Я попадаю щеточкой в глаз.

– Может, ты перестанешь трогать себя?

Я бросаю тюбик туши на стол и беру салфетку, чтобы вытереть черное пятно, которое только что поставила себе во внутренний уголок века, потому что, елки-палки, никак не могу оторвать взгляд от Дина.

– А что такое, детка? Ты ревнуешь? А я как раз думал о том, какая ты у меня сексуальная. – Он перекатывается на бок. – Ты так округляешь ротик, когда красишь глаза, что мне сразу хочется сунуть туда свой член.

Нет, в наших отношениях с этим парнем нет ни сантиментов, ни романтики. Я изумленно смотрю на него.

– Мы только что занимались сексом.

Я быстро крашу ресницы, пока рука Дина не стала проявлять еще большей активности.

– Это было полчаса назад. А потом ты отправилась в душ и, пока одевалась, сверкала передо мной сиськами и задницей, а теперь эти эротичные движения губами. Так что да, я снова хочу тебя. Вот так.

Я накидываю пальто и, встав коленом на матрас, целую Дина на прощание.

– Тогда тебе придется справляться самому, потому что мне нужно на занятия и я не хочу опоздать.

Дин приподнимается и целует меня сначала в шею, потом в губы.

– Хорошо, сделаю все сам, чтобы вечером продержаться подольше.

М-да, а теперь я хочу секса.

* * *

Когда я приезжаю к маленькому катку, расположенному напротив начальной школы Гастингса, Дин находится на льду. Мне всегда казалось, что тренеры сидят на скамейках запасных и выкрикивают команды, но он стоит в центре хоккейной площадки, и все его внимание обращено на одинокую фигурку в розовых коньках. Розовые? Я думала, что «Ураганы» – команда мальчиков.

– Ты очень высоко приподнимаешься. Оставайся как можно ниже ко льду, так твой вес будет правильно распределен.

Дин приседает так низко, что его голова находится почти на одном уровне с головой миниатюрной фигурки рядом с ним, а его зад едва не касается льда.

Я с изумлением наблюдаю, как он прокатывается несколько метров, а потом вытягивает ногу и крутится. Его умение держаться на коньках просто ошеломляет.

– Давай же, попробуй еще раз.

Маленькая фигурка нерешительно двигается вперед.

– Запомни: если ты полностью выпрямишься, то получится, будешь стоять на внутреннем и внешнем ребрах лезвия. А по центру лезвия идет желобок. – Дин очерчивает пальцем полукруг. – Тебе нужно правильно использовать ребра, чтобы ноги не разъезжались в разные стороны. Сначала это будет казаться странным, но потом ты привыкнешь.

Розовые коньки осторожно толкаются вперед, одна нога за другой, потом еще раз и еще, пока фигурка не оказывается рядом с присевшим Дином.

– Ну как? – спрашивает детский девчачий голос. – У меня получается?

– Еще как! – Дин внимательно наблюдает, как девочка скользит по льду. – У тебя талант, Коти.

– Кто это – Коти? – спрашивает она.

– Ты Коти. Или погоди… Да-коти? Всем нужно прозвище.

– А у тебя какое? – Дакота упирается кулачками в бедра.

– Классный. Я Классный.

Дин подмигивает ей, берет ее руки в свои, и вот они уже катятся вместе. Вернее, Дин катится спиной вперед, а Дакота держится за него. Ее глаза с обожанием смотрят на его лицо, жадно ловят каждое его движение.

Несмотря на холод вокруг катка, мне тепло. То, с каким терпением Дин относится к этой малышке, согревает меня изнутри. Я еще не видела его за подобным занятием и никогда бы не подумала, что это может настолько тронуть меня.

Внутри расцветает нежность, заполняя трещинки и бреши, о существовании которых я даже не подозревала, и это застает меня врасплох.

– Ты влюблена в него?

– Нет. К нему я не испытываю никаких сентиментальных чувств…

Я вспоминаю наш с Ханной разговор и… Нет, что тогда я чувствую сейчас? Почему все, что он делает, вызывает у меня улыбку? Почему именно к нему я хочу бежать, когда доведена до отчаяния? Почему…

Оглушительный свисток отрывает меня от моих глупых мыслей, чему я очень рада. По катку разносится громкий стук, словно по льду бьют сотнями колотушек. В противоположной от меня стороне коробки появляются маленькие хоккеисты.

Дин жестом показывает им выкатиться вперед, они спешат выполнить его команду и останавливаются в центре, поднимая стену из осколков льда.

– Пока Дакота будет дальше учиться кататься на коньках, вы разделитесь на две группы. Первая группа катает шайбу от синей линии и обратно. Вторая остается стоять в центре катка, не касаясь игроков первой и не пытаясь отобрать шайбу. Просто стоите и все. Когда первая группа возвращается к синей линии, вы меняетесь. Задача этого упражнения в том, чтобы вы всегда были начеку.

Дин расставляет мальчишек, которые служат своего рода препятствиями, в разных точках, а сам остается в центре. Команда разделяется на две части, и ребята катаются туда-сюда, ловко уклоняясь от столкновения со своими товарищами.

– Он отлично ладит с ними, – произносит глубокий мужской голос.

Я поворачиваюсь к усевшемуся рядом со мной мужчине средних лет.

– Дин? – спрашиваю я.

Мужчина кивает.

– Согласна, похоже, он получает от этого удовольствие.

– Так и есть. Я Даг Эллис.

Мы жмем друг другу руки.

– Элли Хейз, подруга Дина. Он хвастался, что «Ураганы» отлично начали этот сезон, лучше, чем его собственная команда.

Эллис усмехается.

– Судя по всему, «Морозная четверка» в этом году Брайару не светит, и это очень печально. Как Дин к этому относится?

– Нормально, по-моему. Он хочет выиграть, но… Не думаю, что хоккей – это вся его жизнь. В следующем году он планирует учиться в юридической школе.

Дин ни разу не говорил о карьере профессионального хоккеиста, в отличие от того же Гаррета. Насколько я могу судить, ему нравится играть в хоккей, но спорт не определяет его жизнь. И я очень ценю это. Потому что иногда Гаррет так много говорит об игре, что это начинает действовать на нервы. Не знаю, как с этим справляется Ханна, но, видимо, когда ты влюблен, то на многое закрываешь глаза.

Эллис вздыхает.

– Очень жаль. Я сейчас об этой юридической школе. Ему просто суждено преподавать.

Мы наблюдаем, как хоккеисты продолжают выполнять упражнение, в то время как Дин находит время, чтобы поговорить с несколькими мальчишками, которые оказались не такими быстрыми и ловкими, как их товарищи по команде. Он не повышает голоса, но и без этого дети внимательно слушают его. И еще он хлопает каждого по шлему или по спине, прежде чем отпустить.

– Ваш ребенок тоже в команде? – киваю я в сторону катка.

– Уже нет. Когда-то мой сын играл за «Ураганов», но сейчас уже учится в старшей школе. Один учитель физкультуры, мой коллега, предложил заменить меня, когда Уайетт перешел в старшие классы, но я ни за что не откажусь от этого места. Дети в этом возрасте особенные. Они жаждут учиться, пока еще ждут помощи от старших и не считают, что те тянут их назад, а угроза наказания работает эффективнее самого наказания.

– А потом все начинает идти по наклонной?

– Вы даже не представляете. – Даг качает головой. – Чем старше они становятся, тем больше у них уверенности в том, что они все знают. Хотя у Дина есть к ним подход. Я посылаю к ним пацанов постарше, чтобы они послушали, что он говорит «Ураганам». И дело даже не в том, что мальчишки тянутся к нему.

Эллис показывает на Дакоту.

– Эта маленькая девочка смотрит на Дина так, словно он Господь Бог, и она смотрела на него так еще до того, как он подарил ей эти розовые коньки. У него на всех хватает терпения, и он разговаривает с детьми с уважением. Такое редко можно встретить среди студентов. Эх, да даже большинство взрослых так себя не ведут. – Эллис пожимает плечами. – Если бы Дин хотел стать тренером, у него бы прекрасно это получилось, но, думаю, работать со школьниками не так престижно, как быть юристом.

– Дин выбрал работу юриста не потому, что она престижная, – возражаю я, вновь ощущая желание встать на его защиту.

– Тогда уговорите его выбрать профессию преподавателя или тренера – да любую, если она связана с детьми. Он создан для этого.

Эллис начинает вставать со скамейки, а я останавливаю его.

– Зачем вы говорите мне все это?

– Потому что вы тоже смотрите на него как на святого. И у меня ощущение, что он чувствует к вам то же самое.

Эллис кланяется мне, и вот он уже катится к Дину и мальчишкам.

* * *Дин

– О чем это вы с Дагом шушукались? – поддразниваю я Элли, переплетая наши пальцы, когда мы идем через парковку к моей машине. – Только не говори, что он подкатывал к тебе.

Я нажимаю кнопку на брелоке.

Элли краснеет.

– Ну конечно, нет. Да еще и на глазах у детей? Это было бы совсем возмутительно.

Я не могу удержаться от смеха. В постели она такая раскованная, что ее одержимость правилами приличия кажется нелепой.

– Тогда чего он хотел?

Мы садимся в машину. Элли пока не ответила на мой вопрос, и я поджимаю губы. Ну вот, теперь мне кажется, что она солгала мне и тренер Эллис все-таки подкатывал к ней.

– Он считает, что ты должен стать преподавателем.

Ее неожиданный ответ ошарашивает меня. Я поднимаю брови.

– Он так сказал?

Она кивает.

– Преподавателем, тренером, кем угодно, главное – чтобы профессия была связана с детьми. Это его слова. Я лично тоже считаю, что тебе стоит подумать о профессии учителя физкультуры. Тогда ты будешь свистеть в свисток и носить эти маленькие спортивные шортики, в которых твоя попа будет смотреться просто супер. – На ее губах играет легкая улыбка. – Короче говоря, думаю, Эллис увидел в тебе нечто особенное.

– Нечто особенное?

– Когда мне было двенадцать, – объясняет Элли, – я пошла на свой первый кастинг, и ассистент режиссера по подбору актеров сказала, что увидела во мне нечто особенное. Именно это и убедило меня продолжать ходить на прослушивания и выбрать для себя актерскую карьеру.