— Покажи мне.

Я поднимаю на него глаза и вижу, что всё его внимание ‒ между моих раздвинутых ног. Его руки скрещены на груди. Губы сомкнуты в тонкую линию. А глаза горят огнём.

— Покажи мне, чем ты занималась в школе. Поздно ночью, когда была совсем одна. В то время, когда должна была спать.

Я ухмыляюсь.

— Дай мне старый учебник по математике, и я тебе покажу.

Он едва улыбается.

— Не верно.

Мой взгляд застенчиво скользит по окну. Мог ли он все эти годы видеть меня? Нет. Он не мог. Угол неправильный, и жалюзи блокируют силуэты. Тем не менее, он выглядит таким уверенным, наблюдая, как я пытаюсь восстановиться.

— Это что, твоя фантазия? — спрашиваю я.

— Фантазия ‒ это что-то воображаемое. А это ты, Дэйзи Белл, трогающая себя, это то, что я хочу увидеть.

— Твое эго действительно не знает границ, — ворчу я. Но, тем не менее, не прикрываю себя.

— Положи руку у себя между ног.

Я выгибаю бровь. Мои конечности не двигаются. Здесь не он должен командовать.

Затем он отталкивается от комода и начинает двигаться, как будто направляется к двери. Моя рука поднимается с кровати и опускается на бедро за рекордно короткий срок.

— Ну, вот, — говорю я, не так спокойно, как хотелось бы.

— Дэйзи, которую я знал, никогда не была такой застенчивой. Она никогда не сдавалась.

Это бесполезная попытка использовать обратную психологию. Он пытается мной манипулировать, но это его дело. Он становится нетерпеливым, отчаявшимся.

— Это что? — у меня перехватывает дыхание. — Вызов?

— Да.

Моя рука медленно скользит по бедру.

— Но вызов для кого?

Когда я прикасаюсь ближе к центру, его челюсть сжимается. И мне это нравится.

— Проведи пальцем вверх-вниз.

Мой взгляд скользит по двери. На окно. И на него. Он слегка наклоняется вперед, не хочу, чтобы он видел, как я возбуждена. Улики прилипли к моему пальцу. Я делаю то, что он мне говорит, потому что хочу и потому что мне приятно прикасаться к себе. Он командует, но это я прикусываю губу. Двигаю бедрами. И прикрываю от трепета глаза.

— Посмотри на меня.

Я смотрю.

— Это слишком просто. Если закрыть глаза, можно притвориться, что ты одна. А я хочу, чтобы ты знала, что я наблюдаю.

Тогда я понимаю, что кобальтово-синий свитер обманчив, ни один из моделей Gap никогда бы не приказал девушке прикасаться к себе пальцем. Он должен быть одет в кожу, цепи и маску.

— Дэйзи?

— Да?

— Окуни свой палец внутрь и скажи мне, что ты чувствуешь.

Я краснею так сильно, что у меня покалывает кожу, но мой средний палец уже двигается взад-вперед, по моим складкам, пока я мягко не нажимаю внутрь. Лукас издаёт стон, это подстегивает меня, и я просовываю палец еще на дюйм.

Я едва слышу, как он напоминает мне о своем приказе:

— Скажи, каково это?

— Туго, — говорю я.

Мое первое слово его уничтожает. Он отступает от комода, и я бросаю ему вызов, вытаскивая палец и снова вводя его внутрь.

— Тепло и мокро.

Три слова, и Лукас тянет меня вниз, пока моя задница не оказывается на краю кровати. Он опускается на колени между моих ног и берёт мой палец себе в рот. Прежде чем отпустить, он облизывает всё до капли. Затем я прикрываю рукой рот, чтобы заглушить свои крики, когда его голова опускается между моих бёдер. Видеть его там, чувствовать, как его дыхание касается этой чувствительной кожи, сексуально по той шкале, к которой я никогда не приближалась раньше. Своими руками он держит меня открытой для него, впиваясь пальцами в мои бёдра, оставляя следы. От первого нежного поцелуя никуда не деться. Он только пробует на вкус, но хочет большего.

Он целует выемку у основания моего бедра, участок кожи слева от того места, где мне нужно. Он кружит вокруг моего центра, и только когда я крепко прижимаю руку ко рту, он наконец позволяет себе провести языком по мне. Я подскакиваю на кровати, когда он начинает лизать выше, кружа своим языком и лаская меня. Лукас Тэтчер никогда не трахал меня, но своим ртом он приближается к этому.

Меня пронзает молния. Я хочу большего, я хочу всего. Своими поцелуями он проходит путь через центр моего тела. Я как орёл с распростёртыми крыльями, мои руки сжимают одеяло, по обе стороны от головы. Это единственное, что я могу сделать, чтобы прижаться к Земле. Потому что мне кажется, что я падаю.

Он раскрывает меня своими пальцами и окунается языком обратно.

— Это слишком, — кричу я, зажмурившись.

Он не соглашается и не сдается.

— Сли… А! Лукас! Это слишком!

Когда он добавляет ко всему свой палец, я чувствую, что скоро мне конец. Он вводит и выводит его из меня, работая в такт своим ртом. Я умоляю его не останавливаться. Я клянусь своим первенцем, практикой, каждым заработанным центом, только пусть он не прекращает делать это, прямо здесь, своими великолепными длинными пальцами, которые, кажется, тушат огонь, о котором я даже не знала.

Когда я провожу руками по его волосам, и он попадает в точку, мне кажется, что я больше не ненавижу Лукаса. Я совсем не ненавижу Лукаса. Его пальцы остаются внутри меня, когда я начинаю кончать, и мои бедра дёргаются, подталкивая меня к его рту.

Мой оргазм обретает свою собственную жизнь. Он бьёт рекорды и устанавливает новые. Я изо всех сил стараюсь не шуметь, но, если бы я могла, я бы кричала Лукасу дифирамбы во всю глотку.

ВСЕМ ПРИВЕТ, ОКАЗЫВАЕТСЯ, ЛУКАС ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЗНАЕТ, ЧТО ДЕЛАТЬ В ПОСТЕЛИ!

Может быть, это к лучшему, что я этого не могу.

— Во… воды, — хриплю я, указывая на стакан на тумбочке.

Лукас смеётся, хватая его, и идет в ванную. Я слышу, как он брызгает водой на лицо, и когда возвращается, я всё ещё плаваю на волне своего пост-оргазма. Ничего не случилось, все прекрасно... это мультяшные птицы летают по моей комнате?

Я пью воду и напеваю, в знак признательности.

Лукас вежливо опускает моё платье вниз и ждет, пока я соберусь с мыслями. Он целует меня в щеку в тот момент, когда распахивается дверь и мамин голос заполняет комнату.

— Дэйзи! Как ты себя… О МОЙ БОГ!

Она не постучала.

КТО НЕ СТУЧИТСЯ?

Она перестаёт кричать, и керамическая кружка разбивается о твердую древесину. Дымящийся чай ошпаривает её ноги, и она вздрагивает, но её глаза прикованы к нам, застывшие на самом лёгком ребусе в истории: Лукас нависает надо мной на моей кровати, мое тело вспыхивает от оргазма, а мои глаза наполнены эмоциями, с которыми я не совсем готова справиться.

— ДЭЙЗИ БЕЛЛ!

Сначала мне кажется, что она в ярости, но потом она начинает смеяться. И это не прекращается. Она застряла в бесконечной петле.

— Миссис Белл, — говорит Лукас. — Подождите.

Он бросается в бой и хватает в ванной полотенце, чтобы вытереть пролитый чай.

Мэделин и миссис Тэтчер стоят в дверях, позади неё, как посетители музея. Ранее я их не заметила.

Я спрыгиваю с кровати и натягиваю свои трусики. Я чуть не теряю равновесие, но Лукас ловит меня в последнюю секунду. Я оказываюсь в его объятиях, мы в такой позе, как будто он наклоняет меня во время танца: без сомнения, в этой позе мы милые, как дерьмо.

— Это не то, что вы думаете, — говорю я.

Лукас выравнивает меня, и прежде чем отпустить, убеждается, что я твёрдо стою на ногах. Это обдуманный поступок, и все это замечают.

— О, ну и что же мы думаем? — говорит Мэделин со злой ухмылкой.

Миссис Тэтчер улыбается, поднимает руки и поворачивается к лестнице.

— Не надо ничего объяснять! Я ничего не видела.

— Эй, Патрик! Ты не принесешь метлу? — кричит моя мама.

— Уже иду!

Я подавлена. В течение следующих пятнадцати минут, этот парад продолжается. Вход в мою комнату ‒ это вращающаяся дверь. Доктор Маккормик приходит, чтобы убедиться, что ноги моей мамы не получили ожог. Патрик помогает Лукасу подметать керамические осколки, а Келли, благослови её Господь, просто берёт и садится на мою кровать. На тоже место, где я только что лежала. Моя задница была прямо там.

— О, тепло, — щебечет она, устраиваясь поудобнее. — Мы что, теперь здесь играем?

Меня умиляет её забвение. Моё унижение превращается в смиренное веселье, и я начинаю маниакально смеяться. Каким бы ни было моё состояние, оно оказывается заразным, потому что Мэделин присоединяется, затем моя мама, а затем и все остальные. Несмотря на то, что я смущена, я осознаю всю нелепость этой ситуации. Это всё равно, что войти в комнату и обнаружить хитрого койота и бегуна в одной постели (герои мультипликационного сериала «Хитрый койот и Дорожный бегун» – «Road Runner and Wile E. Coyote».)

— А-ха-ха-ха, А-ха-ха, — смеётся Келли. — Над чем мы опять смеёмся?



Наверное, было не правильным заходить так далеко с Лукасом. По той же причине, по которой вы не заводите детёныша питона только потому, что он милый (они вырастают всего на несколько футов, верно?), вы не начинаете дурачиться со своим пожизненным врагом только потому, что вы сексуально возбуждены. Иметь отношения с дьяволом, это превосходно и прекрасно, но до тех пор, пока дьявол не войдет в вашу комнату, не снимет с вас трусики и не покажет вам, насколько он действительно о вас заботится.