— Как эта Романова? Вообще?

Как, как — ой-ой-ой! — вот как! Не Романова, а чирей на одном существенном для отдыха месте! И заноза там же!

Но начальству такое не доложишь, надо иные определения подбирать.

— Симпатичная, сексуальная, волевая, как кремень! Очень умная, по-хорошему злая, юмор на десятку, и при этом правильная барышня. Ну что еще? Никаких истерик, даже близко — сплошной мыслительный процесс, и держит себя в руках. Никогда не была замужем. А это странно — почему? Аппетитная такая, интересная, при этом никакой наигранности, кокетства и использования женского арсенала. Странно. Такие не меньше одного раза, а скорее всего, раза по три замужем. И любовника нет, ну это понятно — вся в работе. Аналитический склад ума, что неудивительно, учитывая ее прежнюю работу, меня уже где-то просчитала, но решила, видимо, пока ничего не выяснять и использовать совпадение интересов.

— Представляться будешь?

— Пока нет. Она вполне может иметь какие-то связи с криминалом.

— Ну смотри. Зацепила тебя? — понял Бур.

— Да, — признался Иван. — Но…

— Вот именно! — назидательно изменил тон Бур.

— Сказала интересную фразу: мол, если это попытка похищения с целью выкупа, то совершенно бесполезная: никто за нее ничего не даст, особенно мать.

— Хоть какая-то зацепка. Ребята будут искать, уже занялись подробным изучением и Романовой, и Ивановой, будут тебе докладывать. Ну что, подытожим? — предложил Петрович.

— Подытожим, — выказал готовность Иван.

— Как думаешь, искать ее будут или охолонут маленько, боясь, что она в ментовку обратится?

— Будут! — В этом он не сомневался. — И живее, чем прежде, уж очень она им нужна, вон какую деятельность развили, в центре Москвы гонялись!

— Значит, нужна она им сильно и срочно! Далее!

— Далее по пунктам. Первое: про мужика мы уже многое знаем, все финансовые вопросы подтвердились. Второе: подтвердиться-то они подтвердились, а вот куда ушли, неизвестно. Ну, найдем. Не вопрос. Третье: он развил какую-то активную деятельность, сидел как сом в омуте и вдруг забегал! Значит, вышел на финишную прямую. Какую? Четвертое: именно в этот момент появляются на горизонте Иванова с Романовой. Пятое: Романову пытаются похитить. Если это имеет отношение к нему, то какой кормой? Зачем она ему? Некие предположения имею, но пока это только догадки на уровне интуиции.

— Выводы! — потребовало начальство.

— Неутешительные! Мы опаздываем! Он собрался отвалить, это ясно, а вот куда, как и какое место в его плане занимают эти барышни?

— Ну что, Ванечка, будешь геройствовать дальше? — с нежностью спросило начальство.

— А куды деваться? — посетовал он, как баба на худое решето.

— План действий?

— Сдаться. Пусть поймают. Послушать, что хотят. Мое появление во втором акте их ой как нервирует, вопросов они задавать будут много, глядишь, среди них что проскользнет, и к дамочке надо поближе держаться.

— А если это будут профи? — забеспокоился Лев Петрович.

— Ой ли! Ему светиться никак нельзя. А у профи свои правила, могут сдать кому следует.

— Да ладно! Сейчас этих профи на каждом углу. И без всяких мансов, лишь бы платили! Если он очень спешит, то может наплевать на их правила и договоренности и нанять кого надо!

— Ну, он уже нанял, я имел удовольствие наблюдать этих ребятушек. Он господин осторожный, не будет он рисковать.

— И тебе не советую! К чему эти войнущки с пленом?

— А как иначе, Лев Петрович? Я уж думал и так и эдак. Нет у нас времени на серьезный неспешный анализ, слежку за всеми, он не сегодня завтра уйдет, а мы ручкой вслед помашем! Надо провоцировать, заставить его проявиться!

— А барышня как же?

— Очень надеюсь, что Александра Владимировна Романова ни при каких делах. Надеюсь, но до конца не уверен.

— Так, с выводами согласен, план хоть и хлипкий, на другого у нас нет! — вздохнул с сожалением Бур. — Группа прикрытия, конечно, за вами проследит, но ты не рискуй там особо!

— Сам не хочу! — отозвался Иван. — Оговорим детали?

Они подробно обсудили прикрытие и все возможные варианты развития событий, Иван особо настаивал, чтобы не вмешивались, только в крайнем случае.

— А может, проще повязать быков? Они на заказчика выведут.

— А если не выведут? А если они его в глаза не видели? А даже если выведут, он скажет, что влюблен до беспамятства и хотел таким образом «представиться» даме за неимением времени на ухаживания. И что мы получим? Признаваться он не будет, особенно если операция, непонятная нам пока, провалится. Проследить за ними, естественно, надо, но никаких действий, пока я не дам отмашку. Ну что, Ванюша, — после небольшой паузы задушевно обратилось начальство, — проехался, от кабинетной пыли проветрился?

— Да уж! — согласился Иван.

— Ладно, докладывай при любой возможности, девочку береги и зубы, — наставлял Петрович.

— Постараюсь! — пообещал Иван.

— Старайся! — громыхнуло начальство и положило трубку.

Иван с силой потер лицо ладонями, надеясь содрать паутину усталости и сонливости. Встал, достал из ящика пачку сигарет, зажигалку и закурил. Он бросил курить пять лет назад, но в особо сложные рабочие моменты разрешал себе с удовольствием.

Он позвонил Васе с Ильей, все еще сидящим у дома Ивановой в машине, по случаю продолжающегося визита их объекта у дамы, узнал обстановку, дал необходимые распоряжения.

Все. Спать!



Саша проснулась и чуть не застонала от обиды — так несправедливо мало она поспала! То, что мало, она чувствовала какими-то внутренними часами. И сон-то был тяжелым, все она бежала, спасаясь от кого-то, застревала в темных комнатах, носилась, как на пожаре, по лестницам то вверх, то вниз, подгоняемая страхом, пряталась в закутках. И все же! Пусть бы себе бегала и пряталась, но спала бы!

Она потянулась, открыла глаза… и испугалась, как только что пугалась во сне.

Комната была незнакомой, и диван, на котором она лежала, был не ее — все не ее и пугающе незнакомо! Может, она еще спит?

И тут она вспомнила все и разом!

Сашка осторожно выбралась из-под простыни, которой укрывалась, лето нынче выдалось в Москве — «Африка наступает!» — жара непрекращающаяся уже больше месяца, простыня — единственное и лучшее укрытие от кошмаров и догоняющей действительности.

Стараясь не шуметь, пошла в кухню.

«Утро красит нежным светом…» — подумала она, постояв у кухонного окна и осматривая панораму, открывающуюся взору с высокого — а черт его знает какого! — этажа, стараясь сориентироваться, где она находится.

В районном масштабе Москвы.

Ну и что можно ответить себе на вопрос «где я?», если до горизонта простирается неизвестный тебе урбанистический пейзаж с островами запыленной зелени?

Ну, вот так она себе приблизительно и ответила!

Так, и что дальше?

А дальше надо тихо-тихо одеться, предварительно отыскав свои причиндалы, которые она куда-то ведь положила, прежде чем заснуть, и так же тихо удалиться восвояси.

Где могут сейчас быть ее свояси и как в них можно удалиться, Сашка и приблизительно не представляла.

То, что ни в коем случае ни у друзей, в количестве нескольких единиц, ни у просто знакомых — это факт. Мама отпадает безоговорочно.

Да какая разница!

Главное — незаметно ретироваться, а там посмотрим!

Очень, очень хотелось кофе, а еще есть и контрастный душ для просветления мозгов и бодрости намученного бегами и переживаниями тела.

А еще ну хоть что-то понять, хоть какую-то продуктивную мысль уловить в том, что с ней случилось.

И еще случится! Вот это она чувствовала всеми потрохами — чем там чувствуют? — интуицией, шестым чувством, ясновидением? Знала, понимала, что ничего не кончилось и братки лихие ее ищут. И найдут рано или поздно.

Но зачем?! Зачем?! Кому это надо-то?!

Что ей может помочь? А?

Стоя у чужого кухонного окна неизвестно в каком районе Москвы, Сашка пришла к выводу, что у нее только два варианта помощи — либо Божьи чудеса, либо Игоря Кио!

И как бы было замечательно, чтобы все возникшие вопросы оказались из области «ошиблись адресом» или «просто так», что-то вроде «есть ли жизнь на Марсе?». И все, что произошло, подходило под категорию этих определений — ну попытались похитить — не удалось, да и ладно, другого кого попытаемся.

Действительно, есть ли жизнь на Марсе?

В таких утопических надеждах возвращаемся к исходному — либо чудо Божье, либо трюк Кио! А все остальное — сама, сама! Как обычно!

Как там в «Женитьбе Бальзаминова»: «У женщины все несчастья случаются оттого, что она завсегда подо что-нибудь подвластна».

Она, Санька, попала сейчас «подвластно» под каких-то уродов, которые решили, что могут вот так, просто, взять у нее все, что захотят, — жизнь, бизнес, все!

Щас-с! Не на ту барышню напали! У этой жизненное кредо — «даже если тебя съели, то всегда есть два выхода»!

Сашка скорбно вздохнула: кредо — это, конечно, замечательно, но… и процитировала вслух, уткнувшись носом в оконное стекло;

— «Ах, когда бы Бармалей нам не строил козни, мы не знали бы, что мы, видимо, герои!» на-на-на… — пробубнила слова, которые не помнила, и закончила: — «Так что очень хорошо, что сейчас нам плохо!»

— Не может быть, чтобы вы помнили этот фильм, — услышала она сзади и резко обернулась. — Когда он был популярен, вас и в проекте не значилось!

Свежий, как майская роза, словно спал последние сутки сладким сном, улыбаясь, как Бельмондо, на пороге кухни стоял Иван Федорович Гуров, он же хозяин данной квартиры, подвизающийся по ночам трудиться принцем.

— И-и-издрасте! — с переполоху выдала Сашка.