Хосе Антонио Бальтазар - Счастливые слезы Марианны

Бето с омерзением сунул ей конверт с тремястами тысячами и выскочил на улицу.

Врач провел Луиса Альберто в палату и указал на койку возле окна.

Увидев Луиса Альберто, Чоле задрожала, лицо ее выразило сложную гамму чувств — от ужаса до мольбы. Это лицо не было лицом нормального человека.

Чоле судорожно натянула простыню на голову. Врач жестом подозвал медсестру и попросил сделать пациентке успокаивающий укол, но медсестра ответила, что такой укол недавно был сделан.

Врач подошел к койке и сел на стул. Он осторожно стянул с лица Чоле простыню. Могло показаться, что она спит с открытыми глазами, если бы через определенные интервалы по ее лицу не пробегала судорога. Врач протянул к ней руку и гипнотическими пассами снял судорогу…

Только сейчас Луис Альберто понял всю меру потрясения, которое пережила Чоле, узнав, что он выгнал родного сына из дома.

Чувство вины, признательности и сострадания заставило его подойти и погладить несчастную по голове.

Она уже не чувствовала его прикосновения, провалившись в глубокий сон.

— Я думаю, лейтенант ошибается, полагая, что вы можете немедленно забрать ее, — сказал после некоторого раздумия врач, заглянув в историю ее болезни. — Пусть Чоле Эрнандес побудет у нас. Пока не будет уверенности, что она вышла из своего состояния. Это должно произойти через неделю, максимум через десять дней. Я обещаю подробно информировать вас о положении дела.

На тумбочке Чоле Луис Альберто увидел вазу с апельсинами, яблоками и киви и небольшой букет роз. Он вопрошающе взглянул на врача, и тот, улыбнувшись, сказал:

— Это принесла Клаудия, студентка, та, что обратила внимание на нашу пациентку в подземном переходе, поняла, что с ней творится неладное, и позвала полицейского.

В коридоре, прощаясь, врач сказал, тронув Луиса Альберто за рукав:

— Поймите меня правильно… Ни вам, ни вашим близким не следует навещать ее, пока я сам вас не приглашу. Ей противопоказано какое-либо волнение.

— Доктор, не дадите ли вы мне телефон или адрес этой студентки?

— Вы узнаете его в полицейском участке нашего района у лейтенанта Сепульведы…

После посещения больницы Луис Альберто побывал у лейтенанта Эухенио Сепульведы, который дал ему телефон свидетельницы Клаудии Сеа и кратко рассказал о злоключениях Чоле.

Луис Альберто ужаснулся, представив, что могло произойти с ребенком в руках невменяемой женщины. Его поразила мысль о том, как фатально жизнь одних людей зависит иногда от событий, происходящих далеко от них.

Вот он вспылил, накричал на сына, выгнал его из дома, а маленький ребенок, еще не вступивший в сознательную жизнь, стал жертвой его гнева, мог погибнуть. Из-за него! Словно его — Луиса Альберто — ярость по невидимым каналам растеклась по миру. Луису Альберто представилась вся мера ответственности человека перед людьми. И он подумал о Бето — надо как можно скорее его найти, как можно внимательнее выслушать его…

Из своего офиса Луис Альберто позвонил домой и, узнав, что Марианна спит, пересказал Рамоне ситуацию. На его вопрос, дома ли Бето, Рамона ответила, что тот пока не объявлялся.

Луис Альберто набрал номер Виктории. Трубку не сняли — значит, Виктории не было дома. Луис Альберто знал, что Бегония подходит к телефону, лишь когда слышит три звонка, после которых Виктория тут же снова набирает номер.

До начала совещания оставалось десять минут. И он решил позвонить незнакомой студентке — Клаудии Сеа, наблюдательность которой избавила Чоле и похищенного ею ребенка от худшего.

— Слушаю вас, — раздался в трубке спокойный грудной голос.

— Простите, вы сеньорита Клаудия? Вас беспокоит Луис Альберто Сальватьерра. Хочу от всего сердца поблагодарить вас за внимание к нашей родственнице Чоле Эрнандес!

— Сеньор Сальватьерра, а как бы поступили вы? — удивленно воскликнула Клаудия и добавила, вздохнув: — Если бы вы видели ее там…

— Сеньорита Клаудия, я был бы вам очень признателен, если бы вы нашли время и наведались к нам.

— Я не хотела бы вас утруждать…

— Не подумайте, будто мое приглашение продиктовано формальными соображениями. Просто мне захотелось познакомиться с вами…

— Вот уж не обязательно! — недовольно ответила Клаудия.

Луис Альберто усмехнулся про себя, вспомнив о повальной подозрительности феминизированных студенток, бдительно следящих за тем, чтобы преподаватели не позволяли себе по отношению к ним каких-либо фривольностей и домогательств, смахивающих, по их мнению, на «сексуальные притязания».

— Мне кажется, Клаудия, у вас очень доброе сердце. Пусть Бог продлит годы ваших родителей, которые привили вам чувство сострадания к ближнему…

— У меня нет матери, — сказала Клаудия. — Я приехала из Керетаро, там остались отец и два брата. Отец адвокат, сейчас он на пенсии. Братья учатся в школе… А у вас есть дети?

— Двое. И они иногда доставляют мне немало волнений.

— А знаете, я приду к вам. Благодарю вас за приглашение. Дайте мне ваш телефон и адрес. Я проведу у вас анкетирование.

— Что, простите?!

— Анкетирование. Вы ответите на некоторые вопросы, связанные с вашими взглядами на семью.

Диктуя свои телефоны и адрес озабоченной проблемами роста народонаселения Клаудии, Луис Альберто вспомнил о цветах и фруктах на тумбочке у Чоле и на прощанье пошутил:

— Клаудия, только учтите, я бесплатно анкеты не заполняю. С вас такой же замечательный букет, какой вы принесли Чоле!

Бето был в полной растерянности. Сидя в скверике напротив входа в «Габриэлу», он ломал голову над тем, что ему делать дальше?

Хладнокровный шантаж Вивиан потряс его. Он не знал, как отнестись к нему. Во всяком случае, идти домой он пока не может.

Он решил было до конца объясниться с отцом, но как он теперь посмеет глядеть ему в глаза?!

Бето был неопытен в любовных тонкостях. Обдумывая сказанное Вивиан, он понял, что, хотя все это ложь, он переступил черту, за которой его могут ждать большие осложнения. Его неосмотрительность может причинить огромный вред людям, которых он любит и которые сделали для него так много. Чоле уже пострадала. Марианна не находит себе место. Отец взвинчен. Марисабель покинула их дом…

Ведь он действительно провел ночь наедине с Викторией. Его отца и ее связывали какие-то таинственные отношения, не хватало только, чтобы пошли слухи, будто отец и сын ухаживают за одной и той же девушкой.

Боже, мама-то что подумает!

Нет, домой он пока пойти не может… Но где он будет спать? Заниматься?

Виктория! Только она сумеет его понять! Он обсудит с ней свое положение и попросит позволения переночевать у них. Она не откажет!

Бето прождал ее около часа. И решил поехать к ней и дождаться ее возвращения у нее дома.

Он накупил целую сумку продуктов и букет гвоздик.

Выйдя из лифта и свернув в коридор, он чуть не сбил с ног бородатого плечистого человека в темных очках, одетого в броский клетчатый костюм, в руке у него дымилась сигара. Бето почудилось, что при виде его незнакомец несколько опешил. И еще ему показалось, что он уже где-то его встречал.

Постучав дверным молотком, Бето услышал пугливые удалявшиеся шаги. Он громко сказал:

— Бегония, это я, Бето! Открой!

Теперь он услышал прежние шаги вприскочку, как будто раньше по квартире металась совсем другая девушка.

Бегония отперла, повернув три раза ключ, отодвинув засов и сняв цепочку.

Она была бледна и дрожала. У нее были испуганные глаза.

Она прильнула к Бето и выглянула за порог, тыча пальцем в сторону коридора и прикладывая пальцы к губам, как будто курила сигару.

— Тебе не нравится сигарный дым? — пошутил Бето, принюхиваясь.

Она подбежала к столу и «сказала» на листе бумаги:

«Это тот самый запах!»

— Какой запах?..

«Виктория тебе потом расскажет».

Бето вызвался помочь на кухне. Они принялись стряпать. Бето занялся овощами, а она поставила вариться мясо.

Позвонила Виктория. После нескольких постукиваний Бегония передала трубку Бето. Виктория крайне удивилась, услышав его голос.

— Бето, что случилось? Ты не поехал домой?

— Я не дождался тебя, а мне надо с тобой поговорить. Сейчас не могу, — он покосился на Бегонию, деликатно вышедшую из комнаты. — Но это очень важно, и мне не с кем больше посоветоваться.

— Хорошо. Я приеду через час.

— Мы тут готовим обед…

— Вот молодцы! Тогда я выезжаю немедленно! С ног валюсь от голода!

Блас Кесада, в клетчатом обличии и искусственном волосяном покрове своего вымышленного брата Альфонсо, еще раз наведался к домовладелице, у которой снимала квартиру Виктория.

В первый приход он еле достучался.

Пышногрудая сеньора Алисия Арау, в прошлом артистка кордебалета провинциальной труппы, была заядлой меломанкой: в ушах у нее чуть ли не с утра до ночи торчали наушники плейера.

Непостижимым образом сквозь эту плотную музыкальную завесу (ах, Моцарт! ах, Верди! ах, Мусоргский!) мог моментально пробиться лишь ее кот Сталин, прозванный ею так потому, что охотился за мышами не менее хитроумно, чем его прототип — за Троцким, расправляясь с ними с не меньшим хладнокровием и жестокостью. Сталину достаточно было мяукнуть, чтобы великие композиторы поутихли, уступив место сюсюкающим причитаниям меломанки, приступавшей к кормлению деспота дурно пахнущей рыбой и молоком.

Бородач завоевал сердце сталинской прислужницы кассетами с элитарными записями классики. В первый раз он объяснил причину своего визита желанием снять у нее в доме мансарду, чем тут же расположил ее к себе.