— Марианна, помнишь, как ты прилетела ко мне тогда на Амазонку? — он смущенно нахмурился, припомнив свое тогдашнее упрямство, слепую ревность, не позволившую увидеть очевидное — любовь женщины, несущей в своем чреве плод их любви.

Боже! Неужели это была кара небесная за все его прегрешения перед семьей, перед Марианной? Обними он тогда жену, смири свою гордыню — не произошло бы тех несчастий, которые обрушились на них… Как порою от скоропалительных слов и поступков меняется жизнь людей! Луис Альберто сокрушенно покачал головой.

— Еще бы не помнить, — она прижалась щекой к его плечу. — Только не надо об этом сегодня. И вообще — никогда не вспоминай то, что нас разъединяло…


На перекрестке им встретилась девчушка, продававшая лотерейные билеты. Она подбежала к богатым сеньорам без всякой надежды на успех: за мгновенной удачей больше охотятся те, у кого дыры в кармане. К радостному удивлению юной распространительницы лотерейных билетов, пышноволосая красавица с перстнями на руках опровергла ее короткий житейский опыт, купив сразу дюжину билетов.

— Марианна, Бог с тобой! — пожурил ее спутник и улыбнулся. — Чего доброго, один из этих билетов выиграет, и мы разбогатеем!

Марианна укоризненно взглянула на мужа, а девчонка хрипловатым голосом запальчиво и убежденно сказала:

— Сеньор, они и вправду выиграть могут! А че! В газетах не так давно писали, одна бедная старушка аж три миллиона выиграла! Еле ее откачали! Она от радости одна целую бутылку текилы вылакала! — затараторила чумазая посланница судьбы.

— Как бы и с моей старушкой того же не произошло! — чуть ли не утирая слезы, хохотал Луис Альберто.

— Пари? — дерзко крикнула девчонка. — На половину выигрыша!

— Давай! — протянул ей руку Луис Альберто.

Марианна залихватски разбила пари и спросила:

— Твой адрес?

— Это зачем еще? — девчонка настороженно вскинула на Марианну большие желтоватого кошачьего цвета глаза.

Только тут Марианна увидела, как красива эта девушка-подросток.

— А вдруг я выиграю? Как я тебе сообщу?

— А вы вот что… Перепишите мне номера ваших билетов. Ежели какой выиграет, я сама к вам прибегу. Лучше вы мне свой адрес дайте.

Луис Альберто аккуратно переписал номера билетов на листок из записной книжки и протянул его девчонке, присовокупив свою визитную карточку. На душе у него было спокойно и весело, как в далеком детстве, когда ученики в школе затевали какую-нибудь новую игру.

— Да пошлет вам пресвятая Дева Гвадалупе счастье! — сказала девчонка, шмыгнув носом.

— Как тебя зовут? — спросила Марианна.

— Фелисия! — крикнула она.

— Так ты сама и есть счастье! — улыбнулась Марианна, потрепав ее по щеке…

Мог ли не вспомнить Луис Альберто, как однажды в театре они чуть не поссорились с Марианной, когда она заступилась за подростка в красной футболке, который вот так же продавал лотерейные билеты? А ведь это был Бето, его сын, которого ему было суждено обрести много позже.

Прав падре Адриан, когда говорит, что происходящее с другими происходит одновременно и с нами, что сострадать чужому человеку — все равно что сострадать самому родному и близкому существу… По ком звонит похоронный колокол? По каждому из нас… Кого мы спасаем, спасая чужого человека, как не самих себя, свою душу…

Марианна будто прочитала его мысли и еще теснее прижалась щекой к его плечу.

Глава 5

Небольшая квартира дона Кристобаля была маленьким музеем фотографических шедевров его деда Херардо Диаса.

Многие мексиканские музеи гордились тем, что в их экспозициях находились работы легендарного фотографа. Но выставлены там были лишь копии. А оригиналы находились здесь, в доме дона Кристобаля, на тихой улочке неподалеку от знаменитого дома-музея Льва Троцкого, в котором он погиб от руки подосланного Москвой убийцы.

Пластины негативов, аккуратно уложенные в специальных деревянных шкатулках, хранились в старинном инкрустированном шкафу, а на стенах в прихожей и в комнатах красовались застекленные копии, собственноручно проявленные и отпечатанные дедом, — черно-белые, зеленоватые или рыжие, под сепию. Фотографии больших размеров серебристо отсвечивали: химикаты той давней поры содержали настоящее серебро…

Гость — плечистый бородач в клетчатом костюме — выказал большой интерес к работам деда.

Он назвался Альфонсо Кесадой и вручил визитную карточку с названием одной из телестудий.

Сам интерес гостя не удивил дона Кристобаля: дом был местом пусть и не частого, но все же паломничества национальных и зарубежных исследовательских центров, газет и киностудий. Уважительное восхищение Альфонсо Кесады трепетным отношением дона Кристобаля к памяти деда расположило его к бородатому посетителю. Телевизионщик намеревается снимать документальный фильм о расстреле императора Максимилиана I Габсбурга в 1867 году, многие детали костюмов и реквизита той эпохи окажут ему неоценимую помощь, что же касается достойного вознаграждения за эту первую консультацию, то оно пришлось как нельзя кстати. Заработок хромого фотографа все больше и больше отставал от резвой инфляции, а продавать негативы деда дон Кристобаль пока что наотрез отказывался.

— Часто вам приходится снимать в храме? — поинтересовался гость.

— Раза три в неделю. Только не все снявшиеся приходят за фотографиями. Впрочем, вчера мне заплатили вперед кругленькую сумму! — похвастался дон Кристобаль, кивнув на большой групповой снимок, запечатлевший венчание Джоаны и Карлоса.

Вот уж удача так удача: этот снимок был единственной целью прихода Альфонсо Кесады.

— Замечательное настроение у вашей работы, и какой радостный свет! — польстил он дону Кристобалю. — Какие счастливые лица. Кроме одного, — он указал ногтем мизинца на строгое, сумрачное лицо Рамоны.

— Вам действительно нравится эта фотография? — заулыбался дон Кристобаль. — Хотите, я вам ее подарю?

— Что вы, что вы! — начал было отнекиваться Альфонсо Кесада. — Разве что с вашей дарственной надписью. И тогда уж обязательно припишите «Дом-музей великого фотографа Херардо Диаса и его сына»!..

Глава 6

В плетеном кресле на веранде своего дома старый дон Альберто Сальватьерра в задумчивости рассматривал фотографии в семейном альбоме. После смерти Елены он частенько заглядывал в него.

Вот Елена расписывает свои статуэтки, а рядом — маленький Луис Альберто с любимым спаниелем Тобиасом.

Несчастному псу пришлось ампутировать лапу, перебитую пьяницей, который бросил в него палку. Как рыдал тогда Луис Альберто!

Вот Луис Альберто в футбольной форме во время учебы в университете.

А на этом снимке — он с друзьями на раскопках после страшного землетрясения (никогда не забудет дон Альберто его слез, когда он рассказывал о женщине, потерявшей мужа и семерых детей).

Милая Елена!.. Сколько сил она отдала сыну, как сострадала впоследствии его неудачам, стойко снося его грубости, как пыталась защитить его от ярости отца. И как радовалась в последние годы, проведенные стариками в Европе, любви и миру в семействе.

Трудно прожил сын годы своей молодости. Материнское попустительство Елены, его, дона Альберто, излишняя отцовская строгость и гордый характер Луиса Альберто чуть ли не погубили семью. Но ведь нашел он в себе душевные силы, чтобы одолеть пороки и занять в обществе место, достойное рода Сальватьерра!

Прав падре Адриан: если в человеке остается хотя бы капля человечности — еще не все потеряно.

Впрочем, неизвестно, как бы повернулось дело, если бы Спаситель не послал им тогда Марианну Вильяреаль, милую его сноху!..

А вот надменная красавица Эстерсита, загубившая свою жизнь и жизнь своего в муках рожденного младенца. Рядом с ней Рамона, которая была вынуждена скрывать до последних дней Эстерситы, что она, простая женщина, — ее мать, которая, будучи служанкой, прижила ее от своего богатого хозяина — брата доньи Елены.

Сколько мрачных сил вилось возле заносчивой стяжательницы Эстерситы, которая стала женой его сына ценой обмана. Прямо или косвенно она была связана с убийством подруги Марианны — Патрисии, с покушением на Марианну, с шантажистами — владельцем бара «Две тысячи» Фернандо Брондуарди, псевдоврачом Гомесом, провинциальным мошенником Диего Авиллой и его любовницей Ирмой Рамос, мачехой Марианны, выгнавшей падчерицу из дома ее умершего отца, чтобы завладеть ее наследством…

— Марисабель! — позвал дон Альберто и, когда внучка (у старика язык не поворачивался называть ее приемной внучкой!) подбежала, ласково склонившись к нему, спросил, указывая на очередной снимок, где рядом с ней стоял высокий человек в отвратительной маске кровопийцы Дракулы: — С кем это ты?

— Угадай!

— Я и так уже многих в лицо не узнаю, а тут маска!

— Этот кровопийца — Бето, и маска эта ему очень идет! — фыркнула Марисабель. — Нас сфотографировал Умберто, кузен моей подруги Лили, у нее на дне рождения.

— Почему же это я кровопийца? — полюбопытствовал вышедший на веранду Бето.

— Потому что пялишь глаза на каждую смазливую рожицу!

— Включая твою.

— Мою можешь не включать! — игриво и капризно крикнула она, запустив в него диванной подушечкой.

— Ах так! Пеняй на себя! — воскликнул Бето, бросившись к Марисабель.

Она стала кружить вокруг кресла деда, а Бето — ловить ее, пока не поймал и не расцеловал в обе щеки.

— Что за шум? — спросил, поднимаясь из сада на веранду, Луис Альберто.

— Совсем как маленькие! — воскликнула появившаяся вслед за ним Марианна.

— Мама! Скажи Бето, чтобы отпустил меня! Я боюсь щекотки! — верещала Марисабель.