Хосе Антонио Бальтазар - Счастливые слезы Марианны

— Отец! Она швыряется подушками! — пробасил Бето.

Вошла Рамона — просят к телефону Бето.

— Мужчина? — спросила Марисабель.

— Твоя подруга Лили, — ответила Рамона.

С утра у Лили было дурное настроение, в последнее время это случалось часто. Она догадывалась почему.

Вчера, притаившись за стволом платана около церковной ограды, она изгрызла все ногти, глядя на Марисабель, счастливо прижимавшуюся к Бето во время фотографирования на лужайке после венчания ее матери и отца.

Об удивительной истории своих настоящих родителей поведала со всеми подробностями сама Марисабель, которая и догадаться не могла, какую неприязнь вызвал в душе подруги этот непредвиденный поворот событий.

Всего несколько недель назад неописуемую радость испытала Лили, узнав, что Бето оказался сыном доньи Марианны и дона Луиса Альберто, а значит, родным братом ее соперницы Марисабель. Ура! Она его сестра! Путь к завоеванию сердца Бето был открыт. И вот новый сюрприз: Марисабель — приемная дочь родителей Бето.

Конечно, теперь Лили испытывала чувство превосходства над подругой-соперницей, которая так долго была приемышем (помимо всего прочего, положение Марисабель в новоиспеченной семье ставило ее в сознании Лили на более низкую ступень в обществе), но сознание того, что любящие друг друга Марисабель и Бето снова не родственники, буквально бесило ее.

Прежде она никого ни к кому не ревновала. Пытаясь сейчас разобраться в своих чувствах, она и сама не могла понять, влюблена ли сна в Бето настолько, что ревнует его, или настолько ревнует, что испытывает к нему влечение. И что тогда ее ревность: любовное влечение или азарт соперничества?

Ироничная и желчная даже по отношению к самой себе, Лили воскликнула тем циничным внутренним голосом, который возникал в ней в минуты растерянности: «Поздравляю тебя, Лили, ты, оказывается, и влюбляться умеешь!» Сама же себе и ответила вторым голосом своего второго «я»: «Ну уж нет, не дождутся они от меня!» (Под «они» подразумевались все представители сильного пола.) «Самое противное, — подумала она, — что непонятно, какой из внутренних голосов — мой?»

Идеи феминизма, полного раскрепощения женщин, их независимости от напыщенных кретинов мужчин, — идеи, столь распространившиеся в последнее время, особенно в университетах, Лили считала глупостью. Впрочем, возможность повелевать всеми этими «мачо» казалась ей симпатичной: уж больно распоясались за десяток-другой тысячелетий!

И все же, как ни приводила себя в порядок Лили внутренней иронией, унаследованной ею от покойного отца, достаточно известного радиокомментатора, из головы ее не выходил Бето.

До чего же он стал красив — покрупнел, раздался в плечах, а главное — появилось в его осанке нечто новое: спокойная уверенность, мужская неторопливость. В сочетании с доброй детской улыбкой, то и дело озарявшей его лицо, которую он, словно стыдясь, сгонял, нарочито насупив густые брови, юная его мужественность пробуждала в Лили неведомое ей желание — не только повелевать, но и в какой-то степени (конечно же в разумной) отдать себя под его покровительство.

Она позвонила. Подошла Мария, и Лили попросила к телефону Бето.

— Слушаю, — раздался в трубке мягкий баритон.

— Бето, это я, Лили…

— Приятно слышать тебя. Ты, наверно, хочешь поговорить с Марисабель?

— Я не стала бы тогда подзывать к телефону тебя…

— Ну да, конечно. Слушаю тебя.

— Бето, почему бы нам не повидаться?.. Не отправиться в субботу в парк Чапультепек?..

— Ты имеешь в виду всем нам? Думаю, Марисабель будет не против…

— Ты боишься, что мы без нее заблудимся? — съязвила Лили. — Или вы с ней сиамские близнецы?

Бето расхохотался и на мгновение умолк.

— Нет, Лили, мы не близнецы и уже не брат с сестрой. Просто я подумал…

Лили не стала унижаться до попрошайничества, до унизительной просьбы увидеться с глазу на глаз и сказала:

— Конечно, мое приглашение относится к Марисабель в той же мере, что и к тебе. Просто… у меня к тебе дело, мне нужен твой совет. Мужской совет.

— Хорошо, назначай место и время встречи. Я готов! — галантно ответил Бето.

— В одиннадцать. В сквере напротив входа в кабаре «Габриэла».

Повесив трубку, Лили рассмеялась — ей еще предстояло придумать, в каком мужском совете Бето она нуждалась.

— Хорошо ли я сделала, что отказалась ехать в Бразилию с Карлосом и Джоаной… — Марисабель досадливо притопнула, поправившись: — С мамой и папой?.. Что отказалась сопровождать их в свадебном путешествии?

Марианна обняла ее и с наигранной учительской строгостью, помогая себе указательным пальцем, назидательно изрекла:

— Свадебное путешествие ни в коей мере не предполагает участия в нем кого-либо, помимо непосредственных участников брачного союза.

— Это справедливо, — мечтательно сказала Марисабель, покосившись на входившего в гостиную Бето.

— Звонила Лили. Приглашает в парк Чапультепек…

— Когда? — радостно спросила Марисабель.

Бето замялся.

— Завтра…

Марианна, положив руки на плечи Бето и Марисабель, улыбнулась:

— Сынок, вы можете взять мою машину, или, если хотите, Максимо отвезет вас на папиной.

— Дело в том, что она пригласила только меня.

— Только тебя? — вскинула брови Марисабель.

Бето вздохнул и, хлопая большими ресницами, объяснил:

— Видите ли, ей требуется от меня какой-то мужской совет.

Стоявшая в дверях Мария прыснула в кулак и, спохватившись, дополнительно чихнула два раза, попытавшись замаскировать простудным звукоподражанием свою непочтительную реакцию на слова Бето.

— Мария, прошу тебя, милая, — сказала Марианна, повернувшись к Марии и со значением прищурив глаза. — Не принесешь ли нам сока со льдом?

Мария понятливо кивнула и покинула гостиную.

— А мужские советы многочисленных почитателей ее уже не устраивают? — запальчиво воскликнула Марисабель. На щеках ее появился боевой румянец.

— Откуда мне знать! — в голосе Бето зазвучали необычные для него металлические нотки, весьма похожие на интонации Луиса Альберто, когда тот начинал сердиться. — Наша общая подруга хочет спросить у меня совета, почему же я должен отказать ей?

Марианна деликатно попятилась к порогу и выскользнула за дверь, чуть не сбив с ног Марию, едва удержавшую в руках поднос с тремя стаканами сока. Она увлекла ее на кухню, где они вдосталь посмеялись, припомнив похожие моменты в непростой истории ее собственных отношений с Луисом Альберто.

— Марисабель то и дело спрашивает о тебе, — сказала Лили кузену Умберто, когда тот позвонил, чтобы пригласить Лили на открывшуюся выставку мексиканских древностей.

— Так уж и спрашивает… Могла бы сама мне позвонить.

— Все-таки мужчины непонятливый народ! Какая девушка после длительного перерыва в отношениях с человеком, который ей нравится, станет откровенно домогаться его?

— Но разве нельзя найти какой-либо предлог? — буркнул Умберто. — Или какой-нибудь иной способ…

— Вот я и есть тот самый способ! И я сообщаю, что она то и дело спрашивает о тебе. Счастливая! Ей есть о ком мечтать…

Нет, она еще померяется силами со своей подругой. Во что бы то ни стало рассорить Марисабель с Бето! И потом, почему это, скажите на милость, Марисабель должна и дальше жить в доме, где теперь будет находиться Бето?.. Ведь у нее нашлись настоящие родители, которые на седьмом небе от счастья. И бесчеловечно лишать их радости общения с дочерью, не так ли?

После смерти отца, оставившего семье весьма скромные средства, Лили все чаще задумывалась над своим будущим. Что и говорить, Бето — лакомый кусочек. И похоже, характером он не в отца, а в мать. Вспыльчивость дона Луиса Альберто часто была темой обсуждений и осуждений у нее дома.

Впрочем, если бы Лили присутствовала при последнем разговоре Бето и Марисабель, она, возможно, и переменила бы свое мнение о мягкости Бето…

— Умберто, если ты не позвонишь Марисабель, то это сделает кто-нибудь другой…

— Разве она все еще не увлечена этим… увальнем?

— Ах, этот увалень изрядно надоел ей. Марисабель — редкостный бриллиант, ей нужна совершенно другая оправа. К тому же увалень может быть… увлечен другой красавицей. Такое тебе в голову не приходило?

— Лили, ты просто прелесть! Хорошо, я непременно позвоню Марисабель.

— Не забудь, что она тоже интересуется мексиканскими древностями…

Щекотливый вопрос, связанный с местом ее дальнейшего проживания, беспокоил Марисабель.

Джоана и Карлос, возможно, пригласят ее жить с ними.

Оставить дом детства, удобства, положение — это тревожило Марисабель во вторую очередь, а в первую…

— Вернутся из Бразилии Джоана с Карлосом, и я тут же перееду к ним! — сердито обмолвилась Марисабель, покосившись на Марианну.

— Не загадывай, доченька, — помедлив, ответила Марианна и добавила, делая вид, что не догадывается о причине столь непреклонного решения. — Я понимаю и ценю твое желание первой внести лепту в объединение семьи… Но все это мы обсудим после их приезда…

Желание Марисабель оставить дом озадачило Марианну. Конечно, она обижена бестактным поведением Бето, и все же…

Мысль о том, что родители могут «востребовать» дочь, не раз приходила ей в голову в последнее время, и эта мысль приводила ее в замешательство. Конечно, это их право, но разве справедливо лишать ту, которая вырастила ребенка, права быть с ним, любоваться им, заботиться о нем? Марисабель, ее заботы и волнения — часть жизни Марианны, часть ее сознания, — не жестоко ли так сразу отсечь эту часть?