– Проходите, чувствуйте себя как дома. – Николай подтолкнул Машу в глубь квартиры. – У меня не совсем убрано. То есть совсем не убрано, но зато сразу видно, что женской руки в этом доме нет.

– Мне нет дела до женских рук в вашем доме, – пробормотала Маруся, покраснев.

– А вот это огорчает. Мне было бы приятно, если бы вы меня ревновали. Это бодрит и даёт надежду на светлое будущее, – опечалился Коля. – Не лишайте меня иллюзий.

– У нас Фень пропал, – напомнила Маруся. – И мы планировали найти что-нибудь, что помогло бы вычислить вашу девицу, с которой вы спали, даже не спросив фамилию!

– Вот! – Николай удовлетворённо крякнул. – Вы всё же ревнуете.

– Давайте займёмся делом, – разозлилась Маша. – Не смешно, честное слово! Вам что, совсем не жалко Феня?!

– Чего его жалеть-то? Ничего с ним не случится. Его все любят, тискают и кормят. И Алиса, хоть и дрянь, но животное не обидит. Я всё же умею разбираться в людях…

Тут он осёкся, вспомнив, что насчёт разборчивости сильно погорячился.

Делом они всё же занялись. Маруся копалась в кипе бумаг, которую Николай выдал ей в здоровенной коробке из-под обуви.

– Тут квитанции, чеки, документы и всякая дребедень. Записи Алиса не вела. Вещи все свои забрала. Если что-то и завалялось, то только здесь, – пояснил Колясик. – Вы пока смотрите там всё, а я сделаю нам пиццу. Есть хочется. Вы, кстати, вино будете?

– Нет. И вы тоже не будете. Возможно, нам придётся куда-нибудь ехать, – буркнула Маруся. – А я с пьяными не езжу.

– Я очень покладистый и послушный, – подобострастно кивнул Николай. – Раз нельзя, я готов перетерпеть. Всё, как прикажете, Мария!

– Хватит ёрничать. Идите, делайте свою пиццу. Я тоже есть хочу, – проворчала Маша.

До неё вдруг дошло, что независимо от того, найдёт она что-то или нет, поиски можно будет продолжать лишь завтра утром. А это значит, что ей придётся ночевать с Николаем в квартире. Ужас! Кошмар! У неё нет даже белья!

Стараясь не думать о грядущей ночи, девушка углубилась в бумажки.

Через полчаса шуршания она была, кажется, вознаграждена.

– Николай, тут квитанция из химчистки на шубу. Шуба ваша? – крикнула Маша.

Колясик резво прибежал с кухни и, подумав, сообщил:

– Шубу у меня Алиса выпросила. Как раз в конце сезона были сумасшедшие скидки. Она так сказала. Уж не знаю, сколько сие манто стоило до этого аттракциона неслыханной щедрости, но и со скидкой цена у него была неприличная. А потом она сдала его в чистку вроде. А что?

– На квитанции написано «А. Бубендай». Или это вы так затейливо пошутили над приёмщицей?

– Да вы что? – открестился Коля от столь странного предположения. – Надо полагать, что это и есть Алисина фамилия. Чудненько. Она ей очень подходит, между прочим.

– Да? – изумилась Маруся. – Она что, дала вам в бубен? Ой, простите, это не моё дело…

– Нет! Не дала, – буркнул Николай. – Пойдёмте ужинать. Я там пиццу нам сжёг. Но если обгрызть сверху, то вполне съедобно.

– Чудесно. Это моё любимое занятие – обгрызать пиццу, – фыркнула Маруся, двинувшись в сторону кухни. Николай шёл впереди, перегораживая плечищами едва ли не весь проход.

– Интересно, какой у него размер? – подумала Маша. Видимо, от усталости и нервного напряжения думала она вслух, поскольку Николай внезапно остановился и, развернувшись, поинтересовался:

– Размер чего?

– Ну… этого, как его …одежды, – в смятении брякнула Маруся.

Ничего себе. Это ж до чего её довело это всё сумасшествие, что она уже и мысли озвучивает.

– Что, рубашечку мне прикупить хотите? – с ехидцей поинтересовался Николай.

– Вы ещё эту не сносили. – Маруся переминалась, не решаясь протискиваться мимо перегородившего коридор Николая. Ей совершенно не хотелось постоянно с ним пикироваться, но язык, помимо воли, выдавал всякие колкости.

Наверное, он должен был съязвить в ответ, но вместо этого вдруг сграбастал обмякшую Машу и пробормотал:

– Сколько можно бодаться? В конце концов, это глупо. Неужели, чтобы ты согласилась со мной целоваться, непременно надо довести тебя до предынфарктного состояния, напугав до полусмерти?

– Не, не надо, – неожиданно хихикнула Маруся. – Можно упростить процедуру.

– Осподитыбожемой! Процедуру, – расхохотался Николай, но потом вдруг осознал, что вот она, эта колючая, вредная недотрога, у него в руках, и, солидно кхекнув, согласился: – Давай. Упростим.


Пока они целовались, пицца, и без того прилично подгоревшая, ещё и засохла. Поэтому Маше пришлось сделать омлет. Николая она к плите не подпустила, опасаясь, что после второй его попытки они гарантированно останутся без ужина.

Сытость не наступила, но они хотя бы утолили чувство голода.

– Завтра утром позавтракаем в кафе, – распорядился Николай. – Тут напротив есть шикарное кафе, там потрясающие блинчики.

– Я вообще-то тоже умею делать блинчики, – оповестила его Маруся. – И тоже вкусные.

– Не сомневаюсь. Но без продуктов у тебя это вряд ли получится. Не идти же среди ночи в магазин, правда? – резонно возразил Николай. – Тем более у нас завтра насыщенный день. Не до кулинарных изысков.

– Я лягу на диване. У тебя в кабинете я видела чудесный диван, – весьма непоследовательно перебила его Маруся.

– Маша! – выдохнул Коля. – Ну, что опять?! У меня вполне удобная кровать. И вообще…

– Что «вообще»? – вспыхнула Маруся. – Я так не могу. У нас Фень пропал. Мне надо подумать. У меня сейчас сложный период. В моральном плане. Не надо меня торопить!

– Ладно, – уныло согласился Николай. – Торопить не буду, уяснил. Но поцеловать на ночь можно?

– Только поцеловать, – предупредила Маруся.

– Угу. – Он посмотрел на неё честными-пречестными глазами и даже ручки лодочкой сложил.

Но ничего не вышло, диверсия не состоялась. Как только поцелуи начали переходить в совсем уж опасно-активную фазу, девушка ловко вывернулась и с чувством объявила:

– Спокойной ночи!

После чего убежала в душ.

– Наиспокойнейшей, – мрачно констатировал Коля, взъерошив себе волосы и треснув кулаком по стене.


Никакой Алисы Бубендай в «заборостроительном институте» не числилось. Более того, институт оказался маленьким, коммерческим, все студенты там были наперечёт, и никаких рыжих красивых девиц дама, восседавшая в деканате, не помнила.

– Яркая, говорите? – Женщина возвела глаза к потолку и пошевелила губами.

Маруся ревниво надулась. Ишь ты – «яркая». И Николая, попытавшегося её примирительно обнять, отпихнула.

– Нет, – отмерла работница педагогического фронта. – Нет такой у нас. Даже если вы и перепутали фамилию.

Но Николай так её обаял, к жуткому Марусиному неудовольствию, что дама всё же подсказала единственно возможный, на её взгляд, вариант:

– У нас иногда справки берут липовые. Я-то не даю, а секретарша может запросто. Это сейчас повальная мода на высшее образование пошла, так девки своим родителям да спонсорам вешают на уши лапшу, что учатся на коммерческом. Деньги возьмут, зачётку левую с печатями и подписями домой притащат, а сами дурью маются. Ну, вы меня понимаете…

Маша хмыкнула, а Николай помрачнел.

Потрясающе. Она его и тут нагрела. Молодец Алиса, утёрла нос по всем статьям! А он ещё считал себя опытным бизнесменом, которого так сложно обмануть. Как часто человека надувают там, где он не ждёт! Потому что там, где он ждёт, этот фокус не проходит.


Так или иначе – их следствие зашло в тупик. В общежитии этого вуза Алису по фото тоже никто не опознал. Ольге Викторовне, позвонившей, как обычно, проверить Фенечку, наврали, что лис объелся клубники и спит.

Маша совершенно отчаялась и забилась в машину, нахохлившись и горестно затихнув.

Казалось, что теперь всё окончательно пропало.

И тут ей позвонила Наталья.

– Манюня, а чего ты не звонишь и не спрашиваешь, как поживает твоя Синяя Борода? – проорала Наташка, распираемая эмоциями. Судя по количеству децибел, новостей у неё было много, и они рвались в эфир.

– И как она поживает? – мрачно пробухтела Маша. – Мылит верёвку?

– Ха! Он пошёл по рукам. Представляешь, этот тусовщик начал менять баб. Я тут на днях купила журнал. Тупенький, глянцевый, но там была реклама какой-то офигительной диеты, когда можно есть всё, что хочешь, и при этом худеть. Оказалось – враньё. Просто так написали, обманули. Но это неважно. Так вот там фотки с тусовки какой-то были, открытие очередного салона то ли сумок, то ли тапок, то ли вообще – шляпок для собак. И – та-да-ммм! Там твой Сашуля был с какой-то рыжей красоткой. Подозреваю, с той самой Алисой, про которую я тебе в прошлый раз говорила. Ну, а может, уже и с другой. Но речь не об этом! Я только что покупала себе туфли, а он уже с другой! С брюнеткой! Обхаживает её в ресторане. Мань, он вокруг неё бегает, как дрессированная комнатная болонка! В рот ей заглядывает, весь такой пыжится, светится и вибрирует. Они в ресторане сидели, как на витрине. Я всё в деталях разглядела! Рассказать?!

И тут у Маруси в голове что-то щёлкнуло, и пазл сложился. Конечно, шансов на такое совпадение было мало, но вдруг?!

– Натуся, а что за журнал? – дрожащим голосом уточнила она. – Он у тебя есть ещё?

– Ты перегрелась, что ли? – расстроилась Наталья. – Я говорю, девицу его новую разглядела во всех деталях. И твой Шурик, это хамло и деспот, вёл себя как ручная ящерица. А ящерица, чтоб ты знала, это такое пресмыкающееся!

– Журнал. Ната, журнал где?!

– Ландышева! Ты совсем спятила? Я тебе говорю – диета не работает. Это просто завлекаловка была. Хочешь похудеть – зашей рот. Всё остальное – обман и провокация.

– Мне нужно фото рыжей. Срочно. Я потом всё объясню. Ты дома? – взмолилась Маруся.

– Дома буду через десять минут. Говорю же – туфли покупала. Отгул у меня, – озадачилась подруга.

– А журнал?

– Валяется где-то.

– Натулечка! Найди журнал. Мы едем! Это очень важно! – Маша пихнула Николая в плечо. Тот даже спрашивать ничего не стал, молча заводя машину.