– А вот телефончики просьба оставить здесь. Господа не любят посторонних звуков.

– Но у меня отключен звук, – попыталась противиться Ольга.

– Не думаю, что вам он пригодится. Вы же не откажете нам в этой крохотной малости… – еще обворожительнее улыбнулся парень, и Ольга вдруг поняла: если откажет, то ее запросто расстреляют на месте, как врага народа. Причем именно с этой очаровательной улыбкой.

– Да отдай же телефон, дура! – прошипел Якулов, вырвал у нее телефон и чуть ли не с поклоном отдал парню.

Ольга высоко вздернула голову и двинулась туда, куда их вел обходительный швейцар, или как он там называется, который у входа-то?

Их привели в хорошо освещенную комнату, и не успели музыканты как следует привести себя в порядок, как почти сразу же их позвали.

– Ну, Ольга, смотри! – подошел к ней Якулов и скрипнул зубами. – Если ты…

– Сам дурак! – запоздало огрызнулась Ольга и вышла из комнаты первой.

Она думала, что слушать их будут по меньшей мере человек пятьдесят. Однако в большом зале, одна стена которого была полностью стеклянной, сидела только древняя старушка в темно-лиловом бархатном платье, сплошь усыпанном бриллиантами, женщина помоложе – лет шестидесяти, тоже обвешанная, как елка, и четверо мужчин разных возрастов.

– Это что – все? – не удержалась Ольга и обернулась к Якулову. – Петь перед ними, да? Или еще кого подождем?

– Молчи, дура, – не разжимая губ процедил тот, старательно щерясь окружающим.

Вот эти оскорбления довели Ольгу до крайности. Она уже точно решила – если еще раз Якулов назовет ее дурой, она так ответит ему, что у него очки лопнут!

Парни уже возились с микрофоном, а к Ольге подошел импозантный мужчина и бережно подвел ее к белому роялю.

– Прошу вас, – нежно усадил ее мужчина и предупредительно намекнул: – Я надеюсь, вы знаете, что Альберт Афанасьевич ждет от вас романса. Он любит «Не пробуждай…»

Вот черт, Ольга, конечно, репетировала романсы, они даже с Лешкой на два голоса пели, и так славно пели-то, но вот этот… И когда же это она его играла?

– Да-да, она споет, – немедленно подскочил Якулов. – А когда будет сам Альберт Афанасьевич?

– Сейчас его приведут, – сообщил мужчина и с поклоном отошел.

«Господи, почему подведут? А сам он уже что – не ходок?» – мелькнула у Ольги идиотская мысль. Но особенно раздумывать было некогда – в зал уже входил белый как лунь, кряжистый старик, а под руки его вели двое рослых парней. Якулов кивнул, и пальцы Ольги пробежали по клавишам.

Акустика была изумительная, голос взмывал к высокому потолку, и через минуту уже Ольга перестала нервничать. Она просто забыла, что у нее может что-то не получиться, не видела, что в двух шагах от нее сидит трясущаяся старушка и постоянно поправляет слуховой аппарат, как ее пожирает глазами Якулов; не слышала, как зевает шестидесятилетняя дама и тоненько подвывает певице тот самый седенький старичок, – она пела для себя.

Прозвучал последний аккорд, и наступила оглушительная тишина. Ольга выдохнула, опустила плечи и посмотрела в зал. Старик сидел с глазами полными слез и ждал, когда у него перестанут трястись губы от волнения. А все гости ждали, как отреагирует именно он.

– Чудесница! – наконец воскликнул старик и поднялся к Ольге.

Кстати, бегал он довольно бойко – совершенно непонятно, зачем надо было выводить его под руки.

– Чудесница! Вы вернули мне молодость! Чаровница! Мишенька! Миша, где ты нашел это чудо?.. Позвольте представиться – Альберт Афанасьевич, хозяин, так сказать, этого скромного гнезда. Это мне Мишенька вас сюрпризом…

Мишенька – тот самый мужчина, который предупреждал Ольгу о романсе, скромно потупившись, стоял тут же.

– Наша Ольга Дмитриевна готова исполнить вам еще несколько вещей, – не остался в стороне Якулов. – Ольга, прошу!

Дальше они пели с Лешей, потом всем трио, потом снова Ольга. Волнения она не ощущала – старичок был милым и так потешно, по-старомодному всякий раз подскакивал и прикладывался к ее ручке. Единственным неудобством оказалось одно – Ольга страшно хотела пить.

Когда уже во рту у Ольги пересохло окончательно и даже говорить стало невмоготу, а противный Якулов даже и не думал побеспокоиться о стакане воды, она набралась смелости и сама обратилась к старику.

– Альберт Афанасьевич, а можно воды? – без лишних словесных вензелей спросила она.

– Боже мой! Деточка! Вы хотите пить! – испугался старичок так, будто Ольга была мумия. – Мишенька! Почему никто не побеспокоился о бокале вина?! Я вас спрашиваю!

И тут в голосе старика Ольга услышала столько металла, что у нее ноги подкосились – ничего себе дедушка! Да он еще этот молодняк в порошок сотрет! Того и гляди: не ту ноту возьмешь, он тебя потом со свету сживет…

– Позвольте пригласить вас к столику, – склонился перед ней Альберт Афанасьевич и снова стал милым старикашкой. – Вашим мальчикам вино подадут, не беспокойтесь.

Ольга уселась за маленький столик, который был полностью уставлен напитками и какими-то диковинными сластями. Сам старичок примостился рядом.

В это время в зал вошли двое мужчин, и старичок просветлел.

– Я непременно желаю, чтобы вы познакомились с моим сыном! Непременно!.. Аркадий!! Мы здесь, подойди к нам, Аркадий!

Мужчины увидели старика и направились к столику. У Ольги же от неожиданности сердце ухнуло в колени, колени немедленно заныли, и если бы она не сидела, непременно бы подкосились ноги. Широкими шагами к ним приближался неизвестный худой мужчина, а рядом с ним спокойно вышагивал… Вадим Морозов!

– Вот, Оленька, познакомьтесь – мой сын Аркадий, – указал старик на худого мужчину. – А это друг нашей семьи Вадим.

Сын вежливо оскалился, Вадим же только пренебрежительно хмыкнул и отвел взгляд на старика.

– Вадька! – шутливо погрозил ему Альберт Афанасьевич скрюченным пальцем. – Ты мне девушку не пугай!.. Видите, Оленька, какой он надутый! Это потому что сейчас в женихах ходит!

– Что вы говорите? – всплеснула руками Ольга. – А я думаю, чего это у вас друг семьи такой перекошенный!

– Нет-нет, совершенно замечательный мальчик, – убеждал ее старик. – Но вот решил жениться на моей племяннице и прибыл сюда, чтобы поздравить меня с юбилеем…

Морозов совершенно отрешенно пялился по сторонам, будто речь шла вовсе не о нем.

– Так у вас сегодня юбилей?! – воскликнула Ольга, чтобы только не молчать.

Морозов откровенно фыркнул и презрительно отвел глаза к стене.

– Во! Слышишь, как фыркает?! – радовался старик. – Чистый жеребец! Ну ступайте к своим девицам, проказники! Они наверняка уже все глаза проглядели! А этот спелый бутончик оставьте мне. Мы ведь еще попоем, правда, Оленька?!

Оленьке сейчас было совсем не до песен. Но лицо надо было держать. Она плавно выгнула стан и тягуче спросила:

– И что вам исполнить?

– Ах, прелестница! Из ваших уст я готов слышать что угодно! – воскликнул старик.

Ольга поднялась и прошла к роялю. Краем глаза она успела заметить, что Аркадий с Вадимом выйти не успели – к ним уже направлялись две роскошные молодые женщины. Все четверо присоединились к любителям романсов и уселись недалеко от рояля.

Ольга снова пробежалась пальцами по клавишам – теперь вступление было гораздо длиннее, потому что петь было невыносимо трудно, в горле так и стоял ком, а голос так и норовил сорваться. Она только один раз посмотрела в зал и натолкнулась взглядом на Вадима. Он не смотрел на Ольгу – они с невестой сидели голова к голове и не слушали никаких романсов, у них были свои секреты.

Немного спокойнее стало тогда, когда в зале их не оказалось. Ольга проглядела этот момент.

Уже поздно вечером прощались музыканты с гостеприимным Альбертом Афанасьевичем. Сразу после концерта домочадцы покинули зал, и старичок скрылся вместе с Якуловым за маленькой дверцей.

Лешка и Эмиль беспокойно переглянулись. Ольга устало разглядывала огромные картины и здоровенные цветы в мудреных кадках. Конечно, все это было жутко интересно, но хотелось поскорее добраться до дома, завалиться в кровать и ни о чем не думать. Она сегодня этого снотворного выпьет целые две таблетки, чтобы ни одной минуточки не осталось для раздумий! А то еще полезет в голову всякая дрянь, например, Морозов со своей кривой усмешкой, или эта его девица… Ольга все же разглядела ее. Конечно, куда там бедной учительнице – эта молодая дама была на два порядка выше. И даже не ее внешние данные сразили Ольгу, хотя чего там говорить – костюм цвета слоновой кости, изысканная прическа, глаза, шея… Но даже не это. Взгляд, ее движения, пластика, голос… Да она, пожалуй, для Морозова слишком дорогой подарок, это после его-то Валентинки…

Ольга неожиданно почувствовала, как в ее руку тычется рука Эмки.

– Ты чего? – очнулась она от раздумий.

– Возьми, – торопливо говорил парнишка, оглядываясь по сторонам. – Это сотовый, я свой не сдал. Он тебе пригодится…

– Ну ты вообще! – фыркнула Ольга, но телефон взяла. Спрятать его было негде, поэтому она сунула его в декольте – а куда еще, если ни одного кармана?!

В это время уже выходили Якулов с хозяином дома.

– Ну все, – натянуто улыбался Якулов, подходя к музыкантам. – Расчет завтра, как всегда. Так, Алексей, Эмиль, ну давайте, собирайтесь, поехали.

Ольга оторопела:

– А чего это только Алексей с Эмилем?

Якулов счел лучшим ее вопроса не расслышать. Он повернулся и быстро направился к выходу. Парни заторопились следом. Естественно, следом за ними, поддерживая длинный подол платья, засеменила Ольга.

– А вы, милое дитя, еще попоете… – ухватил ее за руку «немощный» хозяин гнезда. – Вы же не откажете старику в эдакой малости?

Уже у дверей Якулов оглянулся:

– Нет-нет, Альберт Афанасьевич, она не откажет!

В мгновение ока Ольга вырвала руку из стариковских лап и подскочила к Якулову.

– То есть что значит «не откажет»?!! Ты что меня сюда на съем привез?!!