— Просто подумай об этом, Джексон. Ты знал ее с тех пор, как ей было семь. Ты действительно думаешь, что это похоже на нее — держать что-то втайне от тебя по непонятной причине? Ты действительно веришь, что она такой человек, который намеренно причинил боль своему лучшему другу — мальчику, которого любила с семи лет?

Ее последние слова застали меня врасплох.

— Тогда она меня не любила. Она никогда не говорила мне этого.

Тетя Бетти тихо засмеялась и покачала головой.

— Джексон, я знаю, что ты любил Хлою так долго, как и она любила тебя. Ты ей когда-нибудь говорил?

Я не ответил ей, но ее слова остались со мной. Как бы я не хотел злиться на Хлою, я почувствовал, как крепость ненависти, которую я построил вокруг своего сердца, начинала давать трещины и разрушаться.

К моему удивлению, появилась и другая эмоция, которую я вовсе не ожидал — облегчение. Возможно, было бы естественно чувствовать себя расстроенным, зная, что Хлоя занималась эскортом и за деньги спала с мужчинами, включая моего отца. Но, что удивительно, я был скорее спокойным, чем расстроенным. После всего случившегося, я всегда думал, что меня держали за дурака, лгали мне, что ее чувства ко мне были фарсом. Я думал, что Хлоя была не тем человеком, каким, как я думал, она являлась. Я думал, что вообще ее не знал.

Но теперь я задавался вопросом, что, если я был неправ все это время. И именно тогда меня осенило. С того дня, девять лет назад, я эгоистично построил вокруг себя эту ненависть, основываясь на собственных эмоциях и на том, какую боль она мне причинила. Я судил ее, как незнакомца в суде. Так или иначе, я обесценил те четырнадцать лет, что знал ее, те четырнадцать лет, что она была моим лучшим другом, те четырнадцать лет, что я ее любил. Я всегда думал, что она спала с моим отцом, потому что у нее были чувства к нему, сходные с теми, которые я испытывал к ней, и неприятие этого ослепило меня. Я продолжал искать причины ее связи с отцом, ни разу не задаваясь вопросом, была ли это та Хлоя, которую я знал, без права когда-либо предоставить ей возможность рассказать ее версию этой истории. Прошедшие девять лет я ненавидел ее, но никогда не задумывался, было ли у нее веское основание для того, что она сделала, если эти ее причины не имели ко мне никакого отношения, и насколько больно она мне сделала. Вместо этого, я просто ее ненавидел, и та ненависть просачивалась через каждую частичку меня, которой я ее любил.

Когда полчаса спустя я вышел из больницы, я был пронизан чувством вины, поскольку позволил разговору с тетей Бетти впитаться в меня. Мои мысли вернулись ко всему, что произошло в те годы, приведя к тому дню, когда я занялся с Хлоей любовью. Я помнил Хлою, испытывающую некоторые трудности после несчастного случая, но я был слишком связан со своим братством и колледжем, чтобы действительно обратить на это внимание или быть там ради нее. Я знал, что несколько раз расстраивал ее, особенно тогда, когда она внезапно приезжала навестить меня. Но тогда я ни о чем не думал. Она пыталась сказать мне, но я был слишком занят собственной жизнью, чтобы понять? Она переживала тяжелые времена, а я не был там для нее?

Тетя Бетти была права. Хлоя была моим лучшим другом, и я знал ее лучше, чем кого-либо еще. Я использовал тот день как причину, чтобы убедить себя, что я ее вообще не знаю. Но если бы я не спешил и обдумал все рационально, то должен был понять, что что-то из этого не имело смысла. Это не походило на то, что она сделала бы без серьезной причины.

Я сжал кулаки, когда начал чувствовать, что гнев во мне нарастает. Но на сей раз он не был направлен на Хлою. Он был направлен на ситуацию, в которой мы находились. Я чувствовал себя раздосадованным, меня поглотила вина и досада за то, что я не знал о том, что происходило с Хлоей в колледже, и за то, что не понял, что что-то было не так.

Когда-то я думал, что моя любовь к ней незыблема, что я любил бы ее до своего последнего вздоха. Но тогда я понял, что был неправ. Моя любовь к ней была незрелой и эгоистичной. Я никогда не говорил ей о своих чувствах. И все же, как трус, спал с другими девушками только потому, что хотел проверить ее, и потому, что думал, что она во мне не заинтересована. Я даже поощрял ее спать с кем угодно.

Сегодня, после всех этих лет, я, наконец, понял, что объяснение ее предательства, которое я поселил у себя в голове, может быть, и не соответствовало действительности. Теперь я спрашивал себя, как же отчаянно и мерзко она себя чувствовала, занимаясь тем, чем занималась.

Когда я вернулся домой, то разрывался из-за чувств к Хлое — девочке, которая была моим лучшим другом большую часть жизни, девочке, которую я любил больше, чем кого-либо еще, девочке, которая разбила мое сердце. Теперь, когда я знал, что на самом деле в этой истории было больше, чем известно мне, было ли ее причин достаточно для меня, чтобы простить и забыть то, что произошло девять лет назад? Действительно ли я мог перебороть то, что видел в тот день? Могли ли мои чувства к ней быть когда-нибудь такими же чистыми и верными, какими они были до того дня?

Я не знал.

Но что я действительно знал, это то, что я должен увидеть Хлою и на сей раз выслушать ее версию этой истории.

Глава 4


Ноябрь, 2000 год

Шестнадцать лет


Хлоя

Я не могла перестать усмехаться, глядя на пластиковую карточку, зажатую в руках. Наличие ученических прав значило не просто то, что теперь я могла перейти к практике по вождению автомобиля, это означало, что я еще на один шаг приблизилась к свободе. Джексон беспощадно дразнил меня, когда получил права раньше меня, и я не могла дождаться, чтобы показать ему, что ничуть не хуже.

— Ставлю на то, что ты облажаешься! — насмехался он надо мной, уплетая гамбургер и картофель фри, после того, как я сказала ему, что на следующий день собиралась сдавать экзамен в Управлении регистрационной и экзаменационной работы. — Этот экзамен жесткий! Все вопросы логические! Большинство ребят не сдают с первого раза, но я, конечно, сдал, ведь ты знаешь, что я долбанный гений! — он одарил меня ребяческой улыбкой, которая только дополняла его естественное очарование.

— Бред! Ты меня не запугаешь, — сказала я и игриво бросила в него пакетик с кетчупом.

Но это было правдой, он сдал с первого раза. Той ночью я не ложилась спать в течение нескольких часов, штудируя учебник по подготовке к экзамену. Если он был прав, и я потерплю неудачу, это было бы сверхунизительно, потому как означало бы, что он всегда будет иметь преимущество надо мной, и я знала, что он не даст мне проходу.

Когда тетя Бетти на следующий день привезла меня в управление регистрационной и экзаменационной работы, меня тошнило, а глаза горели из-за недостатка сна прошлой ночью. Во-первых, вопросы казались размытыми на странице, и я несколько раз должна была моргнуть, вынуждая себя сконцентрироваться. Когда я, наконец, добралась до середины опросного листа, то заметила, что вопросы стали сложнее. Но благодаря Джексону, я знала практически все ответы. Экзаменатор вручил мне обратно мой тест, который я сдала на девяносто пять баллов. Я визжала от восторга, подпрыгивая на стуле.

— Очень хорошо, юная леди. Лучший результат, который я видела за всю неделю, — сказала экзаменатор, когда направила меня за белую линию и велела улыбаться на камеру. Всего несколько минут спустя она вручила мне карточку, новенькую, только что из ламинатора. Я улыбнулась сама себе, прикоснувшись к моему еще теплому водительскому удостоверению.

Штат Пенсильвания

Разрешение на вождение

Хлоя Синклер

Я прочитала каждую строчку удостоверения и почувствовала, как бабочки в моем животе превращаются в возбужденное биение сердца. Я сделала это. Это было первым шагом к тому, чтобы стать независимой от тети Бетти и дяди Тома. Я была так благодарна за все, что они сделали для меня после того, как я переехала к ним восемь лет назад, что я не желала становиться бузой и дополнительным расходом, прежде чем они смогли уйти на пенсию. Их сын, Чарли, который был на одиннадцать лет старше меня, содержал себя самостоятельно. До этого я слышала, как тетя Бетти и дядя Том говорили о пенсии, и знала, что они пытались накопить немного сбережений, чтобы можно было уйти на пенсию на несколько лет раньше. Я не хотела быть причиной, по которой они не смогут этого сделать. Я знала, что водительские права делали меня на один шаг ближе к моей способности самостоятельно позаботиться о себе.

— Поздравляю, дорогая! — тетя Бетти обняла меня прямо в лобби Управления регистрационной и экзаменационной работы, и я пожала плечами в ее объятиях.

— Не у всех на виду! — я закатила глаза, смущаясь из-за повышенного внимания к себе. — Могу я идти домой к Джексону? — немедленно спросила я, зная, что он был первым человеком, которому я хотела показать свое новое удостоверение.

— Конечно, — улыбнулась тетя Бетти.

Когда мы добрались до дома Пирсов, я помахала на прощание тете Бетти и удостоверилась, что она уехала, прежде чем позвонить в дверь. Я любила ее, но иногда она очень смущала меня. Несомненно, если бы Джексон или его родители открыли дверь прежде, чем она уедет, она бы продолжила говорить и им, как она гордится мной за то, что я с первого раза сдала экзамен, и как усердно я к нему готовилась. Как только она свернула за угол, я позвонила в дверь и быстро спрятала удостоверение за спину, ожидая с нетерпением. Джексон обделается, когда увидит, что я тоже сдала экзамен с первой попытки.