Тома включила телевизор. Премьер-министр обещал переодеть кого-то в телогрейки. Сразу и не понять, что имел в виду глава правительства, до того замысловато выражался. Оказалось, речь шла о подчиненных. То ли посадить в тюрьму чиновников грозился, то ли сетовал, что эти люди ни на что больше не способны, кроме как пойти в услужение к западному капиталу и в этих самых телогрейках (в народе спецодежду прозвали «лагерный клифт») качать нефть. Новости мало чем отличались от развлекательных программ.

По другому каналу рассказывалось про гениальных родителей и их еще более гениальных детей. Все они уже в детстве проявляли замечательные качества. С одаренными вундеркиндами Тамара общалась, когда преподавала в колледже английский и немецкий языки. Насмотрелась.

Щелкая пультом, остановилась, услышав слово «стиль». Про стиль — это всегда интересно. Но уже через минуту с отвращением плевалась. Это кто нам советы дает, кто учит хорошему тону?! В студии напротив ведущей сидел упитанный господин с козлиной ярко-рыжей бородкой клином. Торчащие вверх волосенки приглашенного были выкрашены в такой же радикальный цвет. Ужас, настоящий клоун! Козлинобородый, вальяжно развалясь в кресле, втолковывал публике, как надо стильно одеваться, чтобы не затеряться в толпе. Этот точно не затеряется. Глядя на рыжего клоуна-консультанта, очень хотелось очутиться в местах, достаточно отдаленных от телевизора. Но таких, вероятно, уже не осталось.

Она снова нажала на пульт. На экране возник подводный мир. Вот лучше про двустворчатого моллюска, этот хотя бы молчит, не претендует на сверхгениальность и выглядит естественно в естественной среде.

Тамара вспомнила свою бабушку, которая постоянно ворчала, что новости напоминают военные сводки, а в фильмах чаще стреляют, чем разговаривают. Тогда недовольство пожилого человека вызывало улыбку, сейчас она сама и пожестче бы высказалась. Бабушка не позволяла себе непарламентских выражений. Институтское образование Тамары крепкие выражения допускало.

Больше всего раздражали передачи про различные конкурсы. Как велико желание сорвать куш и на халяву получить какой-нибудь приз! Тома в жизни не выиграла ни одного, даже самого маленького. Зато получила богатое наследство.

С этого наследства все и началось.

Два года назад умерла ее бабушка по отцу — Львова Серафима Дмитриевна, завещав все единственной внучке.

Дед Тамары, Яков Викторович Вершинин, во время войны был помощником у Серова, первого заместителя наркома госбезопасности. Когда Серова назначили заместителем главкома советской военной администрации в Германии, тоже продолжал служить под его началом. Из побежденной Германии дед привез много добра. Возможности у генерала Вершинина были громадные.

После окончания войны начались аресты. Кого-то, потаскав по кабинетам следователей, отпустили, а кто-то сгинул. Яков Викторович правильно понял ситуацию: началась борьба за власть, а трофейные ценности — отличный компромат и повод для различных карьеристских спекуляций.

Много пришлось пережить генералу, обидно было, войну прошел, цел остался, а тут… В конце 47-го арестовали бывшего начальника оперативного сектора МВД в Берлине. Когда взяли начальника финансового отдела службы Серова в Германии, а затем в январе 48-го провели обыск на подмосковной даче маршала Жукова в Рублево, Яков Викторович приготовился ко всему. Но обошлось. Привезенным добром он не особенно дорожил, лишь бы семью не трогали.

Тогда все везли трофейные ценности, ничего зазорного здесь не было, и он привез. Сложно это — определить, кто и сколько по праву победителей мог привезти домой немецкого добра.

Власть оставила Вершинина в покое и даже поощрила, вслед за всеми мытарствами выдала ордер на трехкомнатную квартиру в арбатском переулке. Казалось бы, живи да радуйся, но нервы, видно, здорово потрепали генералу. Бесследно ничего не проходит, Яков Викторович начал болеть. Мощный организм долго боролся с недугом, а сдал в одночасье. Слишком дорогая цена оказалась у германских трофеев. Серафима Дмитриевна пережила его на четверть века. «Почитай, на целую жизнь», — говорила она.

Когда Тамара спросила у бабушки, почему у них, мужа и жены, были разные фамилии, дед — Вершинин, а она, бабушка, Львова, Серафима Дмитриевна, вздохнув, ответила:

— Время тогда тяжелое было.

Тамара не понимала. Как оказалось, она вообще плохо понимала свою бабушку.

Вершинина с родителями проживала в обычной московской однокомнатной квартире. Мать, вечно чем-то недовольная, постоянно пилила отца. До крупных скандалов дело не доходило, но и взаимопонимания в семье тоже не было. Когда Тамара закончила школу, родители развелись. Мать долго искала свое счастье и нашла — вышла замуж за человека значительно моложе себя. Теперь на старости лет выплясывает перед обожаемым супругом и его подонистым сынком Стасом. Отец, Виктор Яковлевич Вершинин, уехал преподавать в Калифорнию. Серафима Дмитриевна тогда слегла от огорчения, единственный сын — и в Америку! Хорошо, дед не дожил до этого.

Тамара вступилась за отца:

— Ему работать надо, он ученый. А время сейчас такое, что стране не до науки.

Серафима Дмитриевна сурово качала головой:

— Наше время еще хуже было. Тогда не то что работу — жизнь можно было в единый миг потерять, но мы ни в какие Америки не сбегали.

— Да не сбежал он! — обижалась за отца Тамара.

Бабушка была непримирима:

— Я его в эти Америки не посылала.

Своей единственной наследницей она сделала внучку.

Тамаре достались полотна классической живописи, великолепная коллекция трубок из слоновой кости, старинные охотничьи ружья, гобелены работы фламандских и французских мастеров XVI–XVIII веков, коллекция табакерок, а также золоченые сервизы, статуэтки и шкатулки. Это были не просто дорогие вещи, это были предметы антиквариата. Сохранила Серафима Дмитриевна ценности, ничего не продала. Трофейных бриллиантов Яков Викторович жене не привез, украшения она сама потом покупала. Все это тоже досталось Тамаре.

Кроме того, по завещанию она стала хозяйкой огромной генеральской трехкомнатной квартиры в арбатском переулке и дачи на Клязьме, которую еще дед построил.

Произошло это два года назад. Тогда Тамаре было тридцать девять лет, сейчас — сорок один. Она не была избалованным человеком, жила как все. Закончила иняз, вышла замуж, развелась. Неудачный опыт недолгой семейной жизни глубокого следа не оставил. Работала сначала по специальности, потом из колледжа пришлось уйти, потому что взяли блатную. Устроилась в ведомственный журнал «Вестник» при комитете по земельным ресурсам и землеустройству.

Два года назад она встретила своего однокурсника Ярослава Максимова. У них был роман еще в институте, но тогда они расстались. Друзья и знакомые недоумевали, все твердили в один голос, что они идеально подходят друг другу. Это было загадкой для всех. Между ними словно черная кошка пробежала.

Тамара знала, как зовут эту «кошку» — Устинкина Ирина, ее ближайшая подруга. Красавица Ирэн, она требовала, чтобы ее называли именно так, училась с ней в одном классе, жила в одном доме и даже на одной лестничной площадке. Привыкнув ко всеобщему поклонению, Устинкина вела себя как признанный лидер и баловень судьбы. Ирка не могла перенести, что любят не ее, а подругу, и разрушила студенческий роман Тамары и Ярослава.

Обычная история, которая случается со многими. Может, потому Тамара и замуж вскоре выскочила — от обиды и одиночества.

— Легкомысленный поступок, — твердила ей давняя подруга Галина Недосекина. — С Ярославом, отличным парнем, красавцем, непонятно почему разругалась. Замуж назло ему вышла. Нашла за кого! За маменькиного сынка. Да он по сравнению с Ярославом… — От возмущения Галка не находила слов.

Тамара не была легкомысленным человеком. Просто не умела приспосабливаться и прощать. К сожалению, не все расскажешь даже близкой подруге.

Она до последнего сомневалась в измене Ярослава. Все решил дурацкий случай, после которого Ярослав пропал, а когда появился, вид у него был странный. Тамара поняла по-своему — виноват. Может, если бы они вовремя объяснились, все и обошлось бы. Но тут возникла Устинкина, как бельмо в глазу, с намеками и недомолвками. Стоило взглянуть на удовлетворенное, как у сытой кошки, личико Ирэны прекрасной, как все сомнения отпали сами собой. «Подумаешь, отбила мужика у подруги, — сияла Ирка. — Это такой пустяк, о котором и говорить не следует. Давно пора все забыть. Да и чего стоит мужик, которого легко переманить можно!»

Тамара гордо отошла в сторону, даже объясняться с Максимовым не стала. А зря. Тогда она еще не знала, на что способна ее подлая подруженька. Устинкина со своим холодно-развращенным умом верно просчитала: гордячка Вершинина не будет устраивать скандала и очных ставок, значит, оговор останется безнаказанным.

Тамара жутко переживала, но крепилась. Думала, рассталась с парнем, бывает. Не смертельно, на ее век ребят хватит. Чего ради терпеть насмешки за собственной спиной? В юности все максималисты.

С тех пор в ее жизни, как и в жизни любой достаточно привлекательной женщины, были романы. Даже замуж сходить успела.

А два года назад судьба вновь свела ее с Максимовым. Он, как и Тамара, был разведен. Сказал, что никогда по-настоящему не любил жену, вот дочку обожает, может, потому так долго и не разводился.

Встреча с Ярославом всколыхнула былые чувства. Столько лет прошло, а они помнили друг о друге. Свадьбы, разводы, увлечения — все отошло в прошлое, они снова были вместе, и только это сейчас имело значение. Правильно говорят: старая любовь не ржавеет.

Оказывается, Ярослав никогда не был близок с Устинкиной. Она пыталась его соблазнить, но ничего не вышло. Он совершил большую глупость — не рассказал об этом Тамаре. Отвергнутая Ирка разъярилась: как, ей предпочли другую?! Такого быть не должно! Она подлым образом поссорила «идеальную пару» и приложила большие усилия, чтобы разлучить их.