюардесса открыла дверь и спустила металлический трап прямо на бетонку. Фрэнсин с трудом поднялась с сиденья и направилась к выходу на дрожащих от нервного напряжения ногах, отметив попутно, что пилот устало откинулся на спинку кресла и тупо смотрит на приборную доску, словно до сих пор не веря тому, что так удачно приземлился.