За время, что мы так молчаливо сидели, держась за руки, котлетки полностью разогрелись. Вкусно запахло едой.

  Немного позже, прикончив по ёжику и допивая ароматный горячий чай, Лена начала говорить. Сама, без моих вопросов. Медленно, тихо, делая большие паузы после коротких предложений, обдумывая каждое слово. Сухие глаза, пустой взгляд в окно и безэмоциональное повествование, просто констатирующее свершившееся факты, от которого у меня побежали мурашки по спине. И уже у меня похолодели ладони.

  – Мы познакомились примерно полтора года назад. Просто на улице в обычный выходной, теплым летним субботним вечером. Высокий, улыбчивый, уверенный, сексуальный. В ту же ночь мы переспали, у меня дома. И повторяли не раз. Мне все нравилось – он супер в постели, фонтан эмоций и ощущений. И нет никаких обязательств. Мне просто нравился секс с ним. Пару месяцев назад пропал. Просто не звонил больше. Никаких неприятных ощущений потери или скуки у меня, слава Богу, не было. Так... легкая грусть. А потом объявился, позвонил, приехал. И все началось вновь. Вот только секс стал чаще. И жестче. Не могу сказать, что я не получала свою долю кайфа, но чувство использованности стало явным. И настойчивым. Эгоизм вдруг прорезался, теперь заботился больше о своих потребностях. Меня трахали, определенно хорошо и качественно, но занятия скудной любовью мне нравились больше. Надо ли говорить, что чувствовала я себя шлюхой? Наверное нет. Почему не послала его? Сама не знаю. Наверное, потому, что дура. Да и других вариантов особо нет.

  Он позвонил сегодня. А мне было скучно и не празднично. Народу дома до хрена и больше, а из близких и нет никого. Ты знаешь, я тебе рассказывала свою ситуацию. И так мне тепла захотелось, расслабиться хоть самую малость. Собралась, поехала к нему. Экспресс-свидание с определенными целями. Пара бокалов шампанского, шоколадные конфеты, маленький плюшевый символ года. Голова шумит, в теле легкость, в мыслях неожиданная путаница, хочется пошалить. С ним. Снова в ту же лужу, в ту же грязь, да по любимые ушки.

  И вроде бы все как обычно начиналось. Но только на первый взгляд. Это был просто секс, потрахушки, жесткое самоудовлетворение с помощью моего тела. А когда я хотела возмутиться и уйти – мне не позволили. Он и его друг.

  Лена замолчала, задумчиво прокручивая свою любимую высокую кружку с узким горлом и широким основанием. А я смотрела на нее расширенными глазами, просто сильнее сжав ее ладонь. То ли в поддержку ей, то ли стараясь успокоиться самой. Боясь пошевелиться, боясь слишком громко вздохнуть, боясь спугнуть и обидеть ее. А еще мне было страшно. Нет, не верно. Клубок эмоций внутри – страх, ужас от произошедшего, а в том что это произошло – я уверена, злость, даже уже бешенство на тех ублюдков, что сделали это. И это был шок – я даже не предполагала, что подобное может произойти наяву, а не в каком-то сумасшедшем кошмаре. Групповое изнасилование – даже при одной мысли меня морозило до состояния айсберга. Что и говорить о том состоянии, в котором была моя подруга? Я не представляю, каково ей сейчас.

  – И знаешь, что самое забавное? – Лена подняла взгляд от кружки и посмотрела мне прямо в глаза. – Я не сопротивлялась, ведь сама к нему пришла. Просто не смогла ничего сделать. Впала в ступор и позволила сделать им это со мной. Даже толком ничего не почувствовала. Просто я где то посеяла свои труселя, и только.

  Я попыталась сглотнуть кислый комок во рту. Не сглотнулось, так и осталось мерзкое ощущение. Голова кружилась, в глазах темно. И не уверена, что смогу устоять на ногах, не свалившись куда-нибудь под стол. Открыла рот, чтобы что то сказать и не смогла выдавить ни слова. А Ленка вновь опустила взгляд. И знаете что меня напугало больше, чем ее рассказ? Выражение ее лица в данный момент – отрешенное и равнодушное. Как будто человек потерял себя, свою душу, свою личность, выжег все чувства и эмоции. И стало все равно жив он или нет. Просто наплевать на себя, на окружающий мир, на жизнь.

  "Забавное"... "Забавное", мать его!

  Неожиданно для самой себя, я буквально свалилась со стула на колени перед Ленкой и крепко ее обняла. Практически причиняя боль и понимая это. Просто изо всех сил сжимая ее, доказывая ей, что она еще жива, что она нужна и обязана жить дальше. Пусть через физическую боль, но она обязана начать чувствовать:

  – Мы решим с тобой вместе эту проблему, я с тобой, я рядом. Напишем заявление, а если не будет результата – я поговорю с парнями, мы договоримся, – найду деньги, этого я говорить не стала, но всерьез задумалась над этим. – Им ввалят так, что они на всю жизнь забудут, как пользоваться своими стручками! Мы...

  – Коти, тебе не противно находиться со мной рядом? – вдруг прервала мои несвязные фантазии о мести Лена, тихим и почти спокойным голосом. Вот только выражение лица у нее было очень серьезным. Казалось, она смотрит мне в душу. И если я сейчас поведу себя неправильно, просто встанет и уйдет. И это будет конец для нее.

  А я подавилась словом, хлопнула ресницами пару раз в непонимании и до меня, наконец, дошло:

  – Ты о чем вообще? Как такое можешь говорить?! – не знаю, можно ли сдавленно кричать, но у меня получилось нечто среднее между хрипом, писком и криком. После того как я вытаращилась на нее и несколько раз хватала ртом воздух. – Глупая, не смей так даже думать! Выкини такие мысли из головы. Я люблю тебя, солнце. И сделаю все, чтобы помочь тебе! Скажи, что мне сделать?!

  – Тогда у меня к тебе всего одна просьба, – я с готовностью закивала головой. Голова грозила отвалиться от усердия, но мне на это было наплевать – все что угодно, только скажи, я все сделаю. Разобьюсь в лепешку, но сделаю. Чего бы мне это стоило.

  – Забудь про то, что я тебе сейчас рассказала. Я забуду и ты забудешь. Без тебя я не смогу. Ты будешь моим якорем, за тебя я буду держаться. По другому я не смогу выплыть из этого дерьма, из этой грязи, не отмоюсь одна никогда. Ты никому не расскажешь, и ничего не будешь предпринимать. Слышишь? Ничего! – пристально посмотрела на меня. Пытливо. – Обещай мне! – а вот это уже требование, причем безапелляционное. – Пожалуйста, Мар. Я не смогу рассказать это еще кому то. А на заявление потребуют подробности, имена, показания, очную ставку, наверное. Не могу, правда. И не смогу больше увидеть его. Я просто умру.

  Мне потребовалось несколько секунд на принятие решения. Бесконечные секунды, что тянутся вечность. И эту вечность мы неотрывно смотрели друг другу в глаза. Я не могу ее обмануть. Не могу предать, не могу обмануть доверие. Только не после этого вечера и этой ночи.

  – Хорошо. Я обещаю.

  – Спасибо, родная, – Лена уже сама вжалась в меня. С силой сдавив в объятьях.

  Спать отправились уже под утро. Просто молчали и держались друг за друга. Она хмурилась, кусала губы, плакала еще несколько раз, но уходить с кухни упорно не хотела, заново вновь и вновь, судя по кривившемуся лицу, прокручивая в голове случившееся, наказывая себя. Не выдержав ее мучений, я втихаря накапала Ленке пустырника. Она все возмущалась, что чай приобрел неприятный запах. Но поняла подставу только после того, как вылакала половину чашки. А примерно через пятнадцать минут измученный организм подруги начал банально отключаться.

  Заснули мы практически в обнимку – на одной подушке, соседняя, положенная специально для Батти, осталась не тронутой. Несколько раз сквозь сон она всхлипывала, стонала и дергалась во сне. В такие моменты гладила ее по голове, шептала что то успокаивающее. И почти скрипела зубами от бессильной злости. И данного обещания о молчании. Новый год начался.


  Глава 11

  – Марин, померяй температуру, пожалуйста, – как будто спокойный голос Лены не может меня обмануть. Она с трудом сдерживается, чтобы силой не впихнуть в меня этот градусник. Именно впихнуть, ибо своим упрямством я ее уже конкретно достала, и просто подмышка её не впечатляет. И что то мне подсказывает, что еще немного и мерить температуру я буду ректально...

  – Не надо, правда. Я хорошо себя чувствую. Просто немного болит голова и все, – бессовестно вру. И мы обе это понимаем.

  Зачем? У меня свидание в семь с Вадимом. И я уже стояла на пороге одетая и готовая, как пришла Батти. Все эти две недели она, по большей части, провела у меня, часто оставалась ночевать, проговорившись, что со мной её не мучают кошмары. А я была только рада – подготовка к экзаменам не могла заглушись тоскливое одиночество. Равно как и семейный ужин первого января у мамы. Из родительского дома-в-гостях пришлось возвращаться домой, в тишину пустой квартиры, где я одна. А так рядом со мной мой близкий человек, о котором я, как курица-наседка, заботилась, и мне становилось теплее и легче. Пусть даже, по большей части, мы молчим каждая о своем, но дискомфорта от этого нет. А потом позвонил Вадим, пригласил меня, как ни в чем не бывало, на свидание, с легким смешком поинтересовавшись, не против ли я Старого Нового Года в его компании. Конечно, я согласилась, забыв, как о несущественной, о своей обиде и мучавшем меня страхе неопределенности.

  В то утро, точнее день, когда мы с Батти проснулись после тяжкой ночи, проконтролировав строгим надзирателем завтрак девушки, я непривычно много болтала, отвлекала подругу от мрачных мыслей и неприятных воспоминаний как могла. Я рассказывала в лицах, красках и на эмоциях о своих только начавшихся отношениях. Стыдливо умолчав о том, что отношений то толком и нет никаких. На самом деле Ленка была первая, кто узнал о моем как будто парне. Нет, я не делала из этого события секрета, но и без умолку говорить о нем не хотела. Словно боялась неосторожным словом спугнуть. Хотя, было бы что.

  И вот теперь все опять летит в тартарары.

   Да, я знаю что у меня температура. Еще утром почувствовала это. И если когда я проснулась жар только набирал градусы и была действительно только небольшая головная боль, даже легкая ломота в висках, если говорить точнее. То теперь голова гудела как чугунный котел. Я выпила все имеющееся в квартире жаропонижающее. Все без толку, как обычно. Только во рту остался противнющий привкус лекарств, да желудок болезненно крутило от спазмов. Есть мне не хотелось совершенно, даже через силу – все просто грозило отправиться обратно в периодически накатывающих приступах тошноты. Давно меня так не накрывало. Я вообще редко болею, но если заболеваю, то так, что мало не кажется. Примерно на три-четыре дня повышенной температуры и последующей недели общего недомогания. Причем прием лекарств, даже самых убойных и действенных, не влияет на временной промежуток моей болезни. Можно вообще просто ограничиться медом и малиновым вареньем с горячим чаем под одеялом в шерстяных носках, и эффект будет принципе тот же, если меня пичкать разнообразной химией.