– Привет, детка. Не заметил, что ты пришла.

– Привет.

Я сажусь на краешек дивана и осторожно вытаскиваю бутылку из его руки. К моему удивлению, Дин даже не сопротивляется. Похоже, он не пьян в стельку, потому что его язык не заплетается.

– У тебя сегодня репетиция?

Я качаю головой.

– Нет, но генеральные репетиции начинаются завтра.

– Вот как? Уже?

– Премьера в пятницу, – напоминаю я ему.

– О, точно.

Дин ведет себя так, будто все это знает, но я уверена, что он и думать забыл про мою пьесу. Он вообще не проявлял никакого интереса к тому, чем я занимаюсь. Чем все мы занимаемся. Дин как будто застыл на месте, застрял в том ужасном моменте, когда узнал, что Бо погиб.

Все остальные продолжают жить своей жизнью, в том числе и семья Бо. Джоанна по-прежнему выступает на Бродвее. Мы стали переписываться после прощальной церемонии, и она написала мне, что на прошлой неделе ее родители вернулись к работе.

Дин – единственный, кто отказывается двигаться дальше.

– Милый… – Тревога и страх сжимают горло, переплетаясь в клубок, комом вставший в гортани. – Ты же придешь на мою премьеру, правда?

Зеленые глаза Дина загораются.

– Зачем ты вообще спрашиваешь?

Затем, что тебя не было на церемонии прощания с Бо.

Я проглатываю это обвинение и делаю глубокий вдох.

– Я просто хотела убедиться, вот и все.

– Конечно, я приду. – Впервые за несколько недель я замечаю в его глазах подлинные эмоции. Настоящее тепло. – Где же еще мне быть?

* * *

Его здесь нет.

«Вдова» начинается при полном зале и заканчивается стоячими овациями. В глазах стоят слезы, когда мы с Мэллори кланяемся зрителям, но они не имеют ничего общего с восхищенной реакцией публики.

Из-за софитов трудно разглядеть лица за пределами первых трех рядов, но мне достаточно увидеть второй, потому что именно там сидят мои друзья. Вернее, стоят, как и все остальные, и аплодируют.

Ханна. Гаррет. Меган. Стелла. Джастин. Грейс. Логан.

Я вот-вот начну истерически хохотать, потому что, вглядываясь в знакомые лица, вспоминаю момент из фильма «Волшебник страны Оз»: «И ты, и ты, и вы там были»… А знаете, кого, черт побери, здесь нет? Мужчины, которого я люблю и который обещал, что придет.

За кулисами я покорно принимаю объятия и похвалы от всех, кто был задействован в постановке: Стивена, постановщиков, нашего научного руководителя, студентов с художественного отделения, которые занимались оформлением, команды по свету. Студент, играющий моего мертвого мужа, отрывает меня от пола и кружит. Мэллори обнимает меня так, что становится нечем дышать, а потом минут пять рассыпается в извинениях за то, что была такой ненадежной в самом начале нашего проекта.

Я едва слушаю, что она говорит. По моим щекам текут слезы, но, наверное, все думают, что это от счастья.

Как же все ошибаются.

Стивен устраивает у себя дома вечеринку для актеров, команды и друзей, и я уверяю своего режиссера, что обязательно приеду. Что вряд ли. По крайней мере, не прямо сейчас точно. Сначала мне нужно съездить в другое место, и когда Ханна присылает мне сообщение, чтобы узнать, где мы будем встречаться – у входа в зал или на парковке, я уже сижу за рулем машины Дина и трясущейся ногой вжимаю в пол педаль газа.

Подъехав к дому, я в ступоре смотрю на многочисленные автомобили, припаркованные вдоль улицы. На подъездной дорожке стоят четыре чужих машины, и мне приходится встать у обочины.

Музыка доносится до меня еще до того, как я подхожу к входной двери, которая оказывается незапертой. Внутри закипает гнев, и, когда я вхожу в гостиную, во мне уже клокочет ярость.

Там полно монстров – здоровенных мужиков вперемежку с миниатюрными девушками. Судя по огромным размерам парней, устроившихся на диване и в креслах, опирающихся на стены, все они футболисты. Ну а девушки – кто их знает. Но слава богу, что они виснут на здоровяках, а не на моем парне. Дин в одиночестве сидит в кресле с закрытыми глазами.

Словно почувствовав мое присутствие, он открывает глаза, и его лицо озаряется, когда он замечает меня в дверном проеме. Но его радость длится недолго. На мне по-прежнему клетчатое домашнее платье моей героини. На лице грим. Волосы собраны в растрепанный пучок на затылке. Сейчас я не Элли. Я Джанет. И глаза Дина панически округляются, когда он понимает, что это означает.

– Элли, – его голос тонет в музыке.

Напоследок окинув взглядом вечеринку в гостиной, я разворачиваюсь на каблуках и мчусь к лестнице.

На глазах снова наворачиваются слезы, а горло сжимается так сильно, что мне страшно дышать. Поэтому он не удосужился появиться на премьере? Потому что у него тут вечеринка с футболистами!

Я влетаю в спальню Дина, подбегаю к комоду и с силой выдвигаю верхний ящик, где лежат мои вещи, привезенные из общежития. Я заняла и половину его шкафа, где останавливаюсь сразу после комода и начинаю срывать одежду с вешалок и бросать в чемодан.

– Ох, детка, не делай этого.

В дверном проеме появляется Дин.

Я не обращаю на него внимания и продолжаю собирать свои вещи.

– Элли, пожалуйста.

Дин встает у меня за спиной, и я проглатываю всхлип, когда меня обнимают его сильные руки. Я позволяю себе на одно быстрое мгновение прижаться к нему, прильнуть к его теплой крепкой груди, почувствовать, как его щетина царапает мою кожу, когда он трется своей щекой о мою.

– Прости, детка. Я облажался. Совсем забыл, что твой спектакль сегодня.

«Я напоминала тебе десять раз!» – хочется прокричать мне.

– Обещаю, я приду на завтрашнее представление. – Руки Дина двигаются по моей талии, гладят живот, касаются попы. – Ты же говорила, что вы будете выступать три вечера, правильно?

Мой голос звучит резко.

– Да. Но можешь не утруждать себя завтра. Я не хочу, чтобы ты приходил.

Дин утыкается подбородком мне в плечо.

– Не говори так. Я понимаю, что ты сердишься, но хочу загладить свою вину. Я приду завтра.

– Я хотела, чтобы ты пришел сегодня, Дин.

Я по-прежнему не могу заставить себя повернуться и посмотреть на него. И зачем я позволяю ему вот так ласкать меня? И, кстати, почему он трется о меня? Я чувствую его эрекцию, она тверже камня и упирается в мою попу. Но как он может испытывать возбуждение сейчас?

Именно странная реакция его тела вынуждает меня развернуться. Нахмурившись, я внимательно разглядываю его лицо, запоминая каждую деталь. Он не пьян. Его щеки горят, но глаза очень яркие. Значит, и не обкурился, потому что после травки взгляд у него становится затуманенным. Но сейчас его глаза сияют. Светятся от удовольствия и счастья, но он не должен все это чувствовать, когда я стою перед ним вся в слезах.

Я делаю медленный вдох.

– Что с тобой?

Дин, похоже, сбит с толку моим вопросом.

– Что с тобой, Дин? – рявкаю я. – Что ты принял?

Он моргает, а потом говорит:

– О, всего лишь немного молли[19].

Какого хрена?!

Не говоря ни слова, я отталкиваю его в сторону и застегиваю чемодан.

– Куда ты собираешься? – Голос Дина звучит обиженно.

– В Бристоль, – сквозь сжатые зубы отвечаю я. – Здесь я больше не останусь.

– Почему?

– Почему? Ты не пришел на мою премьеру, потому что закатил вечеринку и наглотался наркоты! Ты под экстази, трешься о меня своим членом, когда я плачу! И ты серьезно сейчас спрашиваешь, почему я ухожу?

Его взгляд мрачнеет.

– Я не закатывал вечеринку. Олли и Родригез позвонили и спросили, не хочу ли я немного расслабиться, вспомнить Бо. И что, мне надо было отказаться?

У меня отвисает челюсть.

– Не смей использовать Бо как оправдание наркотикам!

Дин вздрагивает, но в его голосе начинают звучать оборонительные нотки.

– Подумаешь, детка. Ну принял я чуток молли. Я же не сижу на экстази. Последний раз я употреблял его больше года назад.

– Не в этом дело! – Я пытаюсь выровнять дыхание. Сейчас нет смысла спорить с ним, он не услышит меня, потому что под кайфом. Выдох получается слабым. – Папа был прав. Я совсем не могу рассчитывать на тебя.

– Ты, блин, издеваешься? Я всегда поддерживал тебя, с самого начала! – Дин рычит. – Черт подери, мой лучший друг умер, Элли! Ой, прости, что был немного рассеян в последнее время. Мне было очень тяжело.

Я не оцениваю его сарказм.

– Рассеян? Ты был все время пьян! А теперь ты, черт бы тебя побрал, под кайфом! – От обиды сжимается горло и начинает покалывать в глазах. – Знаешь что, Дин? Люди умирают! Я тоже подавлена гибелью Бо. Мне тоже тяжело смириться, мать твою! Но нельзя же только и делать, что запивать свое горе!

Лицо Дина краснеет.

– Все ясно, жизнь Дина – это сплошь бабочки-цветочки… – Теперь моя очередь источать сарказм, – Но реальная жизнь не такая. В ней случаются плохие вещи, и тебе нужно справляться с ними.

Я поднимаю чемодан и марширую к двери. Но внезапно останавливаюсь и снова разворачиваюсь к нему. Во мне столько злости и обиды, что я не соображаю, что делаю.

– Жизнь неидеальна, Дин. Тебе нужно, черт побери, повзрослеть и принять этот факт. Я пыталась помочь тебе, но ты не позволяешь мне. Я почти месяц наблюдала, как ты напиваешься до бессознательного состояния, как отталкиваешь всех от себя, как разочаровываешь окружающих.

Он по-прежнему не говорит ни слова, и от этого я распаляюсь еще больше.

– Я ездила к тренеру Эллису! – кричу я. – Убедила его дать тебе еще один шанс, когда ты наконец решишь вернуться тренировать команду.

Слезы уже ручьями текут по моим щекам.

– Я сидела рядом с Дакотой, пока она рыдала! Девочка думает, ты ненавидишь ее, потому что она не захотела надевать мальчиковые коньки! – Я хватаю ртом воздух. – Все, я больше не буду держать тебя за руку и решать твои проблемы. С меня хватит, Дин.