-Да куда меня возьмут-то без опыта?

    -Да куда угодно, у тебя высшее образование, ты неглупая. Может, не в школу, понимаю, как сложно устроиться без опыта, но если не пробовать, точно ничего не получится.

    -Может, ты и права, только…

    -Давай сейчас без «только», один вечер. Я покажу, где ты можешь разложить свои вещи, а потом мы все-таки по рюмочке? Ага?

    -Но совсем чуть-чуть, - согласилась я, понимая, что стоит хоть немного отвлечься.

    -Договорились.

    Спали мы в одной кровати. Квартира была однокомнатная, но уютная, а, как говорится, в тесноте, да не в обиде, и поэтому решили, что раскладушка нам не нужна, все-таки не первый год знаем друг друга, стесняться нечего. Мы улеглись спать, укрывшись одним большим одеялом. Ася выключила светильник на прикроватной тумбочке, а я отвернулась к окну, ожидая, пока подруга уснет, а когда я услышала ровное, размеренное дыхание, наконец-то смогла отпустить себя.

    Слезы потекли по щекам горячими ручьями, стекая на подушку, грудь снова сдавила боль, а разум заволокло мыслями о Настеньке, маленькой и беззащитной девочке. Малышка стала для меня центром Вселенной, родной и любимой, безумно важной. Мне даже иногда казалось, что она моя дочь, моя кровиночка, но, к сожалению, это было не так. Да и мой малыш не родился, плод замер на восьмой неделе, и, наверное, в тот момент замерла и моя жизнь, потому что я до сих пор ощущала боль утраты. Многие, наверное бы, меня осудили, сказали бы, что там еще маленькая горошинка, даже не человечек, нечего страдать, а я не могу иначе. Во мне была жизнь, только-только зарождающаяся, крохотная частичка меня и Гриши, но я не смогла уберечь, не выносила. Конечно, мужчина в праве меня осуждать за это, ведь вина на мне, что не смогла родить нашего малыша, но мне так хотелось поддержки и заботы. Вместо этого я действительно закрывалась в ванной, включала воду и тихо плакала, прося прощения у не родившегося крохи. Только, по всей видимости, не совсем внимательна я была, раз и в этом Гриша посмел меня упрекнуть.

    Чего же ему не хватало, почему он так меня возненавидел, пренебрег всем тем, что было между нами, нашими чувствами, отношениями, он пренебрег в первую очередь своей дочерью. Ведь наверняка даже понятия не имеет, как ей сейчас больно, обидно, да и, возможно, наплел всякую чушь обо мне. Как же мне хочется оказаться сейчас рядом с Настенькой, обнять ее, утешить, сказать, что все неправда, и мы всегда с ней будем рядом. Но ведь это была бы ложь, мы больше никогда не будем вместе, Господи, неужели я никогда ее не увижу?

    Я уже начала тихо всхлипывать, не в силах сдерживать свои эмоции, слезы катились градом, тело подрагивало, когда почувствовала теплые объятия дорогой подруги. Она придвинулась ко мне ближе, обняла рукой и носом уткнулась в волосы, где-то в районе уха:

    -Поплачь, родная моя, и мы это переживем, - прозвучал ее тихий шепотом. И я, не сдержавшись, заплакала в голос, мечтая оказаться вдалеке от своей реальности.

    А утром, когда подруга ушла на работу, я решила проинспектировать наличие продуктов в доме. Поняв, что Ася не слишком запасливая девушка, я наскребла свои последниеденьги, коих было не больше семидесяти гривен, и переодевшись, потопала в магазин. Как бы плохо и тяжело ни было, а я должна отблагодарить подругу за то, что она для меня делает, и в качестве благодарности приготовлю ужин, правда, не знаю, на что хватит моих денег. Но это ничего, я что-нибудь придумаю, ведь отсутствие купюр в кармане не так больно давит, как отсутствие в жизни моей частички души.

    В супермаркете, на кассе, я обнаружила объявление о том, что им требуются кассиры, тут же обо всем узнала у девушки за кассовым аппаратом, меня познакомили с администратором, но за неимением опыта пригласили сначала на стажировку, которая длится четыре дня. Теперь, выходя из тепла на мороз, я чувствовала себя чуточку лучше, ведь и за продуктами сходила, и работу нашла. Думаю, Асенька права, работа мне поможет хоть немного отвлечься от постоянных мыслей о предательстве и боли.

    Я успела приготовить ужин, и теперь, ожидая Асю, сидела в компании горячей чашки чая. Подруга зашла в квартиру, громко хлопнув дверью и что-то причитая себе под нос отом, как она замерзла и устала, а я улыбнулась про себя, радуясь, что все-таки приняла правильное решение, что переехала - и ей легче, и мне не так одиноко.

    -Маша? Это все ты? - обведя кухонный стол взглядом, спросила она, зайдя в кухню.

    -Да, маленькая благодарность за помощь. И, кстати, я работу нашла.

    -Как я рада за тебя, родная, - бросается обнимать меня Ася. - Ты молодец, я же говорила, что работа найдется.

    -Пусть кассир в супермаркете - это не то, о чем я мечтала, но ты права, так будет легче.

    -Вот-вот, - Ася взяла мясной рулетик в рот и блаженно прикрыла глаза. - Ммм, как вкусно, спасибо, - причмокнула губами и улыбнулась, - давненько я такой стол не видела, быстрые перекусы так надоели, да и не на пользу они фигуре. А мы такой хозяюшке обязательно найдем достойного мужчину!

    Время летело незаметно, уже ровно две недели, как я работала в маркете, и ни разу не пожалела, что устроилась туда. График мне нравился, день, ночь, два дня дома, работа действительно отвлекала, люди иногда веселили, иногда хотелось задать им взбучку, но в целом было неплохо, да только стоило мне выйти из-за кассы, как все мои мысли о ребенке снова возвращались и давили на меня бетонной плитой.

    Сегодня, на удивление, была тяжелая смена, люди словно взбунтовались и решили, что покупки лучше сделать ночью, чтобы не стоять днем в очереди, но вот не рассчитали свои предположения, и все равно толпились. Еще, как специально, товар привезли, и мне пришлось помогать девчонкам, выставлять, чтобы утром сдать смену в идеальном порядке. И вот сейчас я, не спеша, брела по заснеженному тротуару, руки спрятала в карманы пуховика, забыв варежки дома на комоде, голову склонила вниз и медленно перебирала ногами. Сил совсем не было, глаза буквально закрывались, хотелось поскорее добраться домой, укутаться в теплый плед и заснуть без сновидений, но тут, словно из ниоткуда, я услышала детский голосок, до боли знакомый и очень грустный. Подняв голову, я буквально наткнулась на «счастливую семью» и Настеньку, которая, казалось, вот-вот заплачет.

    Я не обращала внимания на Гришу, не удостоила даже взглядом его Леночку, меня волновал только ребенок - несчастный и словно безжизненный. Малышка тоже смотрела на меня, и ее глазки наполнились слезами, и первая покатилась по маленькой розовой щечке. Не думая, мгновенно подскочила к ней и рухнула на колени, крепко прижимая маленькое тельце к себе, стараясь защитить от внешнего мира, от окружающих злых людей, показать, как она мне важна и нужна. А Настенька буквально растаяла, обмякла в моих объятиях и крепко держалась своими крохотными ручками, облаченными в варежки, за мою шею. Она слегка подрагивала, всхлипывая, а я беззвучно сжимала ее и чувствовала, как по щекам катятся горячие слезы, опаляя мою кожу.

    -Любимая моя девочка, прости меня, - негромко прошептала я, и вмиг мои объятия опустели, а девочка уже находилась около той самой Лены.

    -Никогда не смей подходить к ребенку! - строго проговорил Григорий, а я все так же продолжала сидеть на коленях, смотря на родную девочку,

    -А ты, Настя, запомни, нельзя разговаривать с чужими тетями.

    -Машенька не чузая, - прозвучал расстроенный голосок.

    -Она тебя бросила! - чуть громче произнес мужчина, кинув мимолетный взгляд на меня. Скомандовал: - Пойдем!

    -Я тебя не бросала, Настенька, знай об этом, прошу. Я тебя не бросала, и очень люблю, слышишь? – начала кричать      я,      но       ее новоявленная мама только грубо схватила девочку за ручку и рывком потащила за собой.

    Боль разрывала на части, но я все так же наблюдала за хрупкой фигуркой, которая шла, склонив головку, и всхлипывала, подрагивая всем телом.

    ГЛАВА 3

    Маша

    Малышка скрылась из виду, вместе со своей семьей, а я все так же продолжала сидеть на снегу, не чувствуя холода, мечтая просто раствориться, исчезнуть. Сердце разрывалось на части, они - ее семья, а я навсегда стала чужой тетей. Эти родители ведут себя хуже, чем посторонние люди, видят, что ребенку больно, но не смягчают ситуацию, а наоборот, еще больше накаляют. Увидев Лену, сердце пропустило удар, ведь видно, что ей наплевать на свою дочь, ее глаза испепеляли меня, будто я в чем-то перед ней виновата, а ребенок явственно раздражал. Раздражали слезы малышки, ее поведение, видимо, мать из Елены такая же, как и жена, но все же Гриша к ней вернулся. Она обещала ему любовь. Но почему-то мне кажется, что он не договаривал всей правды причины отсутствия бывшей жены.

    Почему люди так жестоки и совершенно не думают о ребенке, о травме, которую могут нанести ему, почему не думают просто о детском счастье? Разве малышка в чем-то провинилась, разве маленький ангел виноват перед взрослыми?

    Сердце разрывалось от боли, но я заставила себя подняться с земли и сделать шаг - один, второй, третий, и дальше. Я просто шла вперед, не имея никакой цели, ни о чем не задумываясь, мне сейчас было все равно, куда я иду и зачем. Остановилась возле скамейки, на которую тут же и присела, чувствуя, как ноги начали подкашиваться от усталости и холода.

    Сегодня меня до ужаса все бесило, даже солнце, которое, для начала декабря, светило слишком ярко. Оно словно мне назло жгло кожу, иначе бы это я не смогла назвать, не грело, а именно жгло. И мою душу тоже выжгло, только виной тому была не природа, а человек, который просто-напросто сыграл со мной злую шутку. Ему там сейчас, конечно, хорошо - счастливая семья, прекрасная дочь с белокурыми кудряшками, любовь и всякие прочие прелести. А что случилось со мной? Чужая, ненужная. Ему - человеку, которомухотела посвятить себя. О чем-то мечтала, к чему-то стремились вместе, но оказалось, что только я одна, а он… В горле образовался огромный ком боли и отчаянья. Мне хотелось его проглотить, приподнять подбородок и гордо пройти мимо… Мимо прошлого. Только сердце и разум не могут так поступить, не может исчезнуть все, что было между нами. Та плотная нить, связывающая нас воедино, не разорвется через месяц, два, не исчезнет по щелчку пальцев.