С раздражением взяв большую деревянную ложку, она перемешала приготовленное пюре. Еще недавно такое пышное и легкое, оно превратилось в неаппетитную массу слипшихся комков. Нахмурившись, Мег попыталась придумать, как бы вернуть ему прежнюю привлекательность.

Положив ложку на плиту, она открыла дверцу еще горячей печи и посмотрела на большие зажаренные куски мяса. Они все еще оставались превосходными. Может быть, уже не такими сочными, как полчаса назад, но все равно достойными того, чтобы их подали на стол. Мег закрыла дверцу и вернулась к кастрюле с пюре. Если бы было хоть немного сыра или сливок! Но сегодня она так торопилась, что купила лишь самые необходимые продукты.

«Хорошо, что хоть десерт удался», – подметила она, с удовлетворением глядя на замечательный персиковый пирог с подрумяненной корочкой, охлаждавшийся у окна. Но это никак не спасало картошку.

«А может, чуть-чуть масла и немного красного перца изменят положение?» Пройдя к маленькому стенному шкафчику, она посмотрела на большой набор крошечных бутылок, наполненных ароматными специями.

Они были настолько дорогими и редкими, что многие женщины хранили их под замком в сундучках, как обычно хранят деньги. Однажды Мег слышала, что в отдаленных сельских районах женщины обменивали специи на другие товары. Ходили слухи, что унция особой полыни шла в обмен на целый рулон ткани или сто фунтов муки.

Мег по праву гордилась коллекцией разнообразных специй. Здесь были бутылочки с укропом, мятой и лавровым листом, несколько баночек с экзотическими и пикантными базиликом и кориандром. Она с любовью провела пальцем по маленьким бутылочкам и баночкам и выбрала одну – с очень мелким красным порошком. Паприка. Горьковато-неострый перец, который придавал блюдам не только приятный вкус, но и красноватый оттенок.

Откупорив бутылочку, Меган щедро отсыпала драгоценный порошок в картофельное пюре и улыбнулась от удовольствия, увидев, как матово-белая картошка и бледно-желтое масло плавно переходят в золотисто-каштановый цвет. «Ты просто кудесница, Меган, – сделала она себе комплимент. – Даже сам шеф-повар Женской академии мисс Экстон не смог бы справиться лучше…»

Пожалуй, во второй раз в своей жизни Мег подумала, что тот год, который она по настоянию матери потратила на учебу в престижном Восточном пансионе благородных девиц, может быть, и не пропал впустую.

Некоторое время она бессмысленно перемешивала пюре, пока резкий стук в дверь не вывел ее из задумчивого состояния. «О Боже, он здесь». В мгновение ока она поставила обратно пузырек с паприкой и пошла открывать дверь. «Успокойся, успокойся», – девушка тихо проговорила эти слова, которые она повторяла, уже почти как ектенью, каждый раз, когда видела Джеффри Уэлсли.

Глубоко вдохнув, она потянула за ручку двери и с изумлением взглянула на него.

Как обычно, на Джеффе были «Ливайс» и фланелевая рубашка, однако уже не те, что утром. Рубашка выглядела совсем новой, не выцветшей от многократных грубых стирок. Ее рукава были опущены вниз и аккуратно застегнуты на запястьях. Вместо тяжелых грубых сапог, в которых обычно ходят на работу лесорубы, на ногах красовались начищенные до блеска ботинки из мягкой кожи.

Когда взгляд Мег перенесся с его широченных плеч на утонченное лицо и мягчайшие каштановые волосы, она поняла, что никогда в жизни не видела более притягательного мужчину, чем он. Она всегда считала Джеффри Уэлсли красивым, но в этот вечер, стоя на крыльце под рассеивающимся светом фонаря, он походил на желто-коричневого царя зверей, с которым его очень часто сравнивали. В нем было что-то хищное, что-то нецивилизованное. Меган не могла с полной уверенностью сказать, что отличало его от других мужчин, с которыми доводилось ей встречаться, но именно это что-то послало ее телу слабый импульс возбуждения, от чего у нее слегка закружилась голова.

– Вы не войдете? – пролепетала она и, сделав шаг назад, открыла дверь настежь.

Джефф с любопытством посмотрел на девушку и задался вопросом: почему у нее такой вид? Уже во второй раз за сегодняшний день он слышал этот слабый задыхающийся голос, и, как и прежде, его хрипловатый тембр приводил его в волнение.

– Я знаю, что опоздал, – пробормотал он и, избегая ее взгляда, вошел в дом.

В ожидании услышать извинения Мег посмотрела на него. Но их не последовало. «Я знаю, что опоздал» – это все, что она получит от гостя. Никаких раскаяний, никакой смиренной мольбы о прощении. Просто признание самого факта.

– Ужин готов, – сообщила она, рассудительно решив проигнорировать его опоздание. – Проходите в столовую и садитесь.

– Меган, – услышала она глубокий грудной голос.

– Да? – спросила она и вдруг покраснела.

– А где столовая?

Взорвавшись нервным смехом, она пояснила:

– Налево, первая дверь.

Кивнув, он посмотрел вслед уходившей девушке. Почему она нервничает? Не думает ли она, что он швырнет ее на стол и предъявит законные права супруга? Эта воображаемая картина вновь сладко возбудила его. Через мгновение Джеффри уже нахмурил брови и выругал себя за свою слабость.

Прежде чем войти в столовую, он внимательно осмотрел ее. Стол был накрыт для двоих, но почему-то Мег выбрала за столом не противоположные места. Одно – во главе стола, другое – поблизости, справа. Стол, покрытый кружевной скатертью, был сервирован дорогими серебряными приборами, фарфором и хрусталем. Посередине стола возвышался канделябр с еще не зажженными свечами.

Джефф с ужасом осматривал стол. Все выглядело так, будто он ожидал двух влюбленных для интимного ужина, хотя он был уверен, что Мег не интересовалась им, равно как и он ею. И зачем столько хлопот? Он все еще был погружен в размышления, когда хозяйка дома вошла в комнату, держа в одной руке деревянное блюдо, в другой – чашу с картофелем.

Джефф быстро посмотрел на поставленное на стол блюдо. Бифштекс. Он просил, и она приготовила. Неужели она пытается угодить ему? И если да, то почему? Ведь он уже женился на ней. Чего еще она хочет, разыгрывая роль безумно любящей жены?

– Все готово, – улыбнулась Мег, усаживаясь за стол и предлагая Джеффу сделать то же самое. – Из погреба я принесла бутылочку вина. Откройте, пожалуйста.

Джефф кивнул. Со скорбным видом эксперта вставил и провернул штопор, с хлопком открыл бутылку, понюхал вино и разлил в бокалы.

Мег нерешительно подняла свой бокал.

– За дружбу, – предложила она, – эта дружба начиналась трудно, но, надеюсь, наши… отношения… которые мы укрепим сегодня, окажутся ценными для нас.

Буквально мгновение она думала, что Джефф не присоединится к тосту, однако, едва заметно пожав плечами, он поднял бокал. Мег собиралась было чокнуться, но он, проигнорировав ее жест, сделал глоток, уклонившись от традиционного звона хрусталя. Поставив бокал, он взял с деревянного блюда большой кусок мяса и спросил:

– И как вы думаете, что теперь будет?

– Ну, – начала она, дрожащей рукой ставя бокал, – во-первых, наш брак будет оглашен завтра утром, во время воскресной службы. Я думаю, мы обязательно должны присутствовать на ней.

«Господи, еще не хватало, чтобы все глазели на меня, пока я умираю от скуки и слушаю бесконечную службу преподобного Мартина».

– Вы пойдете со мной? – поторопила его с ответом Мег. – Если вас там не будет, люди начнут подозревать что-то неладное.

– А как продвигаются дела с моим лесом? Вздохнув, Мег опустила вилку.

– Нормально. Уверяю вас, что весь этот день только им и занимались. Ну как, пойдете?

– И что потом?

– Не знаю, – ответила Мег, раздраженная нескончаемым потоком его вопросов. – Думаю, нас поздравят, и, быть может, кто-то пригласит к себе на вечер.

– Нет уж, – решительно сказал Джефф, отправляя большой кусок мяса в рот, – никаких вечеринок. Я еще не до такой степени негодяй.

– Но, Джеффри…

– Я же сказал, никаких вечеринок… Пожалуйста, передайте картошку. Да, кстати, замечательнейший бифштекс.

– Спасибо, – мило улыбаясь, поблагодарила Мег и, подав гостю пюре, решила на время отложить этот разговор.

Джефф посмотрел в тарелку и перевел взгляд на хозяйку.

– Интересно, почему это она оранжевая?

– Я добавила туда немного специй для цвета.

– Знаете, картошка должна быть белой. Зачем ей еще какой-то другой цвет?

– Ради Бога, – взорвалась Мег, больше не в состоянии выносить его придирок. – Разве вы никогда не слышали, что для большей аппетитности в блюда добавляют различные специи? Где же вы воспитывались? Не в хлеву ли?

Джефф очень медленно отодвинул от себя тарелку с непередаваемо оранжевым пюре.

– По правде говоря, родился я в очень богатой и влиятельной семье и жил в доме, а не, как вы изволили выразиться, в хлеву, на самой крупной скотоводческой ферме штата Колорадо. Мои родители, иммигрировавшие из Англии после того как поженились, принадлежат к очень знатным родам, историю которых можно проследить начиная с Вильгельма Завоевателя. Моя мать пользовалась репутацией очаровательнейшей хозяйки, и в детстве мне не раз доводилось сидеть за столом с самыми известными сановниками двух континентов. Некоторое время в нашей семье было два повара – американец и француз. И, на мой взгляд, они готовили очень редкие и экзотические блюда. Но, простите, никогда, никогда в моей жизни мне не подавали картошку оранжевого цвета.

– Тогда, – заявила в ответ Мег, стараясь оставаться невозмутимой после небывалых прежде излияний Джеффри о своей семье, – я рада возможности побаловать ваш тонкий вкус чем-то новым.

Неожиданно для себя Джефф разразился громким смехом. Действительно потрясающая женщина! Что бы он ни говорил, она всегда обращает это в свою пользу. И хотя он не желал в этом признаваться даже самому себе, его уважение к Меган росло с каждой секундой. Ему также было странно осознавать, что чем больше времени он проводил с ней, тем больше она нравилась ему. Но он отнюдь не хотел этого. Не хотел, чтобы она поражала его своим проницательным умом и возбуждала прелестным телом. Шантажируя, она уже заставляла жениться, угрожая, уже требовала его присутствия в церкви и теперь бросала вызов, предлагая есть эту чертову картошку! Питер Фарнзворт еще не знает, какой он счастливчик. О Всемогущий, пожалуйста, сжалься над бедным глупцом, который по-настоящему полюбит ее. Ведь она заставит этого беднягу плясать под свою дудку всю его оставшуюся жизнь.