Бегония быстро сделала невероятно вкусный омлет с ветчиной. И к нему подала большой салат из томатов, огурцов и авокадо с оливковым маслом. Поставила на стол хлеб, масло, сыр и кувшин с домашним лимонадом, в котором позванивали кусочки льда.

Двигалась она легко и грациозно, чуть вприскочку, покачивая головой, отчего ее густые длинные волосы отлетали то в одну, то в другую сторону.

Как истинная женщина, она чувствовала, что Бето любуется ею, но, как неопытная девушка, не могла (не умела еще) скрыть свое удовольствие от этого — вернее, скрывала настолько старательно, что порою лицо ее заливал румянец неправдоподобной яркости.

«А у вас есть музыкальное отделение?»— написала Бегония после завтрака: Бето уже успел рассказать ей, что учится на подготовительном отделении в школе художественного мастерства.

— Композиторское, — уточнил Бето.

— Бегония пишет песни, — сказала Виктория. — И музыку, и тексты на испанском и на нашем баскском языке…

— Спой, — попросил он Бегонию, совершенно забыв, что перед ним немая. «Вот болван!» — тут же обругал он себя. Бето сконфузился, с виноватым видом потянулся к Бегонии и поцеловал ее.

Она сорвалась и выбежала в соседнюю комнату.

Бето в отчаянии посмотрел на Викторию, но та ничего не успела сказать, так как Бегония уже возвращалась с большой гитарой.

Она села на высокий табурет, ссутулилась над гитарой, печально и виновато поглядела на Бето и тронула струны.

Тихие, необычно составленные аккорды еще до возникновения самой мелодии заворожили его чувственной скорбью существа, обреченного на вечное одиночество.

Играла Бегония. Пела Виктория, как понял Бето — слова, написанные сестрой:

На исходе дня

в гости ждет меня

на краю небес

нелюдимый лес.

Бето закрыл глаза и увидел диковинную сказочную чащобу.

Влажные слова

мне поет листва.

Что ты делаешь со мной.

лес мой, жадный мой

любовник!

Бето показалось, что он видит Бегонию, теряющую сознание на опушке шумящей разумной заросли, которая простирает к ней ветви-руки…

На траву полян

стелешь ты туман.

Ты сошел с ума,

мой милый!

Я пришла сама.

У Бето комок подступил к горлу. Какое одиночество должна испытывать немая девушка, отдающая себя в мечтах не юноше, а лесу, рассчитывая на взаимность и понимание стихии больше, чем на любовь живого сердца!..

Наготу свою

я не утаю

от листвы и трав —

в них твой добрый нрав

У воды ручья —

оторопь твоя.

Грубый нелюдим

в нитях паутин

ты мне мил один!

«Виктория стала поющей душой Бегонии», — подумал Бето и почувствовал, как по щекам у него покатились слезы. Не открывая глаз, он понял, что сестры заметили это, — неуловимо встревожились струны Бегонии и голос Виктории.

На какой-то миг

в омуте возник

твой печальный лик.

Поразительным было слияние двух сестер воедино! Со стороны каждый бы подумал, что играет и поет одна из них… Голос Виктории зазвучал устало, словно у нее не осталось сил.

От зеленых глаз,

от нескладных ласк

ухожу в слезах…

Поутру исчез

мой любовник лес

в синих небесах…

— Тебе нравится? — услышал Бето голос Виктории. Он открыл глаза.

«Тебе нравится?» — робко спрашивал взгляд Бегонии.

Бето утвердительно тряхнул головой, а потом помотал ею, словно сбрасывая с себя колдовской дурман увиденного наяву дикого леса.

— Сейчас я как раз репетирую этот номер, С музыкой и словами Бегонии, которые ты слышал. Номер называется «Блуждание по лесу любви». Придумаешь название лучше, получишь от нас какой-нибудь приз…

— «Свидание с лесом любви»?..

— Неплохо… Я покажу этот номер на Кубе, а по возвращении начну танцевать его у нас в кабаре… Хотя я с удовольствием ушла бы из него в какой-нибудь серьезный ансамбль.

Виктория помолчала и твердо сказала:

— Позвони домой.

Глава 78

Вернуть ребенка, похищенного Чоле, не составило труда. В полиции быстро нашли соответствующее заявление: описание одежды ребенка и его примет (включая золотой оттенок волос, не так уж часто встречающийся у мексиканской малышни) совпали с одежкой и личностью крошки.

Любительница танцев, ринувшаяся в салон во время разыгрывания там приза за лучшее исполнение ямайского «рэгги», оказалась нянькой, которую наняла одна канадская чета, работавшая в Мехико по программе объединения Мексики, США и Канады в один экономический регион.

Канадская чета отправилась в короткое турне на знаменитый тихоокеанский курорт Акапулько, не предполагая, что нянька обожает танцевать.

Растяпа нянька слезливо орала в трубку приметы младенца. Выехавшая на место похищения полиция попросила ее составить заявление, в котором самым запоминающимся местом было «потому как Хувенсио, пес поганый, залез в будку», что превратило парня в бейсбольной шапочке в сторожевого пса, а телефонную будку — в собачью конуру.

Нянька умоляла полицейских не сообщать родителям по их возвращении из солнечного Акапулько о ночной экскурсии их золотоволосого чада по Мехико-сити, приведя веский довод: «Что подумают канадцы о нас, мексиканцах?!» На что усатый полицейский ответил в том духе, что не надо путать нас, мексиканцев, с некоторыми особами…


Труднее было выяснить личность старой женщины, которая после того, как у нее отняли ребенка, впала в полную прострацию.

Она лежала на кровати ничком. Стонала. Не принимала пищу. Звала какого-то Бето.

С большим трудом ее удалось переодеть в чистое белье.

Это и помогло.

Из больничной прачечной сообщили, что в кармане ее замызганного халата обнаружен клочок бумаги с номером телефона.

К телефону подошла соседка Фелипа. Она знала от Марианны, что Чоле ушла из дома и не вернулась. Фелипа сообщила всем знакомым жителям квартала об этой нерадостной вести, попросив их глядеть в оба — не мелькнет ли Чоле в уличной толчее либо на рынке.

Фелипа голову давала на отсечение, что в уме ли, в безумстве ли, а Чоле непременно «вырулит» на родной квартал.

Радостная скороговорка соседки и ее счастливые вопли, оглушившие лейтенанта Эухенио Сепульведу, долго не давал ему возможности узнать адрес попечителей Чоле. Это удалось сделать с помощью длинного ругательства, вызвавшего на другом конце провода почтительное уважение к представителю власти, незамедлительно получившего номер телефона семейства Сальватьерра.

Глава 79

Бето набрал номер дома с волнением. В первый раз со времени переезда к родителям он не ночевал дома.

К телефону подошла Рамона.

— Нашлась Чоле. Луис Альберто поехал за ней в больницу.

— Где это? — с волнением крикнул Бето.

— Бето, не следует тебе туда ехать, ты с ними разминешься, — сказала Рамона. — Они скоро будут дома.

— В каком она состоянии?

— Привезут, узнаем…

— А почему не поехала мама?

— Она плохо себя чувствует…

Рамона не спросила, откуда звонит Бето и почему он не ночевал дома. С одной стороны, это обрадовало Бето, с другой — насторожило. Он осторожно спросил:

— Меня тоже искали?

— Зачем? — спросила Рамона и после небольшой паузы добавила: — Ты ведь у Виктории?

Опешивший Бето положил трубку и уставился на Викторию:

— Ты звонила ко мне домой?

— Нет, — совершенно искренне ответила девушка. — Они что, знают, где ты?

Бето растерянно кивнул. Потом широко улыбнулся:

— Мама Чоле нашлась!

От полноты чувств Бето обхватил Викторию за талию, поднял и закружил.

Она хохотала, отбивалась, как могла. Бегония схватила подушку и стала бить Бето. Он упал вместе с Викторией на ковер. Сестры начали его щекотать. Прижав локти к бокам, он вертелся на ковре, хихикая и дрыгая ногами.

Слава Богу — Чоле нашлась!

Глава 80

Весть о том, где находится Бето, шла в дом Луиса Альберто кружным путем.

Умберто видел, как Диди и Виктория уводили пьяного отпрыска семейства Сальватьерра из ресторанного зала.

Состояние Бето вызвало в нем противоречивые чувства. Первым было чувство острой зависти: совершенно очевидно, что сосунок Бето Виктории небезразличен. На смену этому чувству пришло другое, мстительное: кого не обрадует вид мертвецки пьяного соперника, пусть и бывшего!

Впрочем, действительно ли Марисабель разлюбила Бето? Действительно ли он — бывший соперник Умберто? Сестра Эслинда сомневалась в этом: по ее мнению, последняя выходка Марисабель, запретившей Умберто домогаться ее, свидетельствовала об обратном.

Умберто отважился позвонить Марисабель.

— Она гостит у Джоаны, — сказала ему Марианна, внутренне устыдившись слова «гостит», выдававшего ее желание как можно раньше заполучить приемную дочь обратно.

Умберто не решился сообщить Марианне о том, в каком состоянии он видел Бето в компании с Викторией.

Он позвонил Джоане.

— Добрый день, Джоана! Не могу ли я поговорить с Марисабель?

— Одну минуточку.

Десятисекундная пауза свидетельствовала о молниеносном обмене мнениями с помощью жестикуляции, результатом чего стало растерянное сообщение Джоаны о том, что Марисабель, по-видимому, ушла в училище.