Даниэла Стил - Счастье

Бенджамин слушал и, казалось, внял доводам отца, но тут же поднял глаза и посмотрел на него в упор:

– Я не поеду с вами в Нью-Йорк. Не поеду.

– У тебя нет выбора. Тебе придется. Дом будет закрыт, за исключением уик-эндов. И я не разрешу жить тебе здесь одному, это ясно как день. Если хочешь знать, мы переезжаем туда главным образом из-за тебя, чтобы ты мог одуматься, пока не поздно, а я смогу уделять всем вам больше времени по вечерам.

– Теперь уже поздно. Я не еду.

– Почему?

Наступило продолжительное молчание. Оливер ждал. А потом наконец Бенджамин ответил:

– Я не могу оставить Сандру.

– Но почему же? А если я разрешу тебе встречаться с ней в уик-энды?

– Ее мать переезжает в Калифорнию, и Сандре некуда деться.

– И она что, не едет с матерью? – простонал Оливер.

– Они не ладят. И отца она ненавидит. Она к нему в Филадельфию тоже не поедет.

– Что же она думает делать?

– Бросить школу, устроиться на работу и остаться здесь. Но я не намерен оставлять ее.

– Очень благородно с твоей стороны. Но она, судя по всему, очень самостоятельная.

– Нет. Я ей нужен.

Бен впервые открылся и говорил о ней. Оливера тронуло, но и испугало услышанное. Похоже, Сандра не была той девушкой, с которой следовало бы встречаться его сыну. С ней могли быть проблемы.

– Папа, я не могу ее оставить.

– Все равно тебе придется с ней расстаться осенью, когда ты поступишь в колледж. Лучше привыкнуть к этому сейчас, а потом будет труднее.

Но Бенджамин только покачал головой:

– Я не могу уехать.

Он был непоколебим. Оливера это совершенно сбило с толку.

– В колледж или в Нью-Йорк? – спросил он.

– Ни туда, ни туда, – упрямо, с отчаянием на лице произнес Бенджамин.

– Но почему?

Снова наступило молчание. Наконец Бенджамин поднял глаза на отца, он решил все ему рассказать. Он достаточно долго носил это в себе, а раз уж отец так хочет знать, надо ему сказать.

– Потому, что она беременна.

– О Господи... О Господи!.. Почему же, черт подери, ты мне раньше не сказал?

– Я не знал... Я не знал, как ты отреагируешь... И потом, это моя проблема.

Он повесил голову, чувствуя, как и в предыдущие месяцы, тяжесть этого груза.

– И поэтому мать бросает ее и уезжает в Калифорнию?

– Отчасти. Но они вообще не ладят, и у матери есть новый друг.

– А что она думает по поводу беременности дочери?

– Она считает, что это проблема Сандры, а не ее. Она уговаривает ее сделать аборт.

– Ну?.. И Сандра сделает?

Бенджамин покачал головой и посмотрел на отца. В его взгляде была вера во все те ценности, в которые верил и Оливер.

– Я бы ей не разрешил.

– Бог ты мой, Бенджамин... – Оливер вскочил и стал шагать по кухне. – Ты бы ей не разрешил? Почему? Скажи на милость, на что семнадцатилетней девочке малютка? Или, может, она хочет отдать его в приют?

Бенджамин опять покачал головой:

– Она говорит, что хочет оставить его.

– Бенджамин, послушай. Ты гробишь три жизни, а не одну. Уговори ее сделать аборт.

– Нет, нельзя.

– Почему?

– Она на четвертом месяце.

Олли снова тяжело опустился на стул.

– Ну и в переплет ты попал. Ничего удивительного, что ты прогуливаешь уроки и проваливаешь экзамены. Но у меня для тебя есть новость: мы вместе преодолеем эти трудности, однако ты на следующей неделе переедешь со мной в Нью-Йорк, что бы ни случилось – конец света, всемирный потоп или еще что-нибудь.

– Пап, я же тебе уже сказал.

Бенджамин поднялся. Видно было, что терпение у него кончается.

– Я не намерен ее бросать. Она одна и беременна, беременна моим ребенком. И она, и ребенок мне небезразличны.

А потом его глаза вдруг наполнились слезами. Он устал и не хотел больше спорить. Да и чем мог помочь в его ситуации отец?

– Папочка, я люблю ее... Пожалуйста, не вмешивайся в это.

Бенджамин не сказал ему, что предложил Сандре жениться, но она считала брак глупостью. Она не хотела, чтобы все кончилось разводом, как у ее родителей.

Оливер подошел и положил ему руку на плечо.

– Ты должен поступать разумно... правильно для вас обоих. А от того, что ты выбросишь свою жизнь коту под хвост, пользы никому не будет. Где она сейчас живет?

Во время их разговора у Олли в голове мелькали сотни вариантов, и одним из них было оплатить пребывание Сандры в общежитии для матерей-одиночек.

– Дома, но она переедет на квартиру в Порт-Честере. Я помог ей оплатить наем.

– Очень благородно с твоей стороны, но вскоре ей понадобится гораздо-гораздо больше денег. Ты представляешь себе, какое дорогое удовольствие – дети? Сколько стоит иметь одного?

– Что ты предлагаешь, пап? – В голосе Бена опять зазвучала горечь. – Сделать аборт, потому что это дешевле? У нее внутри мой ребенок. Я люблю его и люблю ее, и я их обоих не брошу, понимаешь? И в Нью-Йорк я не поеду. Я исправлю оценки здесь. И если надо будет, поселюсь с ней.

– Ну, я не знаю, что тебе еще сказать. Ты уверен, что она на четвертом месяце?

Бенджамин кивнул, а Оливер удрученно подумал, что этот небольшой «инцидент» совпал с отъездом Сары. Все они на некоторое время свихнулись, только вот безумство Бенджамина отразится на всей его жизни.

– А она не передумает?

Бенджамин в очередной раз покачал головой.

– Нет, мы не передумаем, папа. Забавно, знаешь, я всегда думал, что ты против абортов.

Удар был не в бровь, а в глаз. Оливер в свое время воевал с Сарой, чтобы спасти своих троих детей, а теперь хотел, чтобы жертвой аборта стал ребенок Бенджамина. Но сопоставлять те случаи и этот было нелепо.

– В большинстве случаев, да. Но то, что делаешь ты, может поломать тебе жизнь, и я пекусь больше о тебе, чем о том ребенке.

– Тот ребенок – это часть меня, тебя, мамы... Сандры... и я не позволю никому убивать его.

– На какие средства ты намерен содержать его?

– После окончания школы я могу устроиться на работу, если будет нужно. И Сандра может работать. Она не стремится что-то от меня получить. Просто, раз уж так произошло, мы стараемся делать как лучше.

Перспектива не была радужной, и Бен понимал это.

– Ты давно узнал?

Теперь стала понятна его серьезность в последние месяцы, постоянные исчезновения и неповиновение запретам.

– Да нет. Пару месяцев назад. Сначала она сомневалась, потому что месячные у нее вообще бывают нерегулярно, а потом я отвел ее к врачу.

– Так, молодец. А сейчас? Она наблюдается как положено?

– Раз в месяц я хожу с ней к доктору.

Это было уму непостижимо... его ребенок... его первенец... станет отцом.

– Этого ведь достаточно, да?

На лице у Бена снова появилась озабоченность.

– Пока. Как думаешь, она согласилась бы пойти в общежитие для матерей-одиночек? Там бы она была под наблюдением, да и с формальностями бы помогли, если что.

– Какими формальностями? – переспросил Бенджамин. Казалось, он все время что-то подозревает.

– Все зависит от нее... и от тебя... но, во всяком случае, у нее будет приличная крыша над головой и компания девушек в таком же положении.

Бенджамин кивнул. Над этим предложением стоило подумать.

– Я спрошу у нее.

– И когда предполагаются роды?

– В конце сентября.

– Ты к тому времени будешь в колледже.

– Возможно.

На эту тему мог разгореться новый спор, но оба слишком устали, чтобы его начинать. Было уже начало пятого утра.

– Ложись спать. Завтра поговорим.

Олли с нежностью и грустью коснулся плеча сына:

– Очень жаль, сынок. Очень жаль, что с вами такое приключилось. Что ж, будем эту проблему решать.

– Спасибо, папа.

Но ни тот ни другой, похоже, не знали, как ее решать, когда медленно поднимались на второй этаж, погруженные в свои мысли и заботы. Двери их спален тихо за ними закрылись.

Всю эту неделю они вели беседы до поздней ночи и так ни к чему и не пришли. В один из вечеров Оливер даже поехал познакомиться с Сандрой и был удручен. Она была хорошенькая, не слишком умная, испуганная и одинокая, и как бы не от мира сего. Лишь на Бенджамина она возлагала надежды на спасение. Только в одном она была тверда, в точности как Бенджамин – она была намерена родить их ребенка.

Оливером завладело такое отчаяние, что он в конце концов позвонил Саре:

– Ты знаешь, что происходит в жизни твоего старшего сына?

Олли понимал, что это звучит как фраза из телесериала, но что-то надо было предпринять, не мог же Бен навсегда связать свою судьбу с этой девушкой и их ребенком.

– Он мне вчера вечером звонил. По-моему, тебе не следует вмешиваться.

– Ты с ума сошла? – Оливер готов был удавить ее телефонным проводом. – Ты что, не понимаешь, чем это чревато для его жизни?

– А что, по-твоему, он должен сделать? Убить девушку?

– Не неси чушь, ради Бога. – Оливер не мог поверить, что она говорит серьезно. – Она должна сделать аборт или в крайнем случае отдать ребенка в приют. А Бенджамину надо взяться за ум.

– Что-то на тебя это не похоже... С каких пор ты стал сторонником абортов?

– С тех пор, как мой семнадцатилетний сын сделал ребенка своей семнадцатилетней подружке и вознамерился из благородных побуждений поломать жизнь им обоим.

– Ты не имеешь права вмешиваться в то, что он считает правильным.

– Не могу поверить, что слышу это от тебя. Что с тобой? Тебя что, не волнует его образование? Ты понимаешь, что он хочет бросить школу и поставить крест на колледже?

– Он образумится. Вот увидишь, когда ребенок родится и начнет орать день и ночь, как он сам орал, тогда Бен будет умолять тебя помочь ему куда-нибудь сбежать, а пока пусть делает то, что считает правильным.