– Они не объявляли, что получили ордер на обыск. И кто бы ни предупредил его, скорее всего, этот тот же человек, который звонил с анонимным заявлением о том, что ты берёшь взятки за показания в суде.

– Верно. – Об этом она тоже не подумала, но она была ветеринаром, а не следователем. Может быть, это поможет им решить всё раз и навсегда. – Что же... – Она осмотрелась вокруг, её кожа залилась новой волной румянца. – Мне следовало постучать, прежде чем врываться сюда. Прости. Спускайся завтракать. Мама зла, поэтому готовит.

Адам не собирался отказываться. Он прошёл следом за Мэган на кухню, где от множества ароматов его рот наполнился слюной.

– Доброе утро, Кэтрин. – Он подошёл к плите, где она сервировала блины и сосиски. – Пахнет восхитительно.

– Блины с черникой. Мэган не позволила мне сделать их с шоколадной крошкой.

– Мама. Хватает того, что всё это будет на завтрак в будний день. – Она повернулась к Адаму. – Можешь позвать Коула и Хейдена? Они на заднем дворе с Максом. Я покормлю Элли.

Он вышел за стеклянную дверь и остановился. Хейден, подтянутый мужчина в возрасте за пятьдесят лет, стоял на одном колене на траве, обнимая одной рукой Коула.

– Просто смотри на мяч. Сделай шаг, а потом пинай.

Коул поднял взгляд на мужчину и усмехнулся.

Хейден взъерошил волосы мальчика, поднялся и поставил мяч перед Коулом. Он отошёл назад. Макс сидел рядом с Хейденом, наблюдая.

Со своего места Адам мог видеть только спину Коула, но мальчик следовал указаниям, сделал шаг и пнул ногой мяч.

Хейден засиял.

– Коул! Хорошая работа!

Макс гавкнул один рази начал бегать вокруг них двоих. Коул побежал прямиком к Хейдену.

Взрослый мужчина поймал Коула и поднял его в воздух.

Адам стоял на месте, его сердце сжималось. Другой мужчина учил его сына пинать мяч. Напряжение опустилось к его животу, заставив его желудок скрутиться. Ему это ни черта не нравилось. "Но кто должен был учить Коула?" – спросил голос в его голове. Он планировал уехать обратно в Лос–Анджелес и найти способ навещать его. Или ещё что–то. Он не мог учить Коула играть в мяч, приезжая к нему лишь изредка.

Хейден заметил его и направился к стеклянной двери.

Адам знал, что этот мужчина заработал много денег в качестве подрядчика и сейчас был в полу–отставке. Он был рад, что Сиенна узнает больше информации. Ему нужно было знать больше о мужчине, который имел такой большой доступ к его сыну и к Мэган.

Макс пробежал мимо него в дом.

– Адам, – произнёс Хейден.

– Адам, – повторил Коул.

Услышав своё имя от мальчика, он вздрогнул. Адам не хотел, чтобы Коул называл его по имени. Он сделал вдох.

– Эй, привет, приятель К. – Он поднял свой взгляд. – Хейден. Мне сказали, что уже пора завтракать.

Хейден едва кивнул Адаму.

– Пойдём, Коул, пора мыть руки и есть бабушкины блины.

Адам продолжал стоять на одном месте, чувствуя себя чужаком, пока наблюдал за тем, как мужчина уносит его сына. Он не упустил холодного отношения Хейдена к нему. Этот мужчина не понимал, что Адам не знал о Коуле? Ему не нравилась смесь чувств в его теле, после которых последовало знакомое чувство сжимающихся вокруг него стен.

Адам взглянул на входную дверь. Он не мог просто уйти. У него были дела: и приготовиться к турниру по гольфу, и исследовать проблемы Мэган. Отойдя от двери, он остановился, когда услышал слова Мэган:

– Будет хуже, если я буду там. Я не пойду.

– Мэган Линн, ты пойдёшь. Завтрашнее барбекю у пруда семейное и будет касаться того, как много я хочу сделать в этом городе для поддержки семейной жизни. Ты член моей семьи.

Адам прошёл на кухню и увидел двух спорящих женщин. Мэган покачала головой.

– Нет. Это нанесёт вред твоей кампании. Если меня там не будет, люди сосредоточатся на тебе, а не на моей драме с законом.

Кэтрин поставила тарелку с блинами в центр стола.

– Ты собираешься скрываться? В этом дело? Не будешь ходить на работу, а будешь просто сидеть дома? Я воспитывала свою дочь для того, чтобы прятать?

Мэган закатила глаза.

– Я всё видела, – мягко сказала Кэтрин.

– Я не прячусь. И конечно же, я буду работать. Это будет... неудобно. Некоторые клиенты уйдут, другие будут пялиться или задавать вопросы. С этим я могу справиться. Но я не могу мешать твои шансам выиграть выборы, мама. Ты работала так усердно, чтобы этого достичь. – Она поставила на стол тарелку с сосисками и разлила по чашкам кофе.

Хейден молча усадил Коула на его стул, а затем забрал у Мэган кофейник и пошёл обратно на кухню.

Кэтрин дотронулась до руки дочери.

– Я горжусь тобой, всеми твоими достижениями. Я знаю, что ты не крала эту собаку. Я никогда не повернусь к тебе спиной. Ты пойдёшь, Мэган. Мы с Хейденом покажем всему городу, что мы любим и поддерживаем тебя.

– Твоя мама права, – сказал Хейден, останавливаясь, чтобы поцеловать её в макушку, а затем поставил пластиковую кружку с жидкостью перед Коулом. – Молоко, чтобы запить бабушкины блины.

– Зачем я вообще спорю? – спросила Мэган. – Я проиграю даже в своём собственном доме.

Адам будто примёрз к месту. Это был спор? В его доме было либо холодное молчание, либо пьяные крики. Он видел, что Коул не был ни капли встревожен. Он был занят, жуя блин и попивая своё молоко.

Мальчик был счастлив здесь. Здесь было его место, в безопасности.

Это Адаму было здесь не место.

***

Адам не мог найти его! Он нырял глубже и глубже, пока его лёгкие не начали гореть, а в глазах не помутнело от жжения соленой воды.

Он должен был быть здесь! Он двигался вслепую, используя ладони и руки.

Паника сжимала его сердце. Где Брэйди? Он должен найти его!

Вот. Он заметил тёмные волосы своего брата и безумные глаза. Но подождите, глаза были не те. Не карие... они были голубыми. И он был слишком маленьким.

О Боже, это был Коул. Он тонул.

– Ты и своему сыну позволишь умереть? – кричал на него Брэйди, его разорванное лицо висело кусками.

– Адам, проснись. – Холодная рука легла на его плечо.

Он мгновенно проснулся, но был сбит с толку. Его тело покрывал пот, а сердце стучало всё громче. Вдохнув воздух, он сел. Затем он понял, что держит за руку Мэг.

На него нахлынуло полное осознание. Была середина ночи, и в его комнату проникал свет из коридора. Мэган стояла там в одной майке и трусиках. Он опустил взгляд на свои побелевшие костяшки пальцев, обвитых вокруг её предплечья. Он причинял ей боль! "Отпусти! " – Он резко убрал от неё руку.

– Тебе снился кошмар, – тихо произнесла она.

Её глаза были полны беспокойства, а волосы растрепались. Эта майка и трусики едва прикрывали её. Он отчаянно хотел затащить её в кровать, положить её под себя и потеряться в Мэган. Её запах, ощущение её кожи, её сладкие вздохи, когда она кончает, и чувство её влажной и тугой плоти, сжимающейся вокруг него. Мэган избавила бы его от ужасов в его голове.

Несколько минут он будет свободен. Забудется.

Его взгляд опустился по её плечам, он увидел её затвердевшие соски через тонкую майку, затем её голубые трусики, которые, как он знал, намокнут, если он поцелует её, коснётся её.

Потом он увидел красные следы на её руке. Следы, которые оставил он.

Внутри него взорвалась ярость.

– Уходи, Мэган.

Она побледнела.

– Ты кричал. Я просто... Я пыталась помочь.

Он покачал головой, ненавидя себя. Ненавидел то, что так облажался, причинил боль женщине. И не просто какой–то женщине, потому что это было бы достаточно плохо. А Мэган.

Она должна была уйти. Подальше от него.

– Ты не сможешь помочь, пока не захочешь раздеться и лечь со мной в эту кровать. Помогает только секс.

Она стояла на месте, замерев.

Его член жаждал её. Его разум жаждал её. Даже его грудь болела. Но он не мог дать ей то, в чём она нуждалась. Он причинил ей боль во сне.

Он протянул руку и схватил её за запястье, в этот раз осторожно. Подняв её руку, он посмотрел на следы от своих пальцев.

– Этого ты хочешь? Мужчину, который кидается на людей во сне? Такого сумасшедшего, что он даже не знает, что причиняет тебе боль? – Он отпустил её руку. – Уходи, Мэг. Возвращайся в кровать.

Он лёг, повернувшись к ней спиной. Ожидая.

Прошла минута.

Наконец он услышал, как закрылась дверь.

Он был один. Даже Элли решила поспать в комнате Коула, с Максом.

***

Было всё ещё рано, меньше семи утра, когда Мэган зашла к Коулу и нашла его спящим. Обе собаки прошли за ней на кухню.

Комната Адама была пустой.

У неё скрутило желудок. Когда она услышала его крик, внутри неё что–то оборвалось. Глубокая агония в его голосе притянула её к нему. Но он отказался говорить с ней. Отказался впустить её.

Кухонный пол был холодным для её голых ног. Она натянула свои шорты, когда встала, но не надела носки или тапочки. Она занялась приготовлением кофе, кормлением собак...

Входная дверь открылась. Её сердце ушло в пятки. Её пульс подскочил. Она знала, кто это.

Обе собаки выбежали из кухни.

Она положила руки на гранитную тумбочку и опустила взгляд на тёмный камень, пока клокотала кофеварка. Цель не побежать следом за Адамом в его комнату и не молить о том, чего он не мог ей дать, держала её прикованной к месту. У него было то, чем он никогда с ней не поделится.