Наталья Нестерова - Сделайте погромче

Ирина Леонидовна сочувственно мотала головой, охала и ахала, говорила, что все это кошмарно, что мужу, бедняжке, досталось. А про себя невольно думала: «Ведь никто не погиб и не ранен, к счастью, без жертв обошлось. Конечно, нервотрепка. А в девятом «А» уроки вести – не нервотрепка? Сейчас он пойдет отдыхать. В одной комнате будет спать сын, в другой – муж. Мне же мыть посуду, готовить ужин и постирать обязательно. Спина отваливается и очень хочется книгу дочитать».

Сразу две потрясающие новости! Шурка оказалась мальчиком, и мамочка поняла, что беременна.

– Нет, ну, как можно? – неприкрыто ликовала Женя. – Ведь это с самого начала ясно, повезло тебе с женским полом или не повезло!

– Ты виновата! Мы девочки! Мы девочки! В извращенцы записала! Внушила мне, затюкала – исправляйся, воспитывайся! Вот я и прохлопала, в смысле – прохлопал.

– Чем? – продолжала веселиться Женя. – Чем прохлопал: ушами или этим самым? Оно у тебя отрастет и будет висеть между ногами. Всю жизнь! Кошмар!

– Никакого кошмара! По-твоему, лучше, когда на торсе две сиськи бугрятся и болтаются?

– Значительно лучше! – уверенно ответила Женя.

Шурка еще пребывал в растерянности от сделанного открытия, чем сестра мгновенно воспользовалась, всячески демонстрировала свое превосходство, главенство. Заявила, что если Шурка за месяц не мог понять, какого он пола, то с мозгами у него плохо. Для девочки был ущербен и для мальчика не ахти. Поэтому пусть ее, старшую сестру, во всем слушается и повинуется.

Этого Шурка стерпеть не мог! Мы еще посмотрим, кто здесь старший! Да у него, если разобраться, большие мужские преимущества. Не придется косы заплетать, вязать на спицах, красить физиономию, рожать, ходить на шпильках, страшиться, что подкладки кончились, или забеременела, или потолстела, или плохо подстригли, или колготки порвались, или на вечер не в чем идти, или… или… или – ряд недостатков бесконечен! Зато он, Шурка, может, как папочка, заниматься спортом, ходить в походы и ездить на охоту, рыбачить, бить морды обидчикам и выражаться, как хочется.

Ни одно из этих так называемых преимуществ на Женю не произвело впечатления.

– Вот ты сможешь, например, – кипятился Шурка, – поднять сто килограммов?

– Зачем? Для этого будешь ты. Как говорится, сила есть, ума не надо.

И опять стала трындеть, что Шурке не хватило ума сообразить, что он мальчик. Но у Шуры уже имелся ответ.

– Дедушка Эрнст Геккель! – победно заявил Шурка.

– А что Геккель? Шарлатан!

История с немецким дедушкой, жившим в середине девятнадцатого века в городе Йена, запутанна. Эрнст Геккель был большим поклонником дарвиновской теории эволюции. И решил внести в нее свою лепту, доказательств подбросить. Опубликовал рисунки эмбрионов рыбы, саламандры, черепахи, цыпленка, кролика и человека – поразительно похожих. Получалось, что человеческий зародыш проходит через стадию рыбы (у него есть жаберные щели), амфибии, рептилии и так далее. Коллеги Геккеля уже тогда обвинили дедулю в подлоге, он попросту подрисовал детальки эмбрионам, чтобы они больше смахивали друг на друга. Человеку, например, вдвое удлинил нижние позвонки, чтобы походило на собачий хвост. На самом деле, у человеческого эмбриона никакого хвоста нет, позвоночник на всех стадиях имеет тридцать три позвонка. А «жаберные щели» – лишь складки тканей гортани.

Эрнста Геккеля коллеги обвинили в научном мошенничестве, и он был вынужден покинуть университет Йены. Но его теория и, главное, рисунки пользовались большой популярностью. До сих пор их можно встретить в учебниках биологии и в энциклопедиях. А среднестатистический атеист, уверен, что проделал внутриутробный путь от амебы до обезьяны. С другой стороны, посмотреть на реальные фото эмбрионов на ранней стадии – только слепой не отметит принципиального сходства.

Казалось бы, Шура и Женя должны точно знать, как обстоит дело. Но они были еще слишком малы, меньше сантиметра каждый, да и зрение отсутствовало. Кроме того, двойняшки обладали только знаниями предков, а среди них эмбриологов после Геккеля не имелось.

Шурка вспомнил дедушку Эрнста, чтобы донести простую мысль: уж ученые ошибаются, а он тем более право имеет. Мнения двойняшек разделились: Шурка был, естественно, за Геккеля-материалиста, а Женя – сторонницей божественного происхождения человека. Она возмущенно говорила:

– Если тебе нравится полагать, что ты сейчас рыба, а потом станешь лягушкой, птицей – пожалуйста! А у меня хвоста быть не может! Не забудь свой отбросить. А то уродом на свет появишься, мамочку напугаешь.

– О, темнота! Мракобесие! Точно бабушка Клава, которая огурцы килограммами ела, чтобы мальчика родить, поносами страдала. И пятерых дочерей на свет произвела.

Женька, ты отсталая кулёма! Двадцать первый век! Э-во-лю-ци-я! – по слогам и оскорбительно насмешливо произнес Шура.

Женя позиций сдавать не собиралась, но почему-то чувствовала, что брат настырно берет верх. Только вылупился, из девочек в мальчики переделался, и уже командует. Ученые диспуты с ним вести решительно не хотелось. Женя была в них не сильна, поэтому прекратила спор в истинно женской манере:

– Не хочу больше об этом говорить! У меня от твоих воплей голова начинает болеть. Не мешай! Дай за мамочкой понаблюдать. Бедненькая, уже третий тест на беременность расходует. Шурка, а ведь мамочка не очень рада?

И на третьей полосочке теста две линии ясно вырисовались. Точность девяносто девять процентов, как пишется в аннотации к тесту. Значит, она беременна? Не может быть! Ощущения такие, что месячные вот-вот начнутся. Уже две недели такие ощущения, каждое утро напоминает себе – прокладки не забыть в сумку положить.

Вчера Нина купила тест на беременность, так, на всякий случай. Утром он показал положительный результат. Сбегала в аптеку, купила еще пять тестов. Девушка-провизор посмотрела на нее сочувственно:

– Не тратьте деньги, от количества анализов результат не меняется.

Но Нина упрямо покачала головой. Хотелось сотню купить – вдруг какой-нибудь даст отрицательный результат. И вот уже на третьем упорно появлялась роковая полоса. Не паниковать, продолжать анализ! На полоску теста нужно пописать, а в туалет «по-маленькому» совсем не хочется. Как назло! Никаких позывов. Воды напилась под завязку, и куда она делась? Почему не перерабатывается? Вот, кажется, хочется. Нет, мало выдавилось, результат не будем считать достоверным. – Осталось две коробочки с тестами, Нина смотрела на них и мысленно умоляла показать хороший ответ. Как будто бездушную бумагу с нанесенными реактивами можно уговорить. – Спокойно! Давай посчитаем, сколько дней задержка. Маленький календарик, на котором обводила кружком день начала месячных, куда-то подевался. Всю комнату перерыла – нету! Без паники. Будем вспоминать. Это было двадцать шестое? Или шестнадцатое? В любом случае, задержка имеется. Но ты вспоминай, вспоминай! Живот болел, спина ныла, заседание кафедры, аспиранты свои планы представляли… Это было… было шестнадцатого! Плюс двадцать восемь, минус тридцать… Сбилась. В столбик посчитать… шесть плюс восемь… сколько?…. четырнадцать… что в уме?… один или четыре? Что ж я за бестолочь? Возьми калькулятор. Пальцы дрожат, не на те кнопки давят. Стоп! Похоже, в туалет хочется…

Приговор оставшихся тестов был однозначен. Нина призывала себя успокоиться, погасить панику. Но где там! Успокоить бурю невозможно, остановить ураган немыслимо. Смерч эмоций подхватил Нину, швырял и крутил, как щепку. Ей хотелось то плакать, то ликовать, то ужас накатывал, то прежде незнакомая благость обволакивала. И все-таки страх и ужас были сильнее. Она думала о детях в отдаленной перспективе, иметь их в ближайшее время не собиралась. Сергей о женитьбе не заговаривал, руки не просил. Да и сама Нина еще не рассматривала Сережу как возможного супруга.

Их роман, начавшийся плавно и неторопливо, с бесед и совместных обедов, в какой-то момент, неожиданно для обоих, как они потом признавались друг другу, совершил резкий кульбит. Нина хорошо помнила тот день. Всего полтора месяца назад! Сергей, как водилось, собирался вывалиться в окно. Пристегивал на поясе веревки-карабины. Нина на них уставилась и ниже невольно смотрела… Он поймал ее взгляд, издал какой-то рыкающе-стонущий звук, вспыхнул, вздрогнул, завибрировал. Сгреб Нину в охапку и принялся осыпать поцелуями ее лицо, шею, грудь. Она возмутилась. Возмущение длилось секунды три…

О мерах предохранения не вспомнили. Это тоже был ураган, с которым справиться не под силу. Только знак обратный: не «спасайся, кто может», а «улетаю, счастье-то какое!». Потом, в следующие свидания, они вели себя вполне цивилизованно и о предохранении не забывали. Получается, хватило того, первого раза.

Что я должна делать? Мой следующий шаг? Сосредоточься, возьми себя в руки, думай, соображай, – приказывала себе Нина. – Но думалось и соображалось плохо. Очень хотелось, чтобы рядом оказался Сергей. Броситься ему на грудь и дать волю эмоциям – ругать его, плакать, стенать. Но более всего хотелось переложить на него ответственность. Почему я одна должна мучаться? Где справедливость? Кто позволил? Кто, кто… дед Пихто! Господь Бог, Природа, Земля, космос, мироздание, правительство, президент, мама с папой…

А Сергей далеко. Лезет в гору, спускается в пещеру, варит макароны с тушенкой на костре или ставит палатку. И в ус не дует! И телефон его недоступен. Бессовестный! Как ты мог меня бросить?

Слезы наконец пришли. Нина рыдала, оплакивая себя, бедную. И ей не было дела до того, что миллионы женщин, умерших и живущих, испытывали и испытывают аналогичные чувства. На Земле, наверное, каждую секунду находится женщина, обнаружившая беременность.

Наплакавшись вдоволь, извергнув заблудившуюся в организме воду, Нина немного успокоилась. Ее сознание перестало вибрировать и начало выдавать конструктивные предложения. Подтвердить (или опровергнуть!) результаты тестов. Сделать ультразвуковую диагностику. Берем газету. Вот реклама медицинского центра. Набираем номер…