Оксана мотала головой.

«Будь что будет!» — твердила она себе.

Когда рядом не было Назаркина, она испытывала мучительное беспокойство и не понимала, что с ней происходит. Может, действительно заболела?

Бакс решил, что квартиру будет брать днем. Не хотел повторить неудачу у Ольшанского. Он достаточно понаблюдал за жильцами дома, которых было немного.

Консьержка в подъезде не сидела, вместо нее у жильцов был сложный кодовый замок. Баксу казалось, что он все предусмотрел.

…Он не торопясь вошел в подъезд. Никого. Поднялся на третий этаж. Тоже все спокойно. Когда открывал бронированную дверь, руки немного дрожали, но он отлично справился с двумя сложными замками. «Хорошо», — прошептал он. Нельзя расслабляться. Следующая дверь… Второй замок не поддавался. Что за черт! Он услышал, как колотится сердце.

Назаркин не был законопослушным гражданином, но в чужую квартиру лез второй раз в жизни. И впервые подумал о том, что это все-таки не его специализация.

Он вытащил ключ. Идиот! Бороздка вверху должна быть. Он повторил операцию. Замок щелкнул, и он вошел в квартиру.

Алина Борщова — несмотря на довольно преклонный возраст, она не любила, когда ее называли по отчеству, — совершала ежедневный моцион со своей собачкой Алисой. Сегодняшний график был нарушен из-за посещения врача. Она была недовольна и врачом, и рецептами, и всем на свете.

— «В вашем возрасте», — брюзжала она, передразнивая врача. — А что, собственно говоря, должно происходить в ее возрасте? Их послушать, так надо уже на кладбище тащиться и занимать место. Не дождутся!

Она увидела, как к подъезду ее дома подошел мужчина. Алина остановилась.

— Это к кому же?

Она знала здесь всех. Мужчина был незнакомый, но дверь открыл своим ключом. Это было вопиющее нарушение правил! Жильцы дома не должны давать ключи от входной двери своим гостям. Волнуясь, Алина поспешила за ним.

«На четвертый этаж идет, к этой прошмандовке», — шипела Алина. Ничего, она им устроит небо в алмазах. Все муженьку доложит!

Стоя внизу, она услышала, как открывают дверь на третьем этаже. И удивилась. Сроду сюда посторонние мужики не ходили. Может, ей почудилось? Да нет, в квартиру покойного генерала Вершинина вошел. Ну, чудеса… Вот тебе и приличная с виду семья.

Алина не поленилась подняться на третий этаж. Ее собачонка коротко взлаяла.

— Молчи, Алиса, — приказала хозяйка. — Ну, ничего, я их на чистую воду выведу.

Выводить всех «на чистую воду» было основным занятием Борщовой. Силы, правда, были уже не те, но она не сдавалась. А как же? Чтобы все знали…

Она приложила ухо к двери, но ничего не услышала. И тут впервые в ее душу закралось сомнение.

«А может, это не гость? — растерянно подумала она. — Тогда — кто?»

Она постояла несколько минут, а потом решительно нажала на кнопку звонка.

Назаркин стоял посредине большой гостиной. Квартиру с охраны он снял без затруднений. Он уже успел пошарить по квартире. Нашел деньги в ящике, но немного, видно, хозяева хранили их не на виду. Ладно, время у него есть, поищет, а пока и это пригодится. Он сунул их в карман вместе с золотой цепочкой, которая попалась на глаза. Снять со стены картину, которую особо выделил Шнейдер, было минутным делом. Вот они, «Ирисы, засыпанные снегом». Ничего выдающегося. Картина как картина. Та, что висела рядом, понравилась ему больше.

Он потянулся за следующим полотном, когда раздался звонок. Назаркин оцепенел. Ни хрена себе попал! Может, ошиблись? Но в этот момент звонок прозвенел снова.

Назаркин заметался по комнате.

— Спокойно, — говорил он.

Но какое, к хрену, спокойствие! Он подошел к двери и заглянул в глазок. На площадке маячила старушонка.

— Ну, что, Алиса, будем милицию вызывать! — услышал он бодрый голос.

Назаркин схватил две картины, которые успел снять со стены, сунул их в сумку и, подбежав к входной двери, резко распахнул ее.

Стоящая рядом старушка отлетела к стене. Маленькая собачонка бесстрашно ринулась на него.

— Ох, — услышал он стон и, сопровождаемый громким лаем, кинулся бежать по лестнице.

Это ж надо, до чего ему не повезло! Такую подготовку провел, а в результате — пшик. Если бы он знал, что за дверью всего одна старушонка со своей собачкой, он бы… Да что теперь сокрушаться. Неудачное ограбление.

Глава 26

— Как вы сказали? — орал в трубку Лавров. — Повторите!

Выслушав ответ, он в сердцах швырнул телефон.

— Черт знает что!

Заглянувший в кабинет Валентин удивился — редко ему доводилось видеть Лаврова в таком состоянии.

— Что-то случилось?

— Случилось. Заходи. Дрозда, Александра Дроздова, который обвинялся в убийстве Орешкина, застрелили при задержании.

— Иди ты! — От волнения Архипов перешел на «ты». — Помню, его еще Фролов пытался к убийству Пивоваровой пристегнуть, но не вышло.

— В смерти Пивоваровой он не виновен. Ах ты черт, как бы мне хотелось его допросить!

— А что случилось-то?

— Помнишь дело Устинкиной?

— Еще бы!

— Там свидетельницей проходила Людмила Астахова.

— Очень разговорчивая дамочка. Побольше бы таких свидетелей. Она еще сказала: не удивительно, что Устинкину застрелили, странно, что ее застрелили только теперь, знакомство с бандюганами до добра не доводит.

— Вот-вот. Эта разговорчивая дамочка сегодня наткнулась на улице на Дроздова. Узнала его и кинулась звонить в милицию. Там обрадовались, он же в розыске по убийству. Решили захватить своими силами.

— Ну и мудаки, прости господи! — изумился Валентин.

— И я про то же.

— Как же так получилось?

— Молча. Видно, кто-то «звездочку» решил срубить досрочно.

— Да-а, отличились господа оперативнички. Прямо как нарочно. Почерк знакомый, как у нашего ускорителя Фролова. Что делать будем, Леонид Леонидович?

Лавров вздохнул:

— Работать, Валя. Работать над собой.

— Лучше бы со свидетелем. А где это произошло?

Лавров с интересом посмотрел на Архипова.

— Знаешь, а ты задал хороший вопрос. Я как-то об этом сразу не подумал. Это случилось недалеко от дома Астаховой, — медленно произнес Лавров и вопросительно посмотрел на Валентина.

Тот мгновенно подхватил мысль бывшего наставника:

— Стало быть, недалеко от дома Вершининой.

— Бывшего дома, — поправил Лавров. — Она теперь в центре живет, ей после бабки квартира досталась.

— И что его понесло туда, этого Дрозда?

— Теперь не спросишь.

— Накосорезили господа оперативнички, а нам теперь крутись, — сдвинул брови Валентин.

— Сказали, виновные будут наказаны. А что толку? Ладно, что теперь крыльями махать?.. Бывшего владельца перстня с черным бриллиантом опрашивал?

— Да, господин Петрухин все подтвердил. Перстень продал Аиде Пивоваровой, оказавшись в безвыходной ситуации.

— Когда?

— За два дня до смерти.

— А…

— У него стопроцентное алиби. Продал и на следующий день улетел в Америку.

— Ну никто не хочет облегчить нам работу!

— Это точно. Я сегодня пытался Бориса отыскать, приятеля Лады Козило.

— Нашел?

Валентин почесал ухо:

— Как сквозь землю провалился. С квартиры съехал.

— Он паспорт хозяйке показывал, когда вселялся?

— Не знаю я, что он там кому показывал, — не выдержав, рассмеялся Валентин. — А если серьезно, Леонид Леонидович, то хозяйка — совсем ветхая старушка. Видит и слышит плохо. Короче, мальчонка шустрым оказался. Сбежал. Я пытаюсь до Козило дозвониться, но телефон отключен. Она его предупредила, больше некому.

— Чего ему бояться?

Валентин пожал плечами:

— Сам удивляюсь. Я все хотел спросить, как правильно говорить: Козило или Козилы? Бывают же такие фамилии!

— В словаре посмотри. Если помню, то женские фамилии подобного типа не склоняются, а мужские склоняются. Если мы с тобой убийцу Эллы Ревенко не найдем, то нас целый год склонять будут. По всем падежам и кабинетам.

На столе Лаврова зазвонил телефон.

— …Да, да, пропустите его.

Он положил трубку.

— Валя, не уходи, — остановил он Архипова. — К нам идет Ольшанский.

— А я зачем?

— Посиди. Вдруг уловишь что… неуловимое. Я зашиваюсь, попрошу руководство к делу Лидмана тебя подключить. Если ты, конечно, не возражаешь.

— Не возражаю. Только я антиквариатом никогда не занимался.

— Надо же когда-то начинать.

Сгорбленная фигура Юрия Алексеевича производила тягостное впечатление.

Лавров поднялся и сам усадил его в удобное кресло.

— Вы сказали зайти к вам после посещения клуба, вот я и пришел. — Он тяжело вздохнул. — Все сочувствуют. Я не знаю, что и думать…

— А кто сочувствовал громче всех? — спросил Архипов.

— Что? — не понял Ольшанский.

— Вы приехали в клуб, — терпеливо объяснил Валентин. — Кто с вами разговаривал?

— Подходили почти все, выражали соболезнование. Господи, как по покойнику!

— Кто провел с вами большую часть времени, пока вы находились в клубе?

— Лидман Дмитрий Евгеньевич, — не задумываясь, ответил Юрий Алексеевич. — Мы тридцать лет знакомы. Я говорил, что украли, он охал. Вот, собственно, и все. Леонид, Леонидович, — обратился Ольшанский к следователю, — вы сказали, если на таможне появится что-то из моей коллекции, вы мне сразу сообщите.

— Пока ничего нет.

— Значит, ее не вывезли?

— Нет.

— Но хоть где-то что-то должно объявиться!

— Юрий Алексеевич, вам надо набраться терпения. Обязательно что-нибудь да всплывет. Обязательно! Список украденного у нас есть. Но еще раз перечислите мне, пожалуйста, только те вещи, которые не представляют антикварной ценности.