— Пока ничего сказать не могу. Аида Витальевна сама могла сделать такой царский подарок своему приятелю?

— Исключено, — уверенно отрезал Пивоваров. — Что угодно, только не это. Не ее стиль.

— Могла влюбиться и…

— Да нет же, говорю вам. Надо было просто знать Аиду. Любовника она завести могла, но подарить ему дорогой подарок — нет. Не хочу наговаривать на покойницу, но она была очень расчетливым и прижимистым человеком.

После ухода Пивоварова в кабинет к Лаврову заявился следователь Валентин Архипов.

— Новостей — куча! — с порога радостно начал он. — Я вас не беспокоил, чтобы не мешать исповеди господина Пивоварова. — Он что, сам пришел?

— Сам.

— Ну и фрукт, — возмутился Валентин, когда Лавров рассказал, почему у него два года назад забрали дело по убийству Пивоваровой. — Он, оказывается, еще и «телегу» на вас накатал!

— Валя, не будь мелочным, — урезонил его Леонид Леонидович. — Человек все осознал. Помощь следствию оказывает. Ценить надо.

— Да ценю я, ценю. Понял теперь господин Пивоваров, что обходительность Фролова ему сейчас боком может выйти. Убийство жены не раскрыто, а с таким багажом в политические деятели не пролезть.

— Валя, ближе к делу.

— Короче, выяснилось, с кем провела последний день жизни Элла Ревенко. — Архипов сделал значительную паузу. — Она поехала в ресторан клуба, чтобы продать изумрудные серьги. Это из показаний соседки. «Эллочка очень бедствовала после гибели мужа, кому не знать, как мне. Совсем извелась, бедная, хорошая женщина была, душевная, раньше, когда деньги были, всегда мне в долг давала. Теперь так получилось, что и у меня иногда занимала. Серьги долго продать не решалась. Жалела, мужний подарок. И вдруг решилась. Куда, говорит, мне в них теперь ходить?»

— Серьги дорогие?

— Соседка сказала, что изумруды порядочные. Элла переживала, что, воспользовавшись ее бедственным положением, покупатель снизит цену.

— Имя покупателя знает?

— Нет. Ревенко ей не сообщила, она бы запомнила.

Валентин загадочно улыбнулся.

— Давай не тяни. Вижу, что покупателя знаешь.

— Покупателя не знаю, известно, к какому столику подошла Ревенко в ресторане.

— ?

— Значит, так. Первоначально за столом сидели трое: жена известного банкира Лада Козило со своей неизменной спутницей Веркой Прониной.

— А что так неуважительно — Верка? — перебил Лавров.

— Официант сказал, что мадам Козило только так ее называет. Я поинтересовался. Оказывается, муж Верки — беглый банкир. Был громкий скандал, когда его банк лопнул. Сама Пронина прибилась к богатенькой приятельнице и таскается с ней повсюду. Эта неразлучная парочка хорошо известна. Третьим в компании был молодой импозантный человек лет тридцати, а может, и меньше. Вроде как бойфренд Лады Козило.

— Так Козиле этой лет ого-го сколько, — вспомнил Лавров. — Ее личность постоянно на экране телевизора мелькает, а бойфренду, говоришь, и тридцати нет.

— Отсталая вы личность, Леонид Леонидович! Сейчас так модно.

— Ну-ну. Кто этот парень?

— Известно только имя — Борис. Потом к столику подошла еще одна дама. Наша старая знакомая, Тамара Вершинина. Помните такую?

— Помню. Вершинина сама подошла к компании?

— Официант не вполне уверен. Его в этот момент в зале не было.

— Заказ был сделан на троих или на четверых? Валентин смущенно вздохнул.

— Не беда, узнаем, — успокоил Лавров.

— Конечно, — заторопился Архипов. — Я этих трех дам вызвал сегодня в прокуратуру.

— Оперативно.

— Бориса, к сожалению, нет. Про него никто ничего не знает.

— Когда наши дамочки должны подойти?

Валентин взглянул на часы.

— Козила со своей спутницей минут через сорок. Вершинина попозже.

— Время еще есть. Надо умненько их опросить. Возьмешь на себя Козилу. Или нет, сначала — Пронину. Вершининой я займусь сам.

— Думаете…

— Я пока ничего не думаю. Вершинина была подругой Устинкиной, которую убили. Там мы вроде разобрались. К Пивоваровой мадам Вершинина отношения не имела. Но сейчас застрелили подругу Пивоваровой и опять возникла знакомая фамилия. Хотя… — Он вздохнул. — Вершинина должна была получить наследство после смерти бабки, значит, сейчас женщина она не бедная. Эти люди общаются между собой: рестораны, презентации, различные показы. А с другой стороны…

— Вы учили меня не верить в подобные совпадения.

— Ты и не верь.

Лавров задумался.

— Тут вот еще что настораживает. У Пивоваровой пропал перстень с черным бриллиантом, здесь исчезли серьги с «порядочными», со слов соседки, изумрудами. Но это, как говорится, информация к размышлению. Сейчас надо искать убийцу Ревенко по свежим следам. На стройке, где нашли труп, обнаружены следы лишь двух человек: убитой и убийцы.

— Кто шляпку спер, тот и тетку укокошил, — процитировал Валентин известного драматурга.

— Как версия — подходит. И этот человек, — продолжил Лавров свою мысль, — неравнодушен к драгоценностям.

— Леонид Леонидович, вы думаете, что это дело рук одного и того же человека?

— Такой вариант тоже не исключен.

Лавров поднялся из неудобного кресла.

— Черт его знает, где наши хозушники такую мебель раздобывают. Все кости ноют. — Он прошелся по кабинету. — Ты вот что, Валя, в разговоре с женой банкира будь поосторожнее. Особенно не напирай. Контролируй себя. А то потом эта публика жалобами начальство завалит.

— Есть фильтровать базар! — козырнул Архипов.

Веселился Валентин зря. Дамочка ему попалась не робкого десятка.

С Прониной он разобрался быстро. Та четко и лаконично отвечала на вопросы. Сидели втроем в ресторане, обедали. Потом появилась Вершинина, ее Лада окликнула, пригласила за столик. Ждали Ревенко, которая хотела продать Козило серьги.

— Ревенко и Козило были раньше знакомы?

— Нет.

— Откуда…

— Да я их познакомила, — перебила Пронина. — И про серьги Ладе тоже я сказала. Зачем такая роскошь, если жить не на что?

— Козило серьги купила?

— Нет, не сторговались. Ревенко сидела за столиком сама не своя, испуганная какая-то.

— Она ушла первая?

— Нет. Первой поднялась Вершинина. Ее шофер ждал, она с ним уехала. Эллу Ревенко Лада в машину пригласила. Та сначала отказывалась, потом согласилась.

Все это еще раньше рассказал следователю официант ресторана.

— Кто был в машине?

— Как обычно, — пожала плечами Пронина. — Лада, Борис, я, шофер, разумеется, и Ревенко. До самого дома мы ее не довезли, строители дорогу разрыли. Там, перед стройкой, и высадили.

— Во сколько это происходило примерно, не помните?

— Светло еще было, а время точное не помню. Часов семь-восемь, наверное.

— Ее убили недалеко от того места, где вы ее высадили.

Пронина горько усмехнулась.

— Слышала, что убили, но не знала, что там.

— Что вы делали дальше?

— Поехали к Ладе на дачу. Я осталась у нее ночевать.

— А Борис?

— Ну и Борис, конечно.

— Как фамилия этого Бориса?

— Понятия не имею. Вопрос не ко мне.

— Давно Козило с ним знакома?

Пронина задумалась.

— Примерно месяц.

Неприятности, произошедшие с мужем, научили ее быть сдержанной и ничему не удивляться.

С Козило разговор получился другой. Сначала она пыталась даже кокетничать со следователем, но как только вопросы стали конкретными, с нее слетел весь лоск.

— …Вы что, вы меня подозреваете?! — заорала она. — Да как вы смеете?! Да я вас…

Ох, и намучился с ней Архипов! Ему с трудом удалось ее успокоить. Она подтвердила все то, что сказала ее приятельница Пронина. Вопрос о Борисе заставил ее хихикнуть.

— Вы считаете, что я слишком стара для него? — кокетливо спросила мадам Козило, поигрывая кольцами с крупными камнями и поправляя довольно откровенное декольте.

Валентин за год не говорил столько комплиментов женщинам, сколько сказал сейчас жене банкира. Это совсем примирило ее с вызовом в прокуратуру.

— Фамилия у Бориса очень романтичная, как и он сам. Тюльпанов, Борис Тюльпанов, правда, звучит замечательно?

Где проживает ее любовник, она не знала.

— У моего шофера надо спросить, он его до дома иногда подвозил. Сама я у него в гостях не была.

— Связаться с ним можно?

— По мобильнику, только он почему-то второй день не отзывается.

Она выплыла из кабинета, оставив после себя стойкий запах духов.

— Хоть под душ полезай, — фыркал Архипов, вспоминая умопомрачительный наряд не желающей мириться с возрастом дамы.

Он закрыл папку с делом и решительно сунул ее в сейф. Все, на сегодня он свою норму отработал. У Козило и компании — твердое алиби. Не могут же они так складно врать! Бориса он отыщет, обычный хлыщ, наверное, живущий за счет дамочек, таких сейчас немало развелось. Уголовно такие действия ненаказуемы.

В отличие от буйной Козило, Тамара Вершинина не закатывала старшему следователю прокуратуры Лаврову истерик. Но ему от этого было не легче.

Она вежливо отвечала на все вопросы. Ответы совпадали с тем, что говорили до нее Пронина и Козило. Лаврову не в чем было ее упрекнуть. Как и два года назад. Она была так же осторожна и немногословна. Тогда он почувствовал, что Вершинина чего-то недоговаривает. Сейчас такого впечатления, пожалуй, не было.

Следователь удивился, что она смутилась, отвечая на простой вопрос.

— Почему я приехала в клуб? — переспросила она. — Да как вам сказать… Была на фирме у мужа, он сейчас в Германии, обедать дома одной не хотелось, вот и заехала.

— Куда вы отправились потом?

— На дачу.