Но вмиг ситуация изменилась… Передо мной стоял светловолосый зеленоглазый парень, и сердце стучало все тише и тише…

– Почти незаметно, – подтвердил Павел. – Хочешь, пойдем ко мне, – он кивнул в сторону Большого Дома, – и ты сама убедишься.

Наверное, я выглядела очень глупо, а после услышанного опять потеряла способность соображать.

– Ты здесь живешь?! – воскликнула Лилька, озвучив мое изумление.

– Да, – без оттенка хвастовства ответил Павел. – Приехал к деду и бабушке на неделю. В школе объявили карантин, и я отдыхаю от учебы.

Наконец оторвав руку от лица, я посмотрела на маленькое кровавое пятнышко на краю платка и шумно вздохнула. Боль утихла, шок пошел на спад, но от этого легче не становилось…

– Спасибо, – пробормотала я, поправляя шапку (хотя мне хотелось немедленно снять ее и зашвырнуть подальше в лес!). – Я постираю платок и верну его… тебе…

– Не надо, – ответил Павел таким тоном, что мне сразу стало теплее. – Оставь себе, вдруг еще пригодится.

– А ты правда нас приглашаешь? – хитро спросила Лилька. – Мы замерзли и выпили бы чаю.

– Конечно, пойдемте.

– Прямо сейчас? – уточнила она.

– Да.

Я сразу поняла: Павел ей тоже понравился, но не так, как мне. Лилька радовалась, точно ребенок, который увидел банку вкуснющего малинового варенья, а я… А я падала в бездну, путаясь между «до чего же хорошо!» и «спасите, помогите, все ужасно!». Я жалела, что прижалась губой к ледяным воротам и испортила и без того невыразительную внешность противной раной, жалела, что плохо одета, что растеряла слова и не произвожу впечатления нормального человека. А хотелось-то быть кинозвездой!

– Пошли, – твердо произнес Павел и, развернувшись, направился вдоль забора. – Эти ворота закрыты, – объяснил он, не оборачиваясь.

– Ух ты! Нам никто не поверит. – Лилька крутанулась на месте и шепотом добавила: – Давай быстрее, пока он не передумал… Здорово, да? Какая же ты молодец, что облизала эту железяку.

Мы торопливо зашагали следом по узкой дорожке. Ветер перестал завывать, и холод уже не пробирал до костей, во всяком случае, я больше не мерзла. Взгляд выхватывал то искрящийся снег, то голые ветки деревьев, то тяжелые облака, то островки кустарника и настойчиво тянулся к Павлу… «Этот день рождения вряд ли когда-нибудь забудется…» – пронеслось в голове.

– Я очень страшная? – остановившись, спросила я у Лильки и осторожно дотронулась кончиком языка до раны.

– С ума сошла? – фыркнула подруга и пулей понеслась дальше.

Перешагнув порог дома, мы оказались в том самом «музее». Первая же просторная комната удивила нас огромной люстрой, многочисленными креслами, низким стеклянным столом, золочеными светильниками, пушистым ковром, напольными вазами и многим, многим другим. Каждая вещь казалась очень красивой, особенной и требовала немедленного внимания. Но мне приходилось отвлекаться на Лильку. Я боялась, что моя замечательная подруга споткнется и грохнется (и мы вконец опозоримся!), потому что она от перевозбуждения не могла идти спокойно, постоянно оглядывалась, делала многозначительные знаки, переводящиеся как: «ух ты!», «супер!», «я тоже такую штуку хочу!», и блаженно улыбалась.

Собственно, я разделяла ее восторг. О, если бы представилась возможность, если бы не шок от увиденного и… неожиданное появление матери Павла, я бы, наверное, перетрогала все, что подвернулось по пути! Но увы…

По лестнице спускалась высокая женщина, одетая в мягкие черные брюки и белоснежный свитер. Ее светлые волосы, уложенные волной, почему-то сильно блестели, тонкие черные брови резко выделялись на бледном лице, впрочем, как и ярко-красные губы.

– Мам, я пригласил девочек, – спокойно произнес Павел. – Они замерзли, и нам нужен чай.

Лилька тихонько толкнула меня локтем в бок, и я чуть заметно кивнула – с минуты на минуту нас могли выставить на улицу…

– Хорошо, – равнодушно ответила мать Павла и, коснувшись тонкими пальцами горловины свитера, добавила: – Ужин в восемь, не забудь.

Намек был ясен, но мы и не собирались засиживаться – впечатления и так переливались через край.

В кухне пахло очень вкусно: жареным мясом, хлебом, травами и чем-то пряно-сладким. Лилька сразу плюхнулась за стол и в ожидании уставилась на холодильник. Наверное, она, надеялась, что пузатый монстр, хранивший в себе множество деликатесов, распахнет совершенно самостоятельно дверцу и предложит на выбор колбасу, холодец, сыр и оладьи со сметаной. Я же потеряла аппетит еще около забора и мечтала только об одном – увидеть свою ужаленную холодом физиономию.

– Зеркало около раковины, – прочитал мои мысли Павел и указал на маленький узкий навесной шкафчик. – Там аптечка, если что-нибудь нужно, то бери, не стесняйся.

Я подошла к зеркалу и быстро изучила свое отражение. Ничего так, вполне… Губа почти не опухла, да и ранка не напоминала кратер вулкана (чего я боялась), нос, правда, приобрел цвет помидора, но, в общем и целом, я выглядела как обычно.

– А у Насти сегодня день рождения! – радостно выпалила Лилька и подперла щеку кулаком. – Здорово, да?

– Поздравляю, – коротко ответил Павел и посмотрел на меня. Наши взгляды встретились, мы на пару секунд замерли, а затем улыбнулись друг другу. Он – по-доброму, я – чуть смущенно. – Сейчас будем пить чай с пирожными, располагайтесь и чувствуйте себя как дома.

Раньше я никогда не ела эклеры, вероятно, именно поэтому при отсутствии аппетита слопала сразу три штуки. Лилька же налегала на маленькие трубочки и одинаковые хрустящие шарики, обсыпанные сахарной пудрой, хихикала и постоянно толкала меня ногой под столом.

Мое состояние трудно было описать словами: оторвавшись от пола, превратившись в белое серебристое облако, я зависла под потолком. Считать минуты не имело смысла, но я все равно считала… Сколько осталось, сколько?.. Часы на полке буфета тикали слишком громко, за что я их почти ненавидела.

– Сегодня вообще-то холодно, – сказал Павел, когда мы собрались уходить. Шагнув к шкафу, он стянул с крючка свой серый шарф и сам обмотал им мою шею. – Теперь не замерзнешь, – он улыбнулся и извинительно добавил: – Если бы я знал заранее, что встречу тебя, и… что у тебя день рождения… Ну, я бы подготовился получше.

Дорога до развилки показалась удивительно короткой, Лилька тараторила без умолку, мечтая как можно скорее разболтать о случившемся в школе. Еще бы! Мы побывали в Большом Доме! Завтра точно все обзавидуются.

– Он красавчик, да? – выдала она на полпути.

– Ага, – согласилась я.

– Интересно, кто ему больше понравился: ты или я?

– Не знаю.

– Наверное, я. Хотя тебе он подарил шарф, но это не считается… у тебя же день рождения.

Я ничего не ответила, лишь мечтательно улыбнулась. К сожалению, Павел скоро уедет, и, наверное, мы больше не увидимся… Или увидимся не скоро, когда все будет по-другому… Не будет искрящегося снега, колючего ветра, трескучего мороза и дурацкой надежды, не имеющей даже названия. «Но шарф! У меня есть шарф! Самый лучший шарф на свете!»

– Только Кольке расскажу я, ладно?! – крикнула Лилька, устремляясь по дороге к своей деревне.

– Ага, – ответила я и свернула направо. Мне, наоборот, не хотелось делиться впечатлениями ни с кем, точно крохотная тайна, поселившаяся в душе, могла исчезнуть без следа. Я не понимала: плакать или смеяться? И я задавалась вопросом: неужели так мало нужно, чтобы втрескаться по уши?..

Дома меня ждал еще один подарок, о котором я узнала поздно вечером, когда ложилась спать. Тетя Тома пропадала у своей подруги, нашей соседки, и никто не мешал мне фантазировать о счастливом будущем (и заодно расстраиваться). Я натянула байковую ночнушку, надела заштопанные, но любимые носки и села на кровать. Давно стемнело, комнату оживлял лишь тусклый свет настольной лампы да подрагивающая штора на окне. Надеясь увидеть особенный сон, я собиралась положить шарф Павла под подушку – смешно, конечно, но и в тринадцать лет вера в чудеса настойчиво продолжала жить.

Я ему понравилась?

Хотя бы чуть-чуть?

Да, почему бы и нет…

Неа, Лилька же гораздо симпатичнее…

Завтра Павел прискачет на коне и увезет меня на край света!

Точно!

Ну, или не прискачет и не увезет…

А может, мне утром отправиться в сторону Большого Дома и погулять немного около озера? Прогулки очень полезны для здоровья.

Отложив подушку в сторону, я… удивленно замерла. На простынке лежало нечто незнакомое, не пойми откуда взявшееся и тем пугающее. Что это?.. Что?

Я протянула руку и тут же отдернула ее. Вскочила, уронив шарф на пол, включила свет и вернулась к кровати. Страх ледяными мурашками пробежал по спине и… неожиданно исчез. Мне вдруг стало тепло, даже жарко, сердце забилось ровно, а душу сжала ноющая, но приятная боль. Интуитивно, не имея никаких объяснений и доказательств, я почувствовала, что эта вещица несет добро, а не зло, и не нужно бояться…

На простынке лежало украшение – тонкая змейка с аккуратной плоской застежкой. Круглые хрустальные камушки чередовались с квадратными зелеными, а еще зеленые капельки свешивались в промежутках.

Ожерелье. Да, это было ожерелье.

– Ух ты… – прошептала я, подалась вперед и коснулась кончиками пальцев змейки. Меня тут же захлестнули знакомые запахи: резкий, терпкий, удушливый… теплый, цветочный, солнечный… табачный, аптечный, хвойный… Голова закружилась, ноги подогнулись, пол качнулся… Если бы рядом стояла Лилька, то, наверное, она бы подскочила и бросилась из дома с криками: «Люди, люди, Настька умирает!», и была бы почти права, потому что я не чувствовала собственного тела и на несколько затяжных секунд потеряла связь с реальностью – меня звало прошлое…

Резко выпрямившись, вцепившись в спинку кровати, я часто задышала и только в этот момент заметила белый конверт… Он тоже лежал на простынке, но чуть выше и левее. Вероятно, изумление помешало мне обратить на него внимание раньше – новый поток вопросов закружился в голове, и я, ослабев, опустилась на стул. Догадки толкали к действиям (в конверте письмо! хватай его!), но я не двигалась с места минут пять. Я была абсолютно уверена, что тетя Тома не имеет к этому никакого отношения, а представить, будто кто-то пробрался в дом и положил подарок мне под подушку, решительно не могла!